Развод. Бабушка в интересном положении - Марина Вуд
Я иду прочь от этого кафе, от него, от всего, что мне когда-то казалось значимым. Но я знаю, что я сделала правильный выбор. Я начинаю жить для себя, и, возможно, именно сейчас я только начинаю понимать, что значит быть по-настоящему свободной.
21
Два месяца спустя…
Артем
— Так, Артемий, прекрати смущать меня своим голым торсом! Ты меня отвлекаешь, — возмущается Вера и вновь прячет взгляд за ноутбуком.
— И как сильно я тебя отвлекаю? — я поднимаюсь, подхожу и обнимаю её за спину.
— Очень-очень сильно, — призналась она тихо. — Мне трудно думать о цифрах.
— Уже вечер. Хватит о них думать, — нагло задираю подол её халатика. Медленно поглаживаю её попу и скольжу руками выше.
Вера шумно вдыхает и на выдохе стонет:
— Отчет… Тебе до завтра нужен этот отчет… Ну, Артем!
— Значит, так! — говорю вслух, а про себя думаю, что сейчас я её раздену. — На сегодня работа закончена, — закрываю перед ней крышку ноутбука.
— Нет-нет-нет! Артём! Я не сохранилась… — хнычет.
Я смотрю на её возмущённое лицо и с трудом сдерживаю смех.
— Как по мне, очень даже… — шепчу я, всё ещё крепко удерживая её в своих руках.
— Прекрати! — Вера вырывается из моего захвата, вскакивает и бросается к ноутбуку. Её волосы растрёпаны, щеки пылают, и выглядит она так, что я с трудом удерживаюсь, чтобы снова её не обнять.
Она быстро открывает крышку, в панике проверяя, сохранился ли её драгоценный отчёт.
— Уф, сохранился, — облегчённо вздыхает она, бросая на меня сердитый взгляд. — Тебе повезло.
— Ну, вот и отлично, — говорю я с усмешкой, подходя ближе. — Теперь можешь спокойно расслабиться.
— Артём Сергеевич, — начинает она строгим тоном, пытаясь быть серьёзной, но в её глазах блестят смешинки. — Ты понимаешь, что я не могу себе позволить расслабляться, пока не закончу?
— А я, между прочим, твой начальник, — напоминаю я, прищурившись. — И мне тоже очень надо закончить.
Она фыркает, складывает руки на груди и делает шаг назад.
— Для этого мне нужен безудержный и беспощадный секс, — сокращаю расстояние между нами.
Минуту мы шумно целуемся, страстно, сильно, практически без дыхания.
Первой отстраняется Вера:
— Артем, дай мне полчаса.
— Уууу… — с протяжным стоном я отхожу от стола и падаю на диван с видом обиженного ребёнка, театрально раскидываю руки и закатываю глаза.
— Полчаса, — говорю с надрывом. — Полчаса, Вера, это вечность.
— Артём, — смеётся она, поправляя сползающий с плеч халат. — Тебе полезно немного подождать. Заодно подумаешь о важности дисциплины.
— Вера Петровна, вы сейчас издеваетесь над своим начальником, — поднимаюсь на локтях, пристально на неё глядя.
— В рабочее время? — бросает она через плечо, возвращаясь к ноутбуку. — Никогда.
Её голос звучит уверенно, но я замечаю, как уголки её губ подрагивают от скрываемой улыбки.
— Хорошо, ладно, — поднимаю руки в притворной сдаче. — Я потерплю. Но если через тридцать минут ты не закончишь, я пойду на крайние меры.
Она смотрит на меня, приподняв бровь.
— На какие, интересно?
— Устрою забастовку. Или, например, приду и буду читать тебе вслух инструкции по оформлению отчётов.
Она фыркает, пытаясь скрыть смех, и снова отворачивается к экрану.
— Ты просто невыносимый.
— А ты упрямая, — парирую я, удобно устраиваясь на диване.
На какое-то время комната наполняется тиканьем часов и приглушённым стуком клавиш. Я украдкой наблюдаю за ней: как её пальцы бегают по клавиатуре, как она машинально откидывает волосы за ухо. Она так сосредоточена, что мне становится одновременно и приятно, и мучительно.
— Вера, ты специально тянешь время? — спрашиваю я наконец, ломая тишину.
— Нет, — отвечает она, не отрывая взгляда от экрана. — Я действительно хочу успеть всё закончить.
— Знаешь, тебе стоит немного отвлечься.
— Правда? — спрашивает она, на секунду поднимая на меня глаза.
— Правда. Например, представить, как я… — начинаю я, но она тут же поднимает руку, прерывая меня.
— Артём! Полчаса!
— Хорошо, — говорю я, вставая и направляясь к кухне. — Но я тебя предупреждал.
— Предупреждал о чём? — оборачивается она, бросив на меня любопытный взгляд.
— Что через двадцать девять минут начнётся беспощадная атака.
Я слышу её тихий смех, и это как награда. Открываю холодильник, достаю сок и наливаю в стакан, а потом бросаю взгляд на часы.
Двадцать восемь минут.
Ну, Вера, держись.
Я слышу, как Вера отрывается от клавиатуры и поворачивается в мою сторону.
— Слушай, Артём, а ты в детстве вредным был?
Я смеюсь, подхожу к дивану с соком в руке, и опускаюсь обратно.
— Вредным? Ты хочешь спросить, был ли я ребенком, который бегал с рогаткой и портил чужие грядки?
— Именно! — улыбается и облокачиваясь на стол.
— Пожалуй, нет, — отвечаю я, задумчиво делая глоток сока. — Не уверен, что у меня было время быть вредным.
— Как это? —её улыбка медленно тает.
Я на мгновение задумываюсь.
— Я почти не помню своего детства, — признаюсь, глядя на стакан в руках. — У меня нет этих ярких картинок, как у других: семья, праздники, радостные моменты… Всё это как-то размыто.
Она удивлённо смотрит на меня, но молчит, давая мне возможность продолжить.
— Родных родителей я не знаю, — говорю я, откидываясь на спинку дивана. — Меня взяли в семью, когда мне было лет пять или шесть. Приёмные родители были… нормальными, наверное. Просто у нас с ними никогда не было настоящей связи.
— Прости, — тихо говорит Вера.
Я усмехаюсь, но это скорее привычный защитный механизм, чем искренний смех.
— Ничего страшного. Это просто жизнь. У каждого она своя.
— А с приёмными родителями вы сейчас общаетесь? — осторожно спрашивает она.
Я качаю головой.
— Не особо. Мы разошлись, когда я поступил в университет. Сначала переписывались, созванивались, но потом всё как-то угасло. У них были свои заботы, у меня — свои.
Вера смотрит на меня с такой теплотой, что у меня внутри что-то переворачивается.
— Это, наверное, сложно — расти без
