Измена. Его ошибка (СИ) - Дина Павлова
Резеда является как всегда вовремя. Уже с порога вижу — глаза горят, эмоции через край.
— Здравствуйте! — переступает через порог, и, как только я закрываю дверь, касается моей руки: — Вы вернулись? Вы теперь директор?
— И да, и нет, — едва заметно улыбаюсь, — Идемте на кухню, я вам все объясню. Я как раз чай заварила.
И снова меня сковывает страх что меня не поймут, поймут неправильно, предадут… Да что угодно! Но вроде пока что Резеда кивает, причем так, понимающе. Хотя точно ли она понимает? Наконец беру паузу.
— То есть вы решили создать новую фирму и всех пригласить туда работать?
— Да, — киваю.
— А Кирилл Олегович и Людмила Федоровна об этом не должны знать.
— Точно.
Резеда задумывается, потом кивает еще раз:
— К вам пойдут люди, почему вы переживаете?
— Меня не знают многие клинеры, — пожимаю плечами, держа кружку в обеих ладонях.
— Половина из тех, кого вы не знаете — мусор, — уверенно сообщает Резеда, — их учить бесполезно только портят.
— Но есть те, кто не портят… — я это произношу не очень уверенно, но она меня перебивает:
— Есть, и я потихоньку им все объясню. Не переживайте.
— Главное чтобы Кирилл Олегович и Людмила Федоровна не узнали об этом всем раньше чем хотелось бы, — невольно замечаю, но Резеда мотает головой:
— Как они узнают? Кто разговаривает с клинерами? Маша? Нет! Никто не разговаривает. Всем плевать! Только штрафуют! А люди все видят и все понимают!
Что ж, следующий шаг — это посещение аудиторской компании. Тут все проходит не так гладко. Руководитель долго меня выслушивает, но ему категорически не нравится идея тайной проверки. Тайной для остальных собственников. Да еще и полуподпольными методами. И только большая сумма денег его убеждает что я не подведу их всех.
Наконец, вздохнув спокойно, я еду в офис. Мысленно я себя нахваливаю за потрясающую результативность, однако еще на лестничной клетке слышу вопли, будто кого-то убивают. С ужасом бегу, перепрыгивая через ступени. Крики доносятся из кабинета бухгалтера. Подбегаю, дергаю за ручку двери.
Посреди кабинета стоит Маша, а напротив нее Люда, с ножницами в руках. И Маша орет на все здание.
Глава 25. Маша
Выскочив из кабинета, я несусь на второй космической вон из здания, судорожно пытаясь понять, что же мне делать. Как же мне не нравятся планы матери и Кирилла! Так и хочется вернуться и высказать весь свой негатив и очень важное свое мнение. То мнение, на которое им обоим плевать с высокой колокольни.
Кириллу плевать, потому что я глупая девочка, которая не знает как надо. Хотя надо отдать должное, с утра он интересовался моим мнением, но ведь хотел услышать что-то свое, не то, о чем я думаю по-настоящему! А мама… Ох, мама считает что я тупая коза, которую надо стегать хворостиной. И вообще я избалованная и тупая. И я в корне с этим не согласна.
Мать сравнивает меня и себя, но как назвать ее умной, если она ни дня не жила в свое удовольствие? У нее вечно то она жирная, то старая, то Инга тварь, то правительство сволочи. Кстати тоже мысль, а кто назначил меня тупой? Судьи, собственно, кто? Да и где, в каком музее мер и весов есть образец тупости? Все познается в сравнении. Ну хорошо. Как я уже сказала, мама умом не блещет. Ее самое большое достижение в жизни — это дружба с Ингой. Которую она и просрала.
До того как они стали вместе работать, жить было бедно, грустно и холодно. Да, все эти смешные поговорки про деревянные игрушки, прибитые к полу, это как раз про нашу жизнь тогда. И зря мама думает, что я ничего не помню. Ну и допустим, дружба была, теперь нет… Жизнь она такая, меняется.
Но простите, почему я в этом участвую? Ладно, сначала я согласилась потому что мама сказала, во-первых, что Инга стерва, точнее она постоянно об этом говорила. Во-вторых, она расхваливала Кирилла, что тот такой золотой мальчик… А, в-третьих, я очень хотела красивые вещи. И мама мне их покупала. Но почему она мне не сказала, что когда я начну встречаться с Кириллом, траты на мой гардероб лягут на его плечи? И что он считает что девушке достаточно иметь пару сумок на все случаи жизни?
Смешно ему, что у меня много дорогой одежды! Не ты мне ее покупал, не тебе и продавать.
Я иду к метро, чтобы немного остыть. С одной стороны, надо бы такси вызвать. С другой — и вовсе плакать хочется. Вот сесть на лавочке в парке и плакать! И ладно мой гардероб они распродать решили, они еще задумали неведомую ерунду! Криминал! А я как-то смотрела как живется девушкам в женских тюрьмах. Передача была какая-то. И знаете? Не хочу я в женскую тюрьму! Ходить в бесформенной серой одежде, шить варежки и слушать как на тебя орут посторонние люди.
Я уже собираюсь вызвать такси и поплакать там, однако мне приходит сообщение от Ивана Михайловича. Интересуется, не хочу ли я поужинать. Конечно хочу! Как говорится, так есть хочу, что и переночевать негде. А если серьезно, набегалась я за сегодня.
Между тем Иван Михайлович пишет что у него пара свободных дней, а потом он улетает на какой-то форум в Екатеринбург. И что он высылает за мной машину. Плакать я передумываю, но настроение сильно лучше не становится. Вот если бы я могла переехать к Ивану Михайловичу! Или жить за его счет хотя бы. Я согласна на роль любовницы, пусть приезжает ко мне в квартиру хоть каждый день! А я не буду отсвечивать. Я не очень гордая.
Мы встречаемся в одном из ресторанов в центре, и Иван Михайлович с первого же взгляда видит что я далеко не в настроении. А у меня даже не получается этого скрыть. Мы мило беседуем, я пытаюсь отвлечься, но увы и ах. В голове только планы матери, которые приведут к полному краху.
— Машенька, ну расскажи мне, что ты такая грустная? — наконец не выдерживает Иван Михайлович. Он берет мою руку, целует ладонь и прижимает ее к своей глатковыбритой щеке, — Ты такая красивая, а грустишь. У тебя проблемы?
— Пока нет, — отвожу глаза, — но скоро наверно будут.
— Ты сделала что-то плохое? Или что-то… — Иван Михайлович задумывается, видимо, стараясь подобрать слова, — что-то неосторожное?
— Нет. —
