Эмма Дарси - Моя сказочная птица
Многие могут позволить себе «чероки», но «феррари»! Это затмило даже такой дорогой автомобиль, как «порше», который стоит полмиллиона австралийских долларов, как сказал ей как-то Лайэлл, когда повел ее на автомобильную выставку, Итальянский спортивный «феррари» по своему классу, стилю и возможностям, как ничто другое, подчеркивал социальную пропасть, разделяющую Серену и Ника Моретти.
Увидев, как Ник вынимает из автомобиля салатницу, Серена, не колеблясь, тут же первая двинулась ему навстречу. Она не хотела принимать Ника в доме. Лучше встретить его на полпути и, взяв салатницу, убрать ее подальше, как и многое другое, напоминавшее ей о связи с Ником Моретти. Глупо тешить себя надеждой, что у нее есть какое-либо место в его мире.
Ник, заметив, что она идет ему навстречу, остался ждать ее у машины. Его улыбка, сияющие радостью глаза ошеломили Серену. Почему он так красив? Почему, почему?! — безмолвно кричала она, не в состоянии остановить бешено бьющееся сердце и прислушаться к доводам разума.
— Привет! — сказал Ник и, указав на отъезжавшего клиента, добавил с улыбкой:
— Вижу, что ты уже занята!
— Да. А что случилось с «чероки»? — вдруг спросила Серена, заподозрив, что он намеренно приехал на шикарном автомобиле.
Ник пожал плечами.
— «Чероки» — это машина Уорда. Он просил меня пользоваться ею время от времени. Это нужно для аккумулятора.
Серена указала на «феррари».
— А это твоя машина?
— Да, — ответил Ник, обеспокоенный ее настороженностью. — Ты просто не видела меня в ней раньше.
— Да, не видела.
Ник внимательно смотрел на нее.
— «Феррари» ничего не меняет. Серена. Я все тот же, каким был в субботу.
Дрожь пробежала по спине Серены, но она, решив не сдаваться, сказала с ироничной улыбкой:
— Ошибаешься. «Феррари» показывает, насколько плохо я тебя знаю, Ник.
— Ну, это я с радостью берусь исправить, если ты свободна вечером.
Значит, он не собирается ставить точку? Серена чувствовала его близость, его сексуальный магнетизм. Она ему небезразлична, как и он ей. Тем больнее станет расставание, если они продолжат эти отношения. Конец будет невыносимым, однако он неизбежен.
— Не могу, — пробормотала Серена. — Я занята, у меня важные семейные дела. Особенно в эту неделю.
Мишель и Эрин… — Она перевела дыхание и покачала головой. Извинения так и сыпались с ее уст, а нужно всего лишь просто и кратко сказать «нет».
— Ничего, — произнес Ник. — Жаль, но ничего.
Могу я оставить у вас сокровище нашей семьи? — продолжил он, протянув ей поводок Клио.
Серена взяла поводок с терьером и салатницу, которую Ник тоже держал в руках.
— Я спешу, поэтому не удастся поговорить, сказал он и грустно улыбнулся. — Увидимся, когда я вернусь пополудни.
Серена кивнула, и он уехал в своем «феррари», прекрасный мужчина в прекрасном автомобиле, оставив Серену в мучительном раздумье, разрывающуюся между надеждой получить радость от близости с Ником и уверенностью в том, что все может кончиться постыдным унижением.
Ее маленький «пежо» с открывающимся верхом никогда не станет парой красному «феррари».
Приглашение провести вечер означало только секс, а Серена запретила себе продолжать такие встречи и надеялась, что Ник поймет: она не хочет быть только лишь партнером в постели.
Весь день был заполнен всякими делами. Четыре часа пополудни, а Ник все еще не приехал за Клио. Серена, сев в фургончик, повезла мальтийского терьера Маффи его хозяйке, пожилой даме, больной артритом. Сегодня ей особенно нездоровилось, поэтому она попросила Серену оказать ей эту любезность.
То, что Ник задерживался, Серену не слишком беспокоило. Приехав к хозяйке Маффи, она сделала все, что могло помочь больной женщине. Если Ник не застанет ее, тем лучше.
Когда она вернулась домой, красный «феррари» был припаркован, а Ник стоял у ограды и смотрел, как Эрин учит пони брать барьеры. Серена остановила свой фургончик у салона, и Ник улыбнулся ей.
Она на мгновенье закрыла глаза, желая, чтобы он оказался где-нибудь за миллион миль отсюда.
Ник не сдается, не отпускает ее. А это невыносимо. Разве он этого не видит? Гнев и протест против Судьбы и Ника Моретти требовали от нее решительных действий. Она должна убедить его, что у них нет будущего.
С таким решением Серена вышла из фургончика. Ник направился к ней, ведя за собой причесанную, с розовым бантом Клио и держа под мышкой большой целлофановый удлиненный пакет.
Цветы… Нет, нет! Она не позволит купить себя. соблазнить…
— У вас красивое имение, — приветствовал ее Ник.
Нервы Серены не выдержали. Он ударил по больному месту.
— Хочешь сказать, что оно стоит меньше, чем в него можно вложить? — резко произнесла она, воинственно сложив руки на груди.
Ник, вопросительно вскинув голову, шутливо сказал:
— Я и не думал его оценивать. Зачем в него что-то вкладывать? Трава сама растет, старые эвкалипты великолепны, сады в этих местах очень хороши.
Я просто подумал, как красиво у вас здесь. И дом чудесный.
Это отнюдь не умиротворило Серену, наоборот, она тут же пошла в атаку:
— Что ж, здесь нет ничего, что принадлежало бы мне. Да и вообще у меня нет собственности. Мы не обладаем фамильным состоянием. Наши родители умерли, когда мне было шестнадцать, их ферма была не единожды заложена. Мы ничего не унаследовали. Все, что ты сейчас здесь видишь, приобретено на деньги, полученные после гибели мужа Мишель при исполнении служебного долга.
Подобный взрыв эмоций ошеломил Ника и заставил призадуматься, прежде чем что-то сказать.
Он внимательно смотрел на девушку, и в его взгляде было уважение и сочувствие.
Расстался ли Ник со своими иллюзиями снова уложить ее в постель? Этого Серена не знала, но теперь ему известно ее положение, а это значит он будет честен и откровенен.
Но, к ее полному разочарованию, Ник вдруг сказал:
— Мне кажется, что ты хочешь что-то сказать мне, Серена. Говори, в чем дело?
Серена в негодовании всплеснула руками.
— Неужели ты ничего не понимаешь?! По происхождению мы очень разные, Ник. Между нами нет ничего общего. Ты приехал сюда на «феррари», у тебя квартира в Сиднее, в квартале Балморал. Ты самый известный архитектор. А семейство Моретти…
— Снова обычные упреки, — оборвал ее Ник и поморщился. — Иногда мне кажется, что я не смею чего-либо хотеть и о чем-либо мечтать. — Во взгляде его темных глаз читалось осуждение. — Быть Моретти не так-то просто, это как обоюдоострый меч, Серена. Ты, по крайней мере, знаешь, что живешь для себя, а не для семьи, которая вечно чего-то требует и неизбежно на тебя влияет. Ты не представляешь, как это портит человека, разлагает его.
