Светлана Лубенец - Свидание на крыше
— Было… да… — согласилась Вера, — но именно раньше… Теперь все изменилось. Так, как раньше, уже не будет.
Она отвернулась от Рогачева и пошла к люку, ведущему на винтовую лестницу. Алик задержал ее за руку.
— Постой…
Вера обернулась. На нее умоляюще смотрели еще вчера любимые глаза, но никакого отклика в ее душе этот взгляд уже не рождал.
— Мне очень плохо без тебя, Вера, — тихо сказал Алик.
Она молча выдернула свою руку из его.
— Неужели так и уйдешь? — спросил он.
Вера кивнула. Алик подошел ближе, взял ее за плечи и еще тише произнес:
— Ну хочешь, я первым нарушу пакт?
— Какой еще пакт? — удивилась Вера.
— Мы с Первухиной заключили соглашение. Суть его в том, что она не нападает на меня, то есть держит в секрете видео, пока я с ней. Хочешь, я скажу Ольге, чтобы она помещала это видео в любое место, потому что люблю тебя. Хочешь?
Вера опять подавила в себе желание бросить ему: «Мне все равно» — и сказала:
— Сам решай.
— И если я… тогда ты…
— Давай сначала ты! — отрезала Вера, вырвалась из его рук и нырнула в люк. Алик преследовать ее не стал, что, собственно, ей и было нужно.
Оказавшись на улице, Вера сразу повернула в сторону дома Булатова.
— О! Веруха! — обрадовался Илья. — Сейчас как раз звонил приятель мой… ну… из спортзала… Сказал, что завтра в три обязуется быть у меня как штык. Ты тоже подгребай! Такие снимочки сделаю, что врагиня наша, мадемуазель Первухина, просто пойдет зелеными и синими пятнами! Этот Игорь — такой красавчик, Голливуд отдыхает!
— Ладно, подгребу, — быстро согласилась Вера и спросила: — Скажи, пожалуйста, Илюха, где живет Новиков?
— Серега?
— А ты другого знаешь?
— Еще Вовку знаю, еще…
— Мне нужен наш Серега, — перебила Вера, не дав вспомнить всех известных ему Новиковых.
— Он в шестьдесят третьем доме живет, напротив парикмахерской! — сказал Булатов, а потом спросил: — А зачем он тебе?
— За стихи хочу поблагодарить, — быстро нашлась она.
— Это правильно. Стихи он хорошие находит. Это ему плюс. Собственно, он счет и размочил. После него и другие писать начали. Потом еще и…
— Квартира какая? — спросила Вера, опять сбив Булатова с мысли.
— Квартирато… А кто ж знает, какая у него квартира… Помню, что живет он на пятом этаже. Как из лифта выйдешь, первая квартира направо. А ты позвони для начала. Хочешь, дам номер его мобильника?
— Нет, я лично хочу…
— Ну… валяй лично! Значит, как выйдешь из лифта — сразу направо. Около его дверей еще нарисовано такое кривое солнце… или паук… не знаю… Хотя… может, уже и закрасили… Давненько я у Сереги не был…
Булатов, похоже, хотел еще о чемнибудь поговорить с Верой, но она успела выскочить за дверь, пока он чесал затылок. Лифт будто дожидался ее на Илюхиной площадке. Вера съехала вниз, выбежала на улицу и, не давая себе опомниться, со всех ног припустила к шестьдесят третьему дому. Только не останавливаться! Только не думать ни о чем таком, что может ее сбить!
Ага! Хорошо, что лифт на первом этаже и ждать его не надо! Только чтото слишком медленно он едет!
На стене возле дверей квартиры, которая находилась направо от лифта, действительно было нацарапано то ли солнце, то ли многоногое насекомое. Вера нажала на кнопку звонка. Дверь сразу распахнулась, будто мать Новикова поджидала ее на пороге. Лицо женщины из приветливого сделалось удивленным. Видимо, она ждала когото другого, а Веру вообще вряд ли помнила.
— Здравствуйте, — жалко промямлила Вера, чувствуя, как теряет всю свою решительность. — Мне бы Сережу… Он дома? Я его одноклассница… Его сегодня не было в школе, вот я и…
— Так Сережа заболел! Ума не приложу, где умудрился простудиться! Погода стоит хорошая! Хотя… может, это и не простуда… — Женщина посторонилась, приглашая Веру в квартиру. Потом внимательно оглядела ее и, несколько смущаясь, сказала: — Только вот я не припомню тебя чтото… вы так все выросли… изменились…
— Я Вера. Вера Филимонова. Мы с вашим сыном еще и в детский сад вместе ходили…
— Ой! Неужели Верочка?! Совсем невеста стала! — восхитилась мать Новикова, и ее лицо расплылось в доброй улыбке. — А волосыто, волосы какие шикарные! Неужели красишь? У вас ведь сейчас это запросто!
— Нет, — смутилась Вера, — они не крашеные. Это мой собственный цвет. Выгорели только немного за лето… и все…
— Ну и хорошо! — Мать Сергея обняла ее за плечи и повела в глубь квартиры. Распахнув дверь одной из комнат, она завела туда за собой Веру и сказала:
— Ты только посмотри, Сережка, кто к тебе пришел! Верочка Филимонова! Красавицато какая стала!
Совершенно смутившаяся Вера увидела одноклассника, который полулежал с книгой на диване и смотрел на нее с удивлением, смешанным с другим, не очень понятным ей чувством.
— Ты только, Веруня, близко к нему не подходи, — сказала мать Сергея. — Температура у него с утра была запредельная. Может, все же ОРЗ начинается. Не заразиться бы тебе! — И она поставила посреди комнаты стул, на который усадила Веру. Девочка почувствовала себя будто в театре. А Серега лежал будто бы на сцене. Мать подошла к сыну, потрогала его лоб рукой и удовлетворенно сказала: — Температура явно упала, но ты, Верочка, все ж держись от него на всякий случай подальше. Ну, а я вас оставлю. Ужин там у меня на плите…
Когда за матерью Сергея захлопнулась дверь, Сергей с Верой одновременно вздрогнули, встретились глазами, так же одновременно отвели взгляды в стороны и надолго замолчали. Поскольку в гости пришла Вера, она посчитала, что разговор должна начать первой.
— Ты изза меня простудился. Я помню, что у фонтана ты почти совсем был раздет, — сказала Вера.
— Да ну… ерунда… Меня простуда вообще не берет, — отозвался Сергей. — Я и зимойто хожу без шапки, без шарфов и перчаток всяких… Мать ругается, а мне хоть бы что… А тут вдруг температура какаято непонятная…
— Может быть, на нервной почве? — предположила Вера. — Вчера вечер был… такой… ужасный…
— Не знаю… — ответил он. — А ты как?
— Нормально. Довольно долго пробыла без куртки, но даже насморка не схватила, представляешь?
— Это потому, что октябрь нынче теплый…
— Да, теплый…
Серега отбросил книгу, спустил ноги с дивана, сел, откинувшись на его спинку, и спросил:
— Ну а как вообще… настроение?
— Тоже нормальное, — ответила Вера, и голос ее дрогнул, потому что она вдруг вспомнила, как балансировала на решетке ограждения крыши башни.
— Чтото мне голос твой не нравится! — сказал Новиков. — Ты только не вздумай больше ничего ужасного придумывать!
