Жена Эмиля. Наследник для Зверя (СИ) - Устинова Мария

– Не надо, – попросила я, чувствуя, как щеки колет пунцовым стыдом. – Это ведь он попросил вас? Лучше скажите, Антон что-нибудь рассказывал? Что с Воронцовым?

– Его арестовали и… – Алена поежилась, обхватив плечи руками, но с облегчением сменила тему. – Он умер в тюрьме. Где-то неделю назад.

Я остолбенела.

– А его жена?

– О ней не слышала.

На месте Жанны я бы уехала как можно дальше и молилась бы, чтобы псы моего мужа не пришли по ее следу.

– Если действительно хотите отблагодарить, – тихо сказала я. – Отдайте свой телефон и никому ни слова об этом.

Глаза Алены стали беспомощными.

– Пожалуйста, – попросила я. Поколебавшись, она отдала телефон.

Когда Алена ушла, я закружила по комнате. Телефон нужно спрятать, персонал ничего не скажет, но трубку тихо изымут, а на вопросы будут пожимать плечами. Это моя единственная – очень нужная ниточка с внешним миром. Вчера я говорила с врачом. Мне назвали предполагаемую дату родов – двадцать девятого декабря. Почти через два месяца.

Глава 25

Место для телефона я выбрала под матрасом, и прежде чем спрятать, проверила контакты. «Любимый» это, думаю, Антон. Позвоню перед вечерним обходом.

Два месяца – это немного. И чем ближе срок родов, тем сильнее я беспокоилась о будущем. Я не знала, что буду делать, но понимала, что не хочу глотать обиды и делать вид, что ничего не случилось – просто от безысходности, потому что не выживу одна с ребенком. Наследник Эмиля – это не просто слова, он навсегда приковал меня к мужу. Его слабое место, объект кровной мести для Бестужева.

После обеда я прилегла подремать, а когда проснулась, уже вечерело. Не вставая, я позвонила Антону.

– Привет, малышка.

От тепла в голосе, предназначенного другой, на глаза навернулись слезы.

– Это Дина.

Антон узнал мой тусклый голос.

– Госпожа Кац, – вздох. – Вам что-то нужно?

– Эмиль говорил, пока он в тюрьме, мне ничего не грозит. Но теперь он вышел. Я хочу знать, чем он занимается.

Когда-то мы помогли друг другу, с тех пор Антон меня уважает чуть больше, чем просто «жену Эмиля».

– Вам не о чем беспокоиться. В основном бизнес-интересы, – сообщил тот. – Помирился с братом.

– Бестужев проявлял себя?

Если видео не обнародовал – значит, и нет его. Или Андрей настоятельно попросил этого не делать.

– Нет, госпожа Кац. Была стычка с его людьми, получил отпор и затих. Говорят, исполнителей убийства сына ищет. Я серьезно, Эмиль сейчас расширением зоны влияния занимается. Все хорошо.

«Зона влияния». Эмиль собирался контролировать торговлю нелегальным оружием. Я не хочу наследовать это криминальное дерьмо и не хочу, чтобы мой сын наследовал. Помню, по приказу Бестужева пытали и убили наших людей – хотели знать, где товар. Наши им ответили тем же. Короткая передышка и все начнется по новой, пока друг друга не перебьют. Это опасный «бизнес». Поэтому Эмиль меня здесь держит, увезти не может, а запереть в больнице – лучший выход.

Я не хочу возвращаться в этот ад с младенцем на руках. К мужчине, который не стесняется мять других женщин.

– Спасибо, – делиться с Антоном бедами смысла нет. Старая игра продолжается. Я отключилась и вернула телефон под матрас до следующего раза.

На обходе врач похвалила за хорошие анализы, немного поболтала о погоде и прочих пустяках, видя, как я чахну от дефицита общения, и обрадовала, что пора задумываться о родах, предложив на выбор курсы для молодой матери. Когда она уходила, я сказала:

– А вы не могли бы…

Она с готовностью обернулась. За те деньги, что Эмиль им платит, здесь готовы ловить каждое мое слово.

– Не могли бы поговорить с моим мужем? – закончила я. – Я бы хотела выходить в сад.

– Конечно, я поговорю, – согласилась она. – Противопоказаний нет, напротив.

За окном темнело, я набросила халат и неуклюже встала с постели. Живот еще подрос, спать получалось только на боку калачиком. Ребенку стало тесно пинаться, зато видно, как он это делает – выпирает бугорком. Перебирая пальцами на животе, я смотрела в темноту и пыталась представить сына. На кого он будет похож, на меня или на…

В коридоре раздались голоса и дверь распахнулась, хотя я уже никого не ждала.

– К вам… – медсестра осеклась. Оттеснив ее, в палату ворвался Эмиль.

В груди застыл неживой холод. Заморозил все, как от анестезии, спасая от новых слез. Мы виделись впервые с тех пор, как я просила его не приходить. Он постарел за месяц. Щеки небритые, сорочка мятая, словно о нем некому позаботиться. Под пиджаком пистолет – уже другой. И лицо уставшее, злое, словно Эмиль с разборок приехал. С букетом нежных, белых орхидей он был похож на жениха, опоздавшего к невесте.

– Где телефон? – отрывисто спросил он.

Все ясно… Антон растрепал.

– Тебе никому не надо звонить, – я следила, как он подходит к кровати, роется, грубо разбрасывая белье. – Что-то нужно, скажи охране на дверях! Они передадут.

Он нашел трубку, проверил исходящие, и только затем спрятал в карман.

– Чужим не звонила, хорошо.

Думает, я хотела позвонить Андрею. Феликс, конечно, рассказал, что тот мне помогал. А я даже его номера не знаю... Я молча отвернулась к окну. Там, среди дождя и мокрых веток, закружился в сумерках первый снег. Эмиль раздраженно дышал позади и чего-то ждал.

Уходи, чего стоишь.

– Как ты, Дина? – голос смягчился. – Тебе лучше?

Как будто ты не знаешь. Не держишь руку на пульсе, каждый день допрашивая врача. В отражении оконного стекла я увидела, как он выбрасывает цветы из вазы. Зашумела вода – он набирал свежую. Эмиль вышел из ванной и направился ко мне.

– Это тебе, – Эмиль поставил орхидеи на подоконник между нами. Вблизи от него пахло парфюмом вперемешку с потом, словно после драки, а на кисти подсыхали царапины. Он долго молчал, словно искал тему. – Слушай… меня врач спросила, приду ли на роды. Ты как хочешь?

Почему-то я испытала не стыд или смущение, а ревность. Первым увидит нашего сына, возьмет на руки, а я… Я «второй номер» – просто ему наследника рожаю.

– Ну что ты молчишь, – сокрушенно спросил он. – Дина, я не могу забрать тебя домой. Здесь безопасно, спи, отдыхай… Тебе рожать скоро. Давай поставим на паузу наши отношения… и вернемся к ним после рождения. Отложим все до лучших времен.

Я рассматривала серые упрямые глаза и сжатые в нитку губы. А если я ошибаюсь?.. А если нет?.. Он так и будет мять своих подружек и прогибать меня, пока не закрою глаза ради семьи? Так странно, время прошло и мы оба воспринимаем все спокойнее. Я видела нас со стороны: уставшую пару у окна, а между нами орхидеи в вазе. Вроде, все улеглось, а в груди так и режет.

Я остро почувствовала, что не хочу возвращаться домой, не хочу молчанки и этой муки.

– Я предупреждала, Эмиль.

– Ну что ж… Хотя бы заговорила со мной. Я тебе не изменял. Перестань упрямиться и поверь. Я слишком люблю тебя и слишком люблю себя, чтобы спать с проституткой.

А ведь он не скажет правды, пока я беременна – даже под пытками не скажет. Он знает, чем это может закончиться. А мне так надоело снимать лапшу с ушей! Ты спал с другой?! Отвечай, черт тебя дери, отвечай немедленно! Но я молчала, пожирая саму себя вопросами. «Были там какие-то бабы…» Были, да. Вокруг тебя всегда бабы. Я помню, как меня ненавидели твои подруги. Все помню, и как ты смял пальцами голые ягодицы той блондинки, помню тоже. Он ведь узнал то фото. Узнал.

– Это легко выяснить, – не выдержала я. – Я отдам фотографии на экспертизу. Если это подделка тебе нечего опасаться.

Эмиль раздраженно выдохнул сквозь зубы.

– Я их уничтожил. Мне не нужна эта дрянь в доме.

Конечно же. Ну и ладно… Уже все равно. Я положила ладонь над левой грудью, массируя тощие ребра, и отвернулась к окну. Эмиль смотрел на мой профиль, а затем нежно отвел волосы от лица. Наклонился, словно в щеку поцеловать хотел, только не донес поцелуй.