Обнажая запреты - Яна Лари
Реакция у Королёвой заторможенная, поэтому попытка прошмыгнуть приводит только к тому, что я мрачно вжимаюсь в беззащитное тело.
Анька пугается. В глазах дрожит растерянность, даже отчаянье. Правильно улавливает. Меня всю неделю так ломало, что отпустить точно не наш вариант. Теперь я уверен.
— Это образ феи Динь-динь. Спецзаказ…
— Она что, из мультика для взрослых? — перебиваю, сжигая взглядом обтягивающее нечто, имитирующее мерцающее платье из листвы.
Швея у матери профи, нигде ни складочки. Сидит как влитое. Так, как не должно сидеть платье на женщине, если она не хочет повышенного внимания.
— Перестань, — обжигает шею кратким вздохом. И у меня от этого полустона моментально закипает кровь. Будто вот только впереди первый раз, первый поцелуй, первое знакомство с её телом.
Раньше всегда было достаточно одной ночи, но я это не в состоянии сейчас обдумывать. В конце концов, всё бывает впервые.
— Почему на звонки не отвечала?
Вот не собирался же спрашивать. Мозги совсем не варят, когда она так близко.
— Тебя это так сильно задело?
— Хочешь, прямо здесь покажу насколько? — лихорадочно скольжу взглядом по запрокинутому злому лицу.
В губы её хочу впиться, как тогда в машине, наказать не пойму за что. За мою бессонницу, наверное. За платье это узкое, за трогательные балетки с белыми помпонами, за то, что смотрит, будто проклинает, и я себя козлом последним чувствую. Чуть ли не насильником.
— Не утруждайся, Север. Правда, не нужно. И ты мне не нужен.
Дыхание вырывается свистом: горячее, тяжёлое. Я нависаю, раздумывая — сорваться или нет. Не принесёт же покоя ни то ни другое. Вожу пальцами по гладкой щеке и меня кроет уже просто от этого. Но возможность выбора вдруг сама собой отпадает, когда за стеной слышатся быстрые шаги. В последний момент убираю руки и отстраняюсь. Встаю спиной к двери. Заморожу ведь взглядом, так ломает всего.
— Волшебную палочку забыла, — сообщает помеха звонким голосом Вали, но так же внезапно замолкает.
Не удивительно. Воздух в комнате только не трещит.
Жду пока они уйдут. Нельзя мне сейчас на люди. Состояние такое… будто пьяный.
Жду, долго жду, когда сердцебиение придёт в норму. И только затем рассеянно, на отходняке выхожу на задний двор. Лужайка с гномами, пёстрая стайка ребятни, смех, визг. Первые секунды уши закладывает и солнцем слепит. Не сразу понимаю, откуда резкая скованность в мышцах. Будто картинка фрагментами грузится. И она до такой степени размыта, что я поначалу совершенно не врубаюсь, какого чёрта застыл.
Доходит потом. Вместе с осознанием, что Анька доверительно что-то говорит пижону в деловом костюме. И улыбается нежно так, спокойно. Я никогда у неё такой безмятежной улыбки не видел. А он наклоняется прямо к её уху, тоже непринуждённо, явно не впервые. Одновременно накрывая ладонью обнажённое плечо. Кожа к коже.
Она опять никак особо не реагирует. Пройденный этап, значит.
А чего так, Малая? Хорошо знакомы?
Вот и причина, почему так категорично. Для кого-то неделя не прожита даром.
В голове становится небывало пусто. Мне даже сложно осознать, что чувствую. В смысле ощущения есть, но какие-то неопознанные… будто в прорубь провалился, а там вместо льда крутой кипяток.
Глава 25
Взрослый разговор
Анна
— Ты очаровательна, — Артём ловит мой смущённый взгляд и несильно сжимает пальцами плечо. Мягко, ненавязчиво. Не так, как Север. Просто приятно, бережно, нежно даже. — Дети — это твоё, Анюта. Никогда не видел, чтобы у Майи так глаза сверкали. Она от тебя без ума. И я тоже…
— Артём, перестань, — опускаю голову, чтобы не выглядеть в его глазах клинической идиоткой.
Ну кто будет после пары свиданий шарахаться невинных касаний?
Старшинов мне нравится. Очень. Но мы ещё ни разу не целовались. Кому скажешь — не поверят. Лана та и вовсе то к знахарке пошлёт, то в дурку. А он, взрослый мужчина, серьёзный, перспективный, стоически терпит этот детский сад. Вчера, правда, попытался… и позавчера… и позапозавчера. Почти всю неделю не оставлял попыток сблизиться. Но я упрямо прошу не торопиться. Хотя самой бывает интересно — как оно вообще, с другим? Жаль интерес пасует ровно там, где мы остаёмся наедине.
Зато сегодня терялась перед Севером и больше всего на свете хотела его губы. И ненавидела за это. Дурочка наивная. Я ж ночами не спала почти, всё подбирала выражения, которыми пошлю его при встрече. Настолько далеко, насколько позволит моя сообразительность и богатый, в принципе, словарный запас. А он… Ему даже делать ничего не пришлось, всего лишь в глаза мне посмотрел. Так посмотрел, что сердце онемело и язык отнялся. Еле выговорила пару слов, даже не помню что.
Дан наверняка не тяготится одиночеством, а я будто на игле. Загибаюсь от постоянной нехватки эндорфинов, потому что свои давно перестали вырабатываться. Главный их источник — Север. Вот только его близость не убивает тоску, она берёт её взаймы и возвращает сторицей, погружая в бесконечную изматывающую ломку. Иначе быть не может, наверное, если никого другого к себе на пушечный выстрел не подпускать.
— Анюта, я хочу от тебя детей.
Я чувствую, как задыхаюсь от искренности, с которой говорит Артём. Пока я…
Да Господи! Они меня с ума сведут. Оба. Каждый по-своему.
— Мы знакомы всего неделю, — с трудом произношу, едва справляясь с собой. Понимаю, конечно, импульсивность его предложения. Солнце, домашний уют, детский смех на всю лужайку. Это располагает к закономерным фантазиям, но неловкость меньше не становится.
— Мне не шестнадцать лет. Я точно знаю, к чему стремлюсь, — в короткой улыбке непоколебимая уверенность, которая помимо воли передаётся мне. — У каждого на осмысление свои сроки. Кто-то годами мотает нервы себе и другим, а кто-то эти годы лучше посвятит любимой женщине.
— Ты так просто обо всём этом говоришь…
— Зачем усложнять?
Те же слова, что повторял мне Север. А смысл разный. Кардинально. И, чёрт возьми, мне нравится, что он говорит и, как говорит. Это правильно. Мужчина должен быть опорой, а не сбивать с ног ураганом.
— У тебя есть вообще недостатки?
Должны быть. Так не бывает…
— Как и у всех. Знаю, что могу показаться навязчивым. Ты уже говорила, что ничего не можешь обещать. Пойми, Анюта, я не давлю. Мне просто важно, чтобы ты чётко понимала моё к тебе отношение, — Артём прожигает меня глазами из-под тёмной чёлки. Внимательный, мужественный. Мечта любой нормальной девушки. Я задерживаю дыхание, выжидающе глядя в его лицо. — Свидания,
