Ребёнок моего мужа (СИ) - Селезнёва Алиса
− Я приму душ и пойду спать.
− Иди. Я останусь тут.
Он наконец нашёл в себе силы посмотреть на неё, но отвернулась уже она. Слов для Влада у Ланы больше не было. Ни плохих, ни хороших.
− И ты, Юля, поезжай домой. Тебя наверняка Макс заждался.
− Уверена?
Лана изобразила китайского болванчика и завернулась в плед, будто в кокон. Она слышала, как Влад вышел из комнаты, доковылял до ванны и включил воду. «Первый день закончился, − произнесла она. Наконец-то закончился. − Осталось ещё четыре».
Глава 18
Вбив в компьютер последние три абзаца текста, Лана с чувством выполненного долга нажала на кнопку «выключить». Большинство коллег офис уже покинуло, а те, кто ещё не успел смыться, лениво шелестели на столе бумагами и собирались домой.
− Не думай, что ты чем-то лучшее её. Ты такая же! Точно такая же. Тоже залезла к Владу в постель, хотя знала, что у него есть девушка.
− Простите? – Подняв голову, Лана не сразу поняла, в чём дело, а, разобравшись, издала протяжный стон. Перед ней, уперев руки в бока, стояла невысокая худощавая женщина с невзрачными серыми глазами. Её жидкие русые волосы были собраны в небольшой пучок, жёлтые кривоватые зубы испачканы розовой помадой. Светлые брови, как и ресницы, на фоне бледного лица почти не выделялись. Зато выделялся ярко-красный прыщ, который красовался на самом кончике длинного, задранного кверху носа.
Сердце у Лана забилось быстрее. Ладони вспотели. Выходит, много месяцев назад Влад сказал ей неправду.Аринани капли не изменилась. Ни на день не постарела и даже одежду продолжала носить всё такую же. Мешковатые, бесцветные кофты и широкие бесформенные брюки.
− Жизнь циклична! – продолжила Арина и театрально рассмеялась. В груди у Облонской кольнуло. Дышать стало тяжелее. Она пыталась что-то сказать, как-то защититься, но из горла у неё вырывались только булькающие звуки. –Влад бросил своего ребёнка ради тебя, а теперь бросает тебя ради своего ребёнка. Всё честно, всё по справедливости. Нельзя вывалиться в грязи и остаться чистенькой. Рано или поздно это должно было случиться. И никакие бабушки с почты отмыться тебе не помогут.
− Другая женщина?
− Ребёнок?
− Залезла в постель…
Лана слышала, как недоумённо зашептались коллеги и принялись обмениваться документами. Без разницы какими, лишь бы создать видимость работы. Сбежать домой пораньше уже никто не стремился. Одна особенно любопытная сотрудница, та самая Анжела, которая год назад застукала мужа с любовницей, едва выключив компьютер, включила его снова и даже волосы с ушей убрала, лишь бы получше слышать чужую ругань. Арина, ничуть не сбавив тон, продолжала смеяться. Издевательства вылетали из её рта, как пули. Арина наслаждалась положением Ланы – униженным и растоптанным. Во время одного особенно колкого замечания её правая ладонь взметнулась вверх. Она всегда любила жестикулировать: пальцы будто помогали ей говорить. И… Лана заметила её маникюр. Ядовито-красный, как кровь. В эпоху студенческой юности самая серая мышка иняза никогда не красила ногти, но сегодня почему-то решила изменить своим принципам. Ногти у неё были острые и длинные. Будто и не ногти вовсе, а когти животного. Кровавые когти тигрицы, которая только-только задрала косулю.
И почему-то это придало Лане сил. Она больше не видела перед собой женщину, только хищницу. А хищников, как известно, жалеть не стоит. И выбрав момент, она схватила Арину за руки и потащила за дверь к лестнице, туда, где никого не было.
− Ты такая же! Такая же! Точно такая же! Ты тоже у меня его отобрала, хотя он и нужен-то тебе не был. Просто хотела потешить своё самолюбие.
Арина истошно орала, лягалась, кусалась и старалась вырваться. Захлопнув дверь, Лана с силой толкнула её на середину лестничной клетки. Арина пустила в ход когти, началась борьба, и Лана не заметила, как оказалась на самом краю ступеньки. Последний рывок оказался решающим. Арина вывернулась и схватилась за перила. Пальцы Иоланты до них не достали. Она полетела в темноту. Вниз головой, прямо на каменный пол. Но, достигнув его, не умерла, а проснулась.
На диване, в своей дорогой четырёхкомнатной квартире. Проклятое ярко-красное сердце из семидесяти одной розы стояло на том же столике. Оно никуда не делось. И, как обещал курьер, не завяло.
Сунув ноги в пушистые тапочки, Лана тяжело вздохнула и прошлась по комнате. Футболка на неё была сырая насквозь, по лбу текли капли пота, колени дрожали. Сон с Ариной она видела уже третий раз. И третий раз наблюдала за своим падением и смертью.
− Я не такая! Не такая, как Вика, − произнесла громко Лана, глядя на себя в зеркало. – Я полюбила его. Не сразу, но полюбила.
Зеркало молчало. Взгляд у Иоланты был пустой и безжизненный, под ресницами залегла синева, лицо осунулось и стало белым, как у покойницы.
Часы показывали начало десятого. Влад, как водится, ещё не вернулся. Теперь он возвращался домой поздно. Наверное, сидел до самого закрытия в роддоме и любовался «своим» сыном. Последние три дня они с Ланой играли в кошки-мышки. Он уходил в семь утра, а приходил ближе к десяти вечера. Она ничего не спрашивала и вообще старалась не попадаться ему на глаза. Закрывалась в гостиной и, обняв подушку, ложилась на диван. Когда он порывался к ней зайти, притворялась спящей. А порой и не притворялась. Порой она действительно спала, как, например, сегодня, и видела кошмары с Ариной. Посуда в их доме больше не мылась, еда не готовилась, пол никто не пылесосил уже неделю. Лане было всё равно, что Влад ест и во что одевается. Она ждала и считала дни. Что будет потом, она пока не решила, но знала, что решит, как только узнает результат.
Дзынь-дзынь. Долгий звонок в дверь заставил её встрепенуться. Она дёрнулась и даже слегка испугалась, но с места не сошла. Влад никогда не звонил и всегда открывал дверь сам с помощью ключа. Значит, это был кто-то другой, а никому другому Лане открывать не хотелось.
Дзынь-Дзынь. Звонок повторился, а через десять секунд в дверь настойчиво заколотили. Чертыхнувшись, Лана всё же бросилась открывать. А открыв, ахнула. К ней пришла Александра Фёдоровна.
− Здравствуй, Ланочка! Я могу войти?
Иоланта кивнула и смущённо отошла назад. Александра Фёдоровна перешагнула порог и неспеша разделась. Новое серое пальто повесила в шкаф на плечики, маленькую кокетливую шляпку примостила на полочку сверху. Платье на ней было длинное, тёмное и приталенное, светлые волосы аккуратно подстрижены и чуть завиты. Спины прямая, как у балерины, а в завершении всего лёгкий шлейф дорогих духов. От дачной женщины, какой она была месяц назад, и следа не осталось. Сегодня Александра Фёдоровна по элегантности могла перещеголять даже английскую королеву.
− Как ты, Ланочка?
− Нормально.
Лана едва заметно повела плечами. А что она могла сказать ещё? Не рассказывать же про родителей, которые не звонили ей с самого юбилея, или про работу, на которой от неё все шарахались. Да и как тут не шарахаться, если видок у неё был, как у зомби из фильмов шестидесятых. Даже тонна тонального крема по утрам ситуацию не спасала.
− Это хорошо, что нормально. – Александра Фёдоровна прошла в гостиную и села на диван. Лана тоже села и только после этого осознала, насколько у неё не прибрано.
− Влада нет дома, и я не знаю, когда он придёт.
− Я знаю, поэтому и пришла. – На несколько секунд Александра Фёдоровна задумалась и пожевала нижнюю губу. Взгляд у неё стал бегающим и боязливым. − Сегодня я ходила к этой девочке и видела Серёженьку.
− Кого Вы видели?
− Серёженьку.
Лана не поняла, как оказалась на ногах. Она вдруг вспомнила, что свекровь ушла из ресторана сразу после Влада. Без единого слова поддержки и прощания. Сбежала, точно крыса. И тогда к Лане на юбилей она так одета не была. Надо же, сколько чести для Вики.
− Ему значит уже имя выбрали? Имя Вашего мужа. Ну надо же как здорово!
