Венера. Переплетая обрывки жизни - De Ojos Verdes
— Почему? Ведь после моей смерти ты могла бы быть свободна…
Его слова ввели меня в ступор.
Свободна?.. Что этот человек знает о свободе и о том, что она для меня значит? У нас с ним явно разные представления о жизни. И уж свободной я себя никак не смогла бы чувствовать, зная, что дала ему погибнуть…
— Может, потому что, я — не ты, Феликс?
Медленно повернув голову, я взглянула на его профиль. Кожа его до сих пор была бледной и не обрела своего смугловатого оттенка. Весь вид Феликса говорил о некой беспомощности, и это было чем — то новым. Ни грозности, ни надменности, ни тени на грубость. Человек пару минут назад встретился лицом к лицу со смертью, и его состояние было естественным. Но безумно непривычным…
— Пойдем, — позвала я, приподнимаясь. — Нам обоим нужен горячий душ и хороший сон. И лучше со снотворным.
Я шла к машине медленными шагами и прокручивала всё случившееся в голове. Еще пятнадцать минут назад Феликс был Феликсом, я — была я.
«— Венера… Или, может, называть тебя Багирой? А? Тебе этот твой бл**ский псевдоним нравится больше?».
Он задал мне именно этот вопрос, затем вновь встряхнул моё тело, позволяя ему ударяться о металл, чувствовать боль. На какой — то миг Феликс явно забыл, что я в разы меньше и слабее. Его движения стали ещё грубее. Хотя, куда уж? Мое тело и так ломило не по — детски.
Но это всё меня не удивляло. Я всегда была уверена в том, что он вполне способен поднять руку на женщину. Феликс относится к той категории мужчин, для которых нет ничего запретного. Это то, чего я никогда не видела, потому что мой отец и все члены моей семьи всегда уважительно относились к любой девушке. Но в реальной жизни мне пришлось столкнуться с противоположностью…
Он дышал очень тяжело прямо мне в лицо, ожидая какого — то ответа. А потом всё стало ещё хуже, подтверждая моё мнение о нем…
— Венера! — взревел Феликс вновь и замахнулся своей ручищей.
Я инстинктивно зажмурилась, а в голову пришла мысль — вылетят ли мои зубы от его удара?..
Но ничего не произошло. Я почувствовала, как огромная ладонь остановилась буквально в миллиметре от моего лица, затем опустилась на щеку, легонько поглаживая её. Не человек, а сплошная загадка. Метод «кнута и пряника» он воспринял слишком близко к сердцу… И я его поведение совсем не понимаю…
Только я решила немного расслабиться, как услышала оглушительный тяжелый крик, а затем его кулак врезался в металл прямо рядом с моим ухом.
А потом Феликса не стало рядом со мной. Я больше не ощущала ненавистное мне тело рядом. Через пару секунд до меня донесся всплеск воды. И лишь в это мгновение я рискнула открыть глаза. На берегу валялось его поло и ботинки. Он прыгнул в воду.
Что это? Что за душевный порыв?
А, если честно, мне плевать. Плевать, что будет дальше. Что будет со мной. Смело могу сказать — я устала. Слишком сильно, чтобы за что — то бороться. Какая разница, когда это произойдет — когда Феликс захочет ударить меня? Хуже уже не будет. Все самое ужасное произошло давно — он растоптал меня как личность, как женщину… Я абсолютно безразлична к своей участи. И это не преувеличение…
Сев на ближайший булыжник, я уставилась на мелкие волны, сверкающие от ярких лучей солнца. Раньше меня бы восхитила эта картина, потому что я обожала воду, а когда была маленькой, папа часто возил нас на море. Но сейчас меня эта красота не пленяла. Я просто ждала, когда мой мучитель наплавается и отвезет меня обратно, чтобы день изо дня одаривать оскорблениями…и, возможно, грешить рукоприкладством.
Если бы я не смотрела на реку так внимательно, то не заметила бы, что Феликс не выплывал. Очень долгое время поверхность оставалась гладкой, и не было ни намека на то, что где — то там в глубинах скрыт пловец. Очень мелкими шажками паника стала накрывать меня. Его действительно нигде не было, сколько я ни оглядывалась по сторонам. И в какой — то момент я осознала, что он попросту тонет… Как только эта мысль запульсировала в голове, я бросилась в воду с максимальной скоростью.
Мне повезло, что вода была чистой, иначе я не смогла бы найти его так быстро. Феликс действительно шел ко дну уже с закрытыми глазами. И это ужасное зрелище на короткий промежуток времени вогнало меня в ступор. Но стрессовая ситуация не лишила меня осознанности, и я быстро подплыла к нему, подхватив за талию и направляясь к поверхности. На берегу я действовала стремительно — уложила на спину и села сверху, давя скрещенными ладонями на грудную клетку.
Ничего не происходило.
И это было самое страшное чувство в моей жизни — беспомощность. Дикое жжение в груди от чувства собственной ничтожности. Подобное я испытывала лишь в тот день, когда папу впервые увезли в лечебницу…психиатрическую лечебницу. То же мерзкое ощущение, будто во всем моя вина, но я ничего не могу поделать, я слишком слаба, слишком никчемна…
— Нет, нет, нет, пожалуйста! Не умирай! Господи! — я уже кричала, захлебываясь в слезах отчаяния.
Я не желала ему смерти, любая человеческая жизнь для меня бесценна. Даже если это Феликс, которого я ненавижу…
— Прошу тебя, господи, не надо…нет…
Мои манипуляции не давали никаких результатов. Оставалась ещё одна попытка. Я повернула его на правый бок и стала поднимать руку вверх — вниз. И когда увидела, как из его рта вытекает вода, а затем слышится хрип, возликовала. Феликс пришел в себя и начал кашлять, освобождая свои легкие от воды. Я помогла ему сесть, подняв со спины. Очень долгое время он приходил в себя.
Кинувшись к машине, я стянула его рабочий пиджак с вешалки, находившейся на заднем сидении. Запасная форма всегда была в машине Феликса. Затем, быстро вернувшись, накрыла им мокрые плечи мужа. И только после этого обессиленно села рядом. Его кашлю вторили мои всхлипы. Я была безумно напугана и счастлива одновременно. Пережила невероятный стресс, который никогда не забуду. Да и как можно забыть такое — ты видел смерть и возрождение человека так близко…
Так мы и сидели на берегу в молчании, каждый по — своему переваривая пережитое. Ровно до того момента, пока Феликс решил понять мотивы моего поступка. А мне нечего было ему сказать. Он для меня в
