До мурашек - Ана Сакру
23. Гулико
Утром встаю по будильнику совсем разбитой. Слишком долго я ворочалась, не в силах уснуть. В глазах будто раскаленный песок, а кожа на всем теле ощущается воспаленной и тонкой. И болезненно чувствительной к каждому прикосновению. Я заснула под утро и мне снились слишком жаркие и одновременно тяжелые сны. Организм вдруг настойчиво напоминает мне, что, не считая поврежденного бедра и ноги, я - молодая здоровая женщина, которая в последний раз видела голого мужчину больше, чем полгода назад. Ещё до аварии.
Чёрт...
А тут ещё Лёвка, ходячая гора моих интимных воспоминаний, со своими "гениальными" предложениями...
Раздраженно тру себя мочалкой, пока принимаю контрастный душ. Немного прихожу в себя, несколько раз сменив обжигающую воду на ледяную, надеваю леггинсы, топ, оставляю рюкзак с резинками и гантелями дома, беру лишь поясную сумку для телефона и маленького поильника, вставляю в уши неизменные капельки наушников и выхожу на утреннюю тренировку.
Помедлив немного у ворот своего дома, сворачиваю в противоположную от Лёвиного коттеджа сторону, верная своему желанию изменить маршрут. Сегодня я без палок, пытаюсь просто бежать трусцой, намечаю себе минимум пять километров. Расстояние, которое я бы раньше даже не заметила, сейчас даётся мне ручьями пота уже на половине пути. Дыхание сбитое, пульс шкалит, но это от периодически простреливающей боли, а не от потери выносливости. Не страшно – я фиксирую постоянный прогресс, и это единственное, что важно в моей ситуации.
Сегодня прохладно, небо заволокло серыми плотными тучами, и, стоит остановиться, чтобы перевести дух, как зябкий ветерок приятно остужает влажную кожу. Добегаю -добредаю до маленькой детской площадки и решаю здесь чуть размяться и уже поворачивать обратно к дому – положенные два с небольшим километра уже преодолены. Делаю несколько простых упражнений для спины и повисаю на турнике, когда фитнес браслет пиликает уведомлением.
Аккуратно спрыгиваю вниз, стараясь сделать упор на правую ногу, и замираю, видя высветившийся текст.
Неподписанный номер, но я его уже запомнила. Ничего такого, просто он лёгкий...
"Изменила маршрут? Ты всегда была трусихой"
И я улыбаюсь как последняя дурочка, прикрывая ладонью рот, и не могу перестать. Длинно выдыхаю, но мышцы лица не слушаются – губы так и разъезжаются в этой чёртовой глупой улыбке.
Караулил, значит? Ну, я знала, да…
Для того, чтобы ответить, мне надо лезть за телефоном в поясную сумку, но я не собираюсь это делать. Вместо вступления в сомнительную переписку хмыкаю себе под нос «сам трус» и, удовлетворенная уже этим, запрыгиваю обратно на турникет и начинаю подтягиваться.
Сквозь серые ватные тучи, затянувшие весь горизонт, вдруг пробивается солнце белыми ослепительными лучами - словно благословение падает на коричнево- белые вершины горного хребта вдалеке. И выглядит это настолько щемяще красиво, что, наверно, именно поэтому я рассеянно улыбаюсь почти до самого конца тренировки на площадке, и даже по дороге домой.
24. Гулико
- Мам, пап, доброе утро, - по очереди целую завтракающих родителей и направляюсь к большой турке на плите.
Мама как всегда не подвела – кофе мне оставили. Наливаю в кружку еще горячий напиток и, прикрыв глаза от удовольствия, делаю первый обжигающий глоток. Ничего лучше маминого кофе я в жизни не пила. Ни в одном ресторане.
- Ты что это такая довольная? – с подозрением косится на меня слишком уж внимательная родительница, намазывая мед на блинчик, - Кошелек по дороге нашла, что ли?
- Распогодилось…- неопределенно пожимаю плечами и сажусь к ним за стол, беру пару блинчиков себе и пододвигаю поближе сметану, - Какие планы?
- У нас с тобой, дочка, планы сегодня генеральную уборку сделать, - вздыхает мать, - Скоро лето уже, а у нас окна до сих пор не вымыты, что люди скажут? Ковры надо вынести, холодильник отмыть. Ведь никому кроме меня ничего не надо, живем как в свинарнике, что вот…
- Хорошо, всё помоем, - смиренно киваю, перебивая её и даже не начиная спорить о том, что всё это можно было сделать чужими руками.
В конце концов, родители держат целую гостиницу и приплатить горничным за уборку – не проблема, но если маме так хочется мучиться с этим самой, то кто я такая, чтобы спорить. Тем более, что я уже спорила и не раз, каждый раз выслушивая в ответ, что хозяйка из меня никакая, деньги я считать не умею и вообще свой дом надо самой убирать.
Мать на моё согласие удовлетворенно кивает, я приступаю к завтраку, чувствуя, как потихоньку портится настроение. И дело даже не в том, что я не горю желанием драить эти окна, а потому что атмосфера за столом тягуче-тяжелая, словно воздух заменили густым киселем, и, возможно, мама не просто так эту свою любимую жалостливую песню про то, что никому ничего не надо, начала.
Поглядываю на отца. Точно. Сосредоточенный, молчаливый, глаз не поднимает. Будто готовится в любой момент внезапную атаку отразить. Хм…Поругались? Опять?
- Пап, а ты чем займешься? – пытаюсь нащупать причину тягостного напряжения за столом.
- Да надо на базе поработать, графики инструкторам расставить, а потом…- вздыхает, жуя губы и настороженно косясь на маму, - В строительный магазин в Кисловодск с Гошей поедем, он девятый класс на одни пятерки заканчивает. Я ему, если нормально доучится, ремонт в комнате и мопед обещал.
- Мопед он ему обещал! – взрывается мать, резко вставая из –за стола.
С грохотом кидает тарелку в раковину, нервно вытирает руки о полотенце. Я на секунду прикрываю глаза, чувствуя, как в висках начинает муторно постукивать. Мамино раздражение понятно, но она точно будет в таком настроении целый день теперь, и уборка вместе с ней превратится в настоящую пытку. Морально готовлюсь уже сейчас.
- Да, обещал, - рычит тихо отец, смотря на маму исподлобья, стучит вдруг кулаком по столу, - Обещал! Он мой сын, может хватит уже?! Столько лет…
- Нагулянный! – взвизгивает мать и её подбородок начинает
