Вера Копейко - Тест на любовь
Думал ли ты, что наша краткая дружба перерастет в великое дело, а? Ну как, ты уже освободил свой магазинчик? Мы расширяемся, дорогой. Я ведь тогда догадалась, что тебя поддерживает в этой жизни. Уж никак не лавочный мусор. В нем только знающие люди вроде меня способны откопать то, о существовании чего ты и сам не подозревал. Иероглиф меня и навел тогда на мысль… Он обещал богатство.
Минь быстро повернулся к ней.
— Я все знал. Тот иероглиф для меня был особым знаком.
— Для меня тоже. Я решила не выпускать тебя из поля зрения. Ты понял, что я догадалась, каким антиквариатом ты торговал?
Как же, догадалась. Она знала наверняка.
— Ну вот, молчишь как истукан.
— Да, мадам.
— Ну ладно, не буду больше мучить тебя вопросами. Отдыхай, дорогой. Вечером за тобой заедут. Что особенного приготовить на ужин, а?
Он посмотрел на нее таким выразительным взглядом, что Ирма усмехнулась:
— Нет, этого больше на ужин не подают. — Она коснулась его щеки холодными губами. — А как Салли?
— Она уехала.
— Уехала? — Ирма изобразила удивление. — Как же теперь клиника?
— Она была не одна, — бросил Минь, отворачиваясь. Отлично, подумал Ирма. Он ничего не знает.
Ирма познакомилась с Минем, когда ездила во Вьетнам с группой журналистов. В ту пору она внешне мало отличалась от себя нынешней, но время, время… Молодые говорят после сорока жизни нет. Ирма старалась держаться так, будто ей все время тридцать пять. И во все предстоящие годы ей будет тридцать пять. Да, она могла держать себя в узде, физиология не мучила ее. Еще бы — она давно в помойке. Теперь главное для нее — следить за внешностью, за женской оболочкой.
Тогда, во Вьетнаме, Ирма с невероятной силой почувствовала себя женщиной. Минь был умелым, ароматы — терпкие, пряные, возбуждающие — насыщали воздух. Фрукты, пропитанные солнцем, насыщали тело. Энергия так и рвалась наружу, чувственная сила требовала выхода в чем-то невероятном, сумасшедшем. Она упивалась млечным соком кокоса, косматые головки которого были похожи на младенческие. Парное молоко декабрьского моря, шепот пальм и запах мандаринов, ничуть не похожий на тот, что в Европе… И ласки, на которые не способен ни один из ее прежних мужчин. Ирме хотелось остаться навсегда под сладким небом и вместо Большой Медведицы страстными ночами любоваться Южным Крестом, упиваясь страстью. В комнате, отгороженной от антикварной лавки Миня, Ирма узнала, что такое на деле восточный секс. Она читала о его изощренности в книгах, как и об изощренности пыток, основанных на сексе, страшных и отвратительных. Она помнит, как выскочила из одного зала музея войны, когда экскурсовод подробно и обстоятельно излагал туристам, как вьетнамцы сводили с ума американских пленных, используя змей. Ее воображение не выдержало…
Минь заставлял ее душу отделяться от тела, ничего похожего с Ирмой прежде не случалось. Ей казалось — это не секс, это медитация вдвоем… Нет тел, есть только соединенный оболочкой дух. Никогда Ирма не думала, что ее может настолько потрясти страсть. А она-то считала, что она больше не женщина…
Приходя в себя, возвращаясь из рая на землю, Ирма в недоумении смотрела на Миня, маленького желтокожего человечка. Она не отходила от него ни на шаг, прикинулась больной, чтобы остаться в Сайгоне и не ездить на курорт в Вунгтау, куда все отправились купаться и загорать. Она догнала группу только на обратном пути в Ханое.
— Ты себя неважно чувствуешь, да? — спросила ее подруга, увидев ввалившиеся глаза и впалые щеки. — Ты так похудела…
— Ничего, все нормально, — откашлявшись, мотала головой Ирма. А сердце обливалось кровью и давилось мукой — она больше никогда не увидит Миня. Она провела все эти дни и ночи в его магазинном закутке. Потом она поняла, конечно, что благовония и курения не простые, догадалась, из чего была таблеточка, которую он предлагал ей всякий раз… Она вселяла необычайную бодрость и дарила неземное счастье.
Ирма задумалась тогда — а не соединить ли им усилия?
Несколько раз они с Минем встречались в Москве. Так было проще обоим. И когда Ирма однажды приехала в Москву по приглашению журнала Ольги Геро, они с Минем жили в одной гостинице. Вокруг Ирмы пытались суетиться журнальные дамы, стараясь вывезти на экскурсии, в театры, как это водится, но она сказывалась больной — от Москвы и морозов.
Ирма не была бы Ирмой, если бы из каждой ситуации не стремилась извлечь нечто, о чем другие даже не подумали бы…
— Грубов, я знаю, над каким лекарством ты бьешься. И я знаю, что для этого надо сделать, — сказала она мужу.
Когда Ирма изложила план, Иржи похолодел, а потом его бросило в жар.
— Дорогая, не кажется ли тебе, что ты делаешь заявку на открытие?
— А ты забыл, я ведь очень давно тебе на что-то такое намекала, но тогда было другое время. Сейчас можно все. Почему не попробовать? — Она расплылась в самой сладкой улыбке.
Иржи ошарашенно смотрел на жену. Он не переставал удивляться ее уму и сообразительности. Да, такое могла придумать лишь женщина.
— Дорогая. Гениально, — прошептал он.
— Риска никакого.
— Да, но…
— Не надо говорить «но». У тебя есть человек для первого рейса.
— Да нет, — покачал он головой.
— Есть, есть! — смеялась Ирма.
— Да кто же?
— Я.
— Ты сошла с ума! Неужели ты думаешь, я могу тобой рисковать?
— Именно, и ты для меня сделаешь все как надо. Ни в чем не ошибешься. Ты будешь трястись надо мной. Тебе нужен успех сразу. Немедленно. Второй попытки быть не может. Понял?
— Господи!..
— Но ты мне за это заплатишь.
— Чем? — Он поднял на нее глаза, под стеклами очков светился искренний интерес.
— Долларами.
— Да они все твои.
— Нет, мне нужна моя личная доля.
— Зачем?
— Ну вот — снова зачем. Я хочу кое-что создать при клинике. Ты наделаешь много курьеров, а мое турагентство станет посылать их во Вьетнам. Невинно, правда? А как гуманно. Дешевые поездки для долечивающихся раковых больных. Ничего не подозревая, они будут привозить товар. Загружать их станут при профилактическом осмотре у Миня, разгружать — при осмотре по возвращении у тебя. Ты делаешь обезболивающее на основе привезенного товара и продаешь им же. Такой вот инкубатор… Разве не гениально? Но это, Иржи, тебе будет стоить денег.
Иржи задумчиво смотрел на жену. Да, он помнил тот разговор, происшедший несколько лет назад. Тогда он не отнесся к нему всерьез. Он допускал вероятность другого — Ирма обладала талантом уговаривать людей, проникать в самые высокие сферы, и надеялся, что ей удастся внушить влиятельным фигурам мысль разрешить применение наркотиков в онкологии в виде исключения. Но то, что предлагает она сейчас, — гениально. Рискованно? Незаконно? Но как привлекательно! Это решит сразу столько проблем — и для него, и для пациентов.
