Сохрани мою любовь, профессор - Рина Мирт
— Если я поговорю с матерью, при тебе, на второй линии, ты дашь мне услышать Энди?
— Нет. Я сказал, что мне нужно. И пусть сенатор поторопится, если ей дорога жизнь и здоровье будущей невестки.
И бросил трубку.
— Что ж, мистер Фрилинг, — сказал ему один из агентов. — Вы держались молодцом.
— Что дальше? Как вы планируете обезвредить его?!
— Нам доложили, что он закрыл жалюзи, так что не представляется возможности его видеть. Или он сдастся, или он сам впустит нашего человека в палату. Для этого только нужно подготовить почву, убедить его, что вашей девушке необходима помощь и к ней придет медсестра — наш агент. Брать штурмом — крайняя мера. И мы сделаем все, чтобы избежать её.
Эрик побледнел и вновь посмотрел на свой телефон, на котором высвечивались несколько пропущенных вызовов от матери.
— Я поговорю с сенатором, — произнес он, и нажал на кнопку вызова, но линия оказалась занята.
* * *
Правая половина лица все еще горела от пощечины альбиноса. Энди давилась слезами, зажав себе рот — она боялась привлечь внимание своего захватчика малейшим звуком. Фокс, тем временем, сидел в самом дальнем углу комнаты и нервно грыз ногти, глядя в одну точку, покачиваясь.
Он обдумывал, что же скажет сенатору, когда та позвонит. Потребовать самолет и сто миллионов долларов, как в каком-нибудь кино, и свалить в страну, не выдающую преступников? В любом случае, тюрьма ему обеспечена, даже если мамаша Эрика и признается в том, что она его оклеветала. Не сидеть ему в Капитолии и не занимать более пост декана MIT. Сенатор раздавила его, и самое паршивое было то, что большую часть грязной работы он сделал сейчас сам, когда выстрелил в потолок и привлек всеобщее внимание.
— Твою мать. Твою мать! — заныл альбинос, хватаясь за голову.
Он посмотрел на девушку и его лицо исказилось ненавистью. Он резко подъехал к ней на стуле, отчего Энди еще больше вжалась в кровать. Он вновь приставил ей пистолет ко лбу, отчего она испуганно замычала себе в ладонь и зажмурилась.
— Все из-за тебя, маленькая дрянь, — зашипел он у самого её лица. — Думала ли сама, что когда-нибудь из-за такого ничтожества как ты, пришедшего из ниоткуда, будет столько шума? Знала ведь, с кем трахаться? За Картером, как за каменной стеной, смотри как его мамаша все устроила, лишь бы защитить тебя с ним! Из-за тебя моя жизнь разрушена!
Гневная речь Фокса, вызванная ничем иным, как отчаянием, возымела совершенно иной эффект. Энди открыла глаза и убрала руку ото рта. Взгляд девушки сейчас больше напоминал взгляд загнанного в угол зверя — полное отражение эмоций мужчины, отчего тому стало не по себе.
— Может я и ничтожество, но свою жизнь ты разрушил сам, больной ты ублюдок, — произнесла она твердым голосом, хотя всё внутри нее дрожало.
Мартин оскалился и больно надавил пистолетом в кожу девушки. Но это продлилось лишь несколько мгновений, так как его телефон вновь зазвонил. Он убрал оружие и посмотрел на входящий звонок. Звонила сенатор Гордон-Картер.
25
— Добрый день сенатор. — Он попытался придать своему голосу властность. — Вы, наконец, соизволили позвонить мне. Не хорошо заставлять меня ждать. Неужели вам не жаль малютку Энди?
— Я решила поговорить с вами лично, Мартин. — Тон женщины был ледяным, будто её совсем не волновало то, что он держит в заложниках девушку её сына. — Что вы хотите взамен её свободы?
— Я хочу мою жизнь назад! — крикнул мужчина. — Хочу, чтобы вы признались публично в том, что оклеветали меня!
— Вы же понимаете, что это не спасет вас от тюрьмы? — спокойно уточнила у него Лилиан. — Вы сами прославили себя тем, что захватили заложницу, в этом я не смогу вам помочь. Но вы можете помочь себе сами. Сдавайтесь и отпустите бедную девочку.
— Нееет, сенатор, — ехидно протянул Фокс. — Так дело не пойдет. Если я и пойду ко дну, то утяну вас за собой. Сначала вы признаетесь в том, что сфабриковали мое обвинение, и тогда я готов отдать сладкую мисс Донован вашему дорогому Эрику.
Повисло напряженное молчание.
— Мы заключили сделку? — настороженно спросила сенатор. — Я сделаю заявление, а вы обещаете отпустить Андреа и добровольно сдадитесь?
— Да.
— Хорошо. Я согласна.
— С нетерпением жду вашего выступления, — ехидно прошипел он и положил трубку.
Лилиан услышала, как связь оборвалась и отключила телефон. Она внимательно посмотрела на двух агентов, что все это время слушали их беседу.
— Я надеюсь, вы понимаете, что я никак не могу выступить с такого рода заявлением.
— Оно правдивое? — осмелился спросить её один из мужчин, за что был удостоен уничижительным взглядом.
— Что вы себе позволяете? Конечно нет! До вчерашнего дня я понятия не имела, что Фокс… такой!
— Тогда не вижу никаких препятствий сказать, что он хочет слышать. Позже, вы выступите с другим заявлением, где объясните свой поступок.
Женщина отрицательно покачала головой.
— Это так не работает. Репортеры раздуют из этого настоящий скандал, который отрицательно скажется на моей политической карьере, выстроенную с таким трудом. И теперь я должна пойти на поводу у какого-то психа? Вы представители ФБР, это ваша работа искать выход из подобных ситуаций!
Агенты многозначительно переглянулись.
* * *
— Мы ведем прямой репортаж из Бостонского медицинского центра, где в отделении травматологии развернулся настоящий боевик. Декан MIT, профессор Мартин Фокс, отпущенный сегодня под залог, взял в заложники пациентку, имя которой не разглашается. К сожалению, нам до сих пор не известно, каковы его цели и требования по освобождению заложницы. Как стало известно, делом уже занимаются агенты ФБР из отдела по борьбе с терроризмом, а также была вызвана группа особого назначения S.W.A.T. Полиция и ФБР ведут переговоры. Мы будем держать вас в курсе событий…
Мартин слушал последние новости и с каждым словом репортера его лицо становилась все более мрачным.
Как не известны требования? Он ведь прекрасно озвучил их Фрилингу и его матери, агенты сто процентов слушали их разговор.
Внезапно его осенила догадка — сенатор вновь надула его. Она не собиралась делать никаких заявлений, а сказала ему это, чтобы выиграть время. Они будут штурмовать палату и его посадят за решетку до конца его дней. Вот же старая сучка!
Он встал с места и в порыве гнева опрокинул кресло, что стояло рядом.
— Проклятье! Она не собирается выступать с заявлением! Сука! Сука! Сука!
Его телефон вновь зазвонил, но он швырнул его в стену, отчего
