Николас Спаркс - Ночи в Роданте
Электричество дали в два часа дня, затем снова отключили и дали минут через двадцать. Еда в холодильнике не испортилась, и Адриана поджарила бифштексы, которые они съели, запивая третьей бутылкой вина. После обеда влюбленные вместе приняли ванну: Адриана сидела на коленях Пола, который аккуратно водил губкой по ее разгоряченному телу. Она закрыла глаза, отдаваясь его рукам, таким надежным и сильным.
Вечером они вышли в город. Роданте медленно приходил в себя после шторма, и Пол с Адрианой посидели в баре, послушали музыку и потанцевали. Собравшиеся в баре горожане обсуждали последствия шторма, и, кроме Пола и Адрианы, никто не танцевал. Фланнер нежно привлек свою спутницу к себе, и они медленно закружились под музыку, не обращая внимания на косые взгляды обывателей.
В воскресенье Пол снял железные ставни, убрал их под дом, а затем выставил на крыльцо кресла-качалки. Впервые после шторма небо очистилось, и любовники отправились на прогулку по пляжу, совсем как в первый вечер. Как сильно все изменилось! Океанские волны размыли пляж, образовав небольшие лагуны, ветер вырвал с корнем почти все деревья. В миле от гостиницы Пол и Адриана увидели дом, когда-то стоявший на сваях, а теперь наполовину погруженный в песок. Стены выгнулись, окна вылетели, часть крыши унесло. На обломках крыльца одиноко торчала посудомоечная машина. Перед домом собрались какие-то люди, которые возбужденно что-то обсуждали и делали фотографии развалин, скорее всего для страховой компании.
Когда пришло время возвращаться, начался прилив. Пол и Адриана медленно брели по пляжу и увидели полосатую ракушку, наполовину зарытую в песок. Рядом валялись обломки других раковин, а эта каким-то чудом не пострадала. Адриана поднесла ее к уху, а Пол засмеялся, когда она заявила, что слышит шум океана. В тот момент Адриана и не предполагала, что будет хранить эту ракушку всю жизнь.
Любимый сжимал ее в объятиях, и она мечтала, чтобы этот миг длился вечно.
В понедельник утром Пол проснулся раньше Адрианы и, хотя утверждал, что не умеет готовить, разбудил ее ароматом свежего кофе, принеся завтрак в постель. Он смотрел, как она ест, и смеялся, когда Адриана безуспешно пыталась прикрыть простыней обнаженную грудь. Тосты получились восхитительными, бекон – хрустящим, а омлет – неожиданно пикантным от тертого чеддера.
Дети частенько приносили ей завтрак в постель на День матери, а вот муж – никогда. Джеку это бы и в голову не пришло.
Позавтракав, Пол отправился на пробежку, а Адриана успела умыться и привести себя в порядок.
Вернувшись, Фланнер сложил грязные вещи в стиральную машину и встал под душ. Когда он спустился на кухню, Адриана разговаривала по телефону с Джин. Естественно, та хотела знать, как прошел шторм, и Адриана старалась успокоить подругу. Неслышно вошедший Пол обнял ее за талию, его теплое дыхание щекотало шею.
Беседуя с Джин, Адриана слышала, как открылась входная дверь, а затем – скрип сапог по деревянному полу. Она сказала об этом Джин, перед тем как повесить трубку, и пошла проверить, кто пришел. Ее не было несколько минут. Вернувшись, она посмотрела на Пола, будто не зная, что сказать. Глубоко вздохнув, она решилась:
– Он хочет с тобой поговорить.
– Кто?
– Роберт Торрельсон.
Когда Пол вошел в гостиную, Роберт Торрельсон сидел на диване, низко опустив голову. Пришедший поднял глаза, его лицо казалось непроницаемым. Фланнер думал, будто ни за что не узнает Торрельсона, но теперь понял: он ошибался. За истекший год Торрельсон почти не изменился, только волосы стали совсем седыми. Глаза сурово смотрели на доктора.
Роберт молчал, наблюдая, как Пол передвигает кресло, чтобы видеть лицо собеседника.
– Все-таки приехали, – наконец проговорил Торрельсон. Его голос был скрипучим, грубым, с характерным южным выговором.
– Да.
– Не думал, что вы откликнетесь на мое письмо.
– Я и сам не думал.
Роберт фыркнул, будто именно такого ответа и ожидал.
– Вы уже говорили с моим сыном?
– Да.
Торрельсон криво усмехнулся, прекрасно зная, о чем шла речь.
– Он сказал, что вы и не пытались оправдываться.
– Все верно.
– По-прежнему считаете, что сделали все правильно?
Пол посмотрел в окно, вспоминая слова Адрианы. Нет, ему никогда не переубедить Торрельсонов!
– В письме говорилось, что вы хотите встретиться и поговорить о чем-то важном. Я приехал. Чем могу вам помочь, мистер Торрельсон?
Из нагрудного кармана Роберт достал пачку сигарет и спички. Закурив, он придвинул к себе пепельницу и откинулся на спинку дивана.
– Что же все-таки случилось? – спросил он.
– Ничего, – отозвался Пол, – операция прошла удачно.
– Тогда почему она умерла?
– Я и сам хотел бы это знать.
– Адвокаты посоветовали так отвечать?
– Нет, – спокойно ответил Пол, – это правда. Думаю, вам нужна именно правда. Если бы я знал другой ответ, то дал бы его вам.
Роберт затянулся, а когда выдохнул, Пол услышал негромкий хрип, словно из старой гармоники выпустили воздух.
– Вы знали, что опухоль у нее с самого детства?
– Нет, не знал.
Торрельсон снова затянулся. Когда он заговорил, голос смягчился, будто согретый теплом воспоминаний.
– Конечно, тогда опухоль еще не была такой большой. С половинку грецкого ореха и не очень яркая. Но все равно ничем не скроешь и кремом не замажешь. Будто что-то попало под кожу. Джилл всегда из-за нее переживала, даже когда была маленькой. Я на несколько лет старше и помню, как она постоянно смотрела под ноги, когда шла в школу. Понять, в чем дело, не составило ни малейшего труда.
Роберт замолчал, будто собираясь с мыслями, Пол решил его не перебивать.
– Как многие в наших краях, Джилл не окончила школу и пошла работать. Она помогала сушить сети на причале, где мы выгружаем рыбу. Там мы и познакомились. Я крутился вокруг нее целый год, а Джилл и словом не обмолвилась. Но мне она все равно нравилась. Такая честная, работала за троих и все пыталась закрыть лицо волосами. Только я-то знал, что она скрывает. Когда я смотрел на ее лицо, то видел не опухоль, а самые красивые глаза на свете. Темно-карие, бархатные, теплые! Я по-прежнему пытался ее разговорить, но она продолжала отмалчиваться, пока не поняла, что от меня так просто не отделаться! Я пригласил Джилл на свидание, но весь вечер она только и делала, что смотрела себе под ноги.
Торрельсон нервно переплел пальцы.
– Я пригласил ее снова. Во второй раз все прошло лучше. Джилл умела смеяться и веселиться от души, и чем дольше мы встречались, тем больше она мне нравилась. Через некоторое время я понял, что впервые влюбился. Опухоль на лице меня не волновала ни тогда, ни в последние годы ее жизни. Но сама Джилл постоянно о ней помнила и очень переживала.
