Очарованный - Джиана Дарлинг

— Эй, это американская классика.

— Хорошо, что я не американец.

Мы долго улыбались друг другу, и мои разорванные края плавно срослись. Грязь, которую я почувствовала после отъезда из Эшкрофта, была смыта любовью и вниманием Данте.

— Скажи мне, Tesoro (с итал. Сокровище), — тихо попросил он, протягивая руку, чтобы убрать с моего лица прядь выбившихся волос.

Я закрыла глаза, пытаясь затмить его красоту, пока говорила о чём-то столь уродливом.

— Эшкрофт нашел меня.

Мгновенно воздух стал горячим и металлическим, как будто сама машина загорелась.

— Когда?

Я вздрогнула, потому что знала, что он разозлится на меня из-за того, что я собираюсь сказать. После того как Александр навсегда уволил меня в Милане и велел никогда больше не ступать на английскую землю, я вернулась домой с еще более разбитым сердцем, чем когда-либо. Я не могла обратиться к своей семье. Они не знали, через что мне пришлось пройти и как я влюбилась в своего личного злодея.

Это знали только Данте и Сальваторе.

Они были в хладнокровной ярости из-за меня. Честно говоря, это во многом помогло компенсировать часть ущерба, нанесенного мне Александром. Это напомнило мне, что, хотя я была испорчена и разбита, были два человека, которые любили меня больше всего на свете. Сальваторе даже доказал, что любит больше, чем собственную жизнь, инсценировав свою смерть, чтобы как можно мирнее положить конец вендетте Александра, направленной против него.

Они были в шоке, когда узнали, что я вернулась в Англию.

И они оба будут знать, потому что все, что я скажу Данте, неизбежно будет передано моему биологическому отцу.

— Себастьян был номинирован на премию BAFTA, — пробормотала я. — Для него это было огромным достижением, и у него есть… свои проблемы с этой страной. Мне пришлось пойти с ним в качестве моральной поддержки.

Данте уставился на меня, дыша настолько контролируемо, что я поняла, что ему пришлось отсчитывать от десяти, чтобы сохранять спокойствие со мной. Я миллион раз говорила ему, что я не хрупкая, но что бы я ни говорила, он все равно думал, что у меня и так достаточно насилия и агрессии на всю жизнь.

Это была еще одна причина, по которой он держал свой мафиозный бизнес вдали от меня.

— Я знаю, ты любишь свою семью. На самом деле, я знаю это больше, чем большинство людей когда-либо смогут узнать. Но, Кози, это было всего лишь упражнение в глупости! В Ордене есть люди повсюду, но Лондон — их гребаный центр. Как ты думаешь, тебе это сойдет с рук?

— Я пробыл там едва ли двадцать четыре часа, — огрызнулась я. — Я сомневаюсь, что у Александра есть кто-то, кто находится в центре наблюдения Лондона и просто ждет, чтобы увидеть, как я вхожу в город.

Данте выгнул брови и поджал губы.

Я колебалась, как он и хотел.

Трудно было оставить что-либо вне видимости Александра. Если бы он хотел, чтобы что-то было исполнено, он бы пошел на любые средства, чтобы довести это до конца.

— Во всяком случае, я его не видела. Это просто невезение, что Эшкрофт был на церемонии награждения и случайно наткнулся на меня, — возразила я.

— Думаешь, Александр единственный, кто за тобой следит? Я знаю, что мы с Фрэнки проделали отличную работу, стирая тебя из Италии и твоей старой жизни, но ты сохранила свое имя, и ты чертова международная супермодель, Козима. Найти тебя — это не ракетостроение. Откуда ты знаешь, что Эшкрофта послал не Шервуд?

Я подумала о том, как действовал Эшкрофт, хитрый и легкомысленный, как ребенок, укравший игрушку у другого мальчика.

— Нет, Шервуд не посылал его. Честно говоря, Данте, я думаю, что это было чистое совпадение.

— Ты не можешь этого знать.

— Нет… но, учитывая планы Эшкрофта на меня, думаю, я могу догадаться.

Тело Данте расширилось еще больше, пока я не подумала, что его мышцы разорвут его дорогой костюм, как у Халка.

— Что. Является. Его. Планом? — потребовал он сквозь стиснутые зубы.

— Ух, извините, что прерываю, — сказал таксист с сильным акцентом, свойственным выходцам из Бронкса, — но мы на месте.

Я выглянула в окно Остерии Ломбарди и почувствовала, как облегчение зажгло резонансную струну в моей груди.

— Послушай, мы можем поговорить об этом позже, но мне пора идти, — сказала я ему, наклонившись вперед, чтобы поцеловать его щетинистую щеку.

Он осторожно схватил меня за запястье, прежде чем я успела выйти из машины, но его лицо исказилось от смятения, пока он обдумывал свои слова.

— Я пытаюсь дать тебе пространство, да? Я пытаюсь дать тебе свободу жить той жизнью, которой ты хочешь жить, потому что ты так долго находилась в клетке, и не только в клетке, принадлежащей моему брату. Я стараюсь, Козима, хотя все, что мне нужно, это стоять на страже, как часовой, рядом с тобой каждую минуту, чтобы убедиться, что жизнь больше не сможет тебя трахнуть. Так что будь осторожна, да? Пожалей этого чрезмерно опекающего парня и пообещай мне, что когда я приду к тебе в следующий раз, ты расскажешь мне, что произошло, и позволишь мне помочь.

Я остановилась, мое горло пересохло от непролитых слез.

— Ты не одинока в этом, — сказал Данте, его собственный голос был полон эмоций. — Ты больше никогда не будешь одинока. Не со мной и Сальваторе на твоей стороне, bene?

Я судорожно кивнула, затем глубоко выдохнула, чтобы успокоить бьющееся подобно хрупкой птице колибри сердце в груди.

— Va bene, — мягко согласилась я, прежде чем быстро выйти из такси, стирая влагу под глазами и направляясь к тротуару.

Я не оглянулась, когда такси отъехало, но на многолюдных улицах Маленькой Италии мне все равно не хватило бы места, чтобы развернуться.

Ресторан Mama's находился на границе между Маленькой Италией и модным Сохо и был идеальным местом для ее уютного и высококлассного итальянского ресторана. Она привлекла сочетание богатых, элегантных пар города и глубоко традиционных итало-американских соседей.

Американцы итальянского происхождения не были похожи на коренных итальянцев. Иммигранты упаковали культуру Италии перед Второй мировой войной и поместили ее в капсулу времени, взломав ее после прохождения через остров Эллис и поселившись в небольшом прямоугольном районе Маленькая Италия в Нью-Йорке. Они говорили на ломаном, уродливом итальянском языке, который отличался даже от самых малоизвестных диалектов дома, потому что английский подчеркивал его, как маркер, превращая акценты в насмешки, которые они прославили благодаря героям мультфильмов, таким как