Развод не дам. Точка - Галина Милоградская
— На будущее: не надо искать подтекст там, где его нет.
Протягиваю ей чашку, специально касаюсь пальцев. Улыбаюсь, когда ресницы взлетают вверх. У неё красивые глаза. Серо-голубые, с редкими крапинками. Вижу, хочет одёрнуть руку, но боится, что кружка упадёт.
— Сейчас тоже нет никакого подтекста, — тяну низко, медленно убирая пальцы. Подмигиваю.
Хм. Агата дотошный работник. Сделала даже ряд расчётов, которые специалисты обычно опускают за ненадобностью. Добротная работа. Да, без особого полёта фантазии, но тут его и не требуется. Слава будет довольна. А не будет, скажу, чтобы сама рекламу запускала.
— Неплохо, — говорю, постукивая пальцами по губам. Смотрю на последнюю страницу, киваю. — Да, очень неплохо. Отправляй заказчику, ждём одобрения, запускаем кампанию.
— Серьёзно? — Она недоверчиво склоняет голову набок. В шесть ещё светло, но солнце уже садится и окрашивает её кожу в гутой оранжевый. Красиво. Так бы и нарисовал.
— У меня есть причины врать? — одёргиваю себя. Слишком много ненужных мыслей и сравнений. Слишком быстро они появились. Настораживает. — Хорошая работа. Можешь считать, что испытательный срок прошла. В понедельник зайди в отдел кадров.
И тут она улыбается. Сердце застывает, падает в желудок.
— Спасибо! Я могу идти?
Киваю заторможено. Хочется встряхнуться, как собака после речки. В руки себя взял, быстро! Она разводится, у неё ребёнок, чувства к мужу. Мне тут ничего не светит, даже если очень хочется. Но прямо сейчас понимаю, что эту улыбку хотел бы видеть каждый день.
Глава 20
Алёна
Первого сентября Марик не вернулся. Что и требовалось доказать: жена простила. Уложив Костика, забираюсь с ногами на диван, включаю «Дневник Бриджит Джонс» и открываю бутылку вина. К этому шло, не вечно же в тайных жёнах жить. Хотя в своих мыслях о будущем всегда представляла, что это я его бросаю, а не наоборот. Прикипела к Марику, привыкла. Наверное, даже полюбила, тут не разберёшь. Часто слышала о привычке в браке. Марик стал моей привычкой? Или зависимостью? Ну нет, точно не это. Тогда почему так горько? Наверное, потому что надо было как-то подготовиться.
Тут, в Москве, мы совсем одни. Сейчас бы на побережье. Сидеть, смотреть на звёзды и слушать дыхание моря. За окнами город, который никогда не спит. Что теперь, возвращаться обратно? Опять сдёрнуть Костика, уйти из офиса, когда только налаживаться с коллективом началось, сгонять квартирантов из дома в Сочи… Да и сам переезд хуже пожара. На работе мне нравится. Поняла, как по людям соскучилась, по живому общению, не он-лайн. И садик у Костика хороший, хоть и бюджетный. Марик на полгода квартиру снял, подкоплю, дальше сама платить буду.
Только сейчас начинаю понимать, как сильно рядом с Мариком застряла. Зависла. После рождения Кота дом-дом-дом. Редкие встречи, работа и постоянные попытки доказать себе, что смогу. А по факту — топтание на месте. Все эти годы в вечном ожидании. Чего только? Кому-то счастье в деньгах кому-то в детях и семье. У меня и того, и того наполовину. Отпуска ни разу не было толком, чтобы куда-то поехать втроём. Только с Котом, и то, по побережью. Абхазией нас давно не удивить. Дальше не получалось выбираться. Марик с семьёй пол-Европы объехал. Сколько раз смотрела фотографии из блога жены и представляла, что я там, не она?..
Сколько бы ни говорила себе, что не завидую, конечно, завидую, не робот же. Жалеть не жалею — как можно жалеть, когда сын-солнышко рядом? И отца лучше Марика попробуй ещё найди. Вот именно. У него там семья, а мы — так, с боку припёку. Да, Москва многое расставляет по местам. Останься мы в Сочи, сколько лет я бы ещё так жила? Не жила, проживала лучшие годы на подхвате.
Рука так и тянется ему написать. Послать. Высказать всё, что думаю. Жене позвонить. Хотя она-то тут точно ни при чём. Она была, есть и будет.
Странно, но поняв, что Марик ушёл, я чувствую свободу. Даже дышать стало проще. Он якорем был, а сейчас готова пуститься в свободное плавание. Молодая ещё, красивая. С сыном, и что? Замуж пока не собираюсь, а вот карьерой можно заняться. И мир посмотреть. Да у меня столько всего впереди! А он пусть живёт, как живётся. С Костиком видеться не буду запрещать. И так редко появляется. Сын чуть подрастёт, расскажу что к чему. С психологом посоветуюсь, как лучше подготовить. Подозреваю, это уже сейчас делать надо.
Просыпаюсь по будильнику, голова гудит. Всё-таки почти целая бутылка вина в будний день, когда надо рано вставать — это слишком жестоко. Отвожу Костика в садик, сама — в офис. По дороге беру кофе, выхожу на станцию раньше. Нет, Москва начинает нравиться. Проникает под кожу, впитывается в кровь. Это ритм, обрывки разговоров, чувство, что самое важное происходит именно здесь…
На входе кто-то едва с ног не сбивает. Пошатываюсь. Под локти подхватывают крепкие мужские руки.
— Извините. — Голос приятный, глубокий. Глаза тёмно-зелёные, очень близко.
— Ничего, — говорю, выпрямляясь. Мужчина уже спешит к лифту, а я провожаю его фигуру задумчивым взглядом. Высокий, но ниже Марика. И плечи уже. Свитер мешковатый, но видно — минимум из прошлой коллекции. И нет, не Эйч энд Эм или Зары. Он тоже тут работает? Может, ещё и встретимся.
На обед иду с девочками-коллегами. Выбираем кафе на десятом этаже. Здесь много света и зелени, а ещё собирается едва ли не треть офисного планктона башни. Цены приемлемые, на вкус очень даже.
— Вон на того глянь. — Вера показывает вилкой на клерка в пиджаке и галстуке, подтянутом под горлом. — Мне кажется, ничего.
— Ничего — это объёмная характеристика, — хмыкаю, протыкая кусочек курицы в салате. Девочки на два года меня младше, а у меня ещё и ребёнок. В их глазах я — взрослая и опытная. Смешно даже, у них опыта побольше моего будет.
— А вон тот? — Надя косится на ещё одного белого воротничка. Ничего примечательного, ну, правда. Понимаю, что меня другие мужчины привлекают. Как шикарно Марик в форме смотрелся… Огонь просто! Вот где слюна сходу начинает капать. Или…
Снова его вижу. Мешковатый
