Грешник - Келси Клейтон
— В детстве мы жили через дорогу друг от друга. Это все. Ничего особенного, — объясняет он. — Тогда она была такой же раздражающей и фальшивой, как и сейчас.
Я свирепо смотрю на него, зная, что не должна тыкать медведя, но не в силах сдержаться. — Пошел ты. Почему бы тебе не заползти обратно в ту дыру, из которой ты вылез?
Его брови приподнимаются. — Кстати, о дырах, не поговорить ли нам о твоих?
Все думают, что это какой-то сексуальный подтекст, но я знаю скрытый смысл. Он держит мой секрет надо мной, как гильотину. Одно неверное слово, и веревка порвется, попутно отсекая мне голову. Мое дыхание сбивается, когда я готовлюсь к удару, но он остается спокойным.
— У меня пусто, — признает он, глядя на свою чашку. — Кто-нибудь хочет еще выпить?
Все качают головами, и он подходит к бочонку. Картер возвращает разговор к чему-то нейтральному, как я всегда могу доверять ему в этом. Как только их внимание отвлечено от меня, я ускользаю и в коридоре вижу, как Грейсон спускается вниз.
— Ты им не сказал, — говорю я, когда вижу, как он прислоняется к стене.
Он делает глоток своего напитка. — Нет.
— Почему?
Буря, назревающая в его глазах, интенсивна и опасна, когда он смотрит на меня сверху вниз. Я тяжело сглатываю, удивляясь, как я не знала, что мальчик, которого я раньше называла своим лучшим другом, способен на такую ненависть.
— Потому что так веселее. — Он делает шаг ближе. — Когда они узнают — а они узнают, — я хочу убедиться, что ты это почувствуешь. Я хочу, чтобы было больно.
Глава 10
Грейсон
Обладать именно тем, что может привести к падению Саванны, похоже на славное возмездие. Я не только могу настроить против нее всех ее друзей и лишить ее людей, которые делают ее сильной, я могу заставить ее предвидеть и бояться момента, когда ее мир рухнет. Хотя у меня была прекрасная возможность сломать ее сегодня вечером, мой план — играть на ней как на скрипке.
Когда Тревис записал адрес, я подумал, что, должно быть, произошла ошибка — пока он не сказал мне, каким куском дерьма стал ее отец. Изначально я собирался прийти за ним, как только покончу с его дочерью, но, похоже, в этом не будет необходимости. С такой скоростью, он напьется до смерти, прежде чем Саванна закончит среднюю школу.
На самом деле он, вероятно, напивается и кайфует, чтобы заглушить чувство вины за то, что он сделал со своим лучшим другом. Моему отцу было больно, что его вот так вынудили уйти из семьи, но ничто не было таким болезненным, как предательство человека, который помог обвинить его в преступлении. Я не верю, что он когда-либо справился с этим до бунта, который унес его жизнь всего шесть месяцев спустя.
Я смотрю, как Саванна раскачивается из стороны в сторону, слишком пьяная, чтобы понять, что она танцует одна. В какой-то момент после нашего небольшого разговора в коридоре она переключилась с пива на что-то покрепче. Я не знаю, что именно содержится в напитках, которые Картер продолжает передавать ей, но я могу только предположить, что его мотивы менее чисты, чем я готов допустить.
Она может быть лгуньей — лживой маленькой сучкой — но она моя и только моя.
— Значит, ты знаешь о Монтгомери немного больше, чем я думал, да? — Джейс появляется рядом со мной.
Я пожимаю плечами. — Думаю, можно и так сказать.
— Что, черт возьми, произошло между вами двумя?
Зная лучше, чем думать, что я могу ему доверять, я делаю глоток пива, обдумывая свой ответ. — Ничего особенного. Жаль разочаровывать.
Он фыркает. — Ну, должно быть, это было что-то, если это так на нее подействовало. — Кивая в сторону Саванны, я замечаю, что она теперь танцует на столе, привлекая толпу. — Я никогда не видел ее такой пьяной.
Я стараюсь сохранять самообладание и дистанцию, если на то пошло, но в ту секунду, когда парень протягивает руку и щупает ее задницу, я вижу красный. Я встаю за считанные секунды, проталкиваясь сквозь группу людей, которые собрались вокруг, чтобы посмотреть, как любимый капитан команды поддержки Хейвен Грейс устраивает не очень лестное шоу. Как только я выхожу вперед, она поскальзывается и падает назад, приземляясь прямо в мои руки.
— Ты поймал меня, — невнятно произносит она и обнимает меня за шею. — Мой герой.
Близость, в которой мы находимся, в сочетании с тем фактом, что она могла серьезно пострадать, заставляет меня защищать ее на пределе. Я ни на секунду не сомневаюсь в принятом решении, когда провожаю ее до входной двери. Картер замечает нас с того места, где он стоит во дворе, и подбегает.
— Вау, что с ней случилось? — Спрашивает он, следуя за мной к моей машине.
— Что бы ты ни добавлял в те напитки, ты вырубил ее. — Мне удается вытащить ключи из кармана и отпереть двери. — Ты не возражаешь?
Он открывает ее и помогает мне усадить ее на пассажирское сиденье, затем отступает назад, когда я закрываю ее. — Ты отвезешь ее домой или отвезешь домой? — Он многозначительно поднимает брови, глядя на меня.
Я закатываю глаза. — Первый. Пьяный в отключке не совсем заводит. — Я заглядываю внутрь и вижу, что она держится за голову. — Хорошо, отпусти меня, пока ее не вырвало в моей машине.
— Удачи.
Я обхожу машину и сажусь на водительское сиденье. Когда я выезжаю с подъездной дорожки, я чувствую на себе взгляд Саванны — прожигающий мою голову. Я украдкой бросаю на нее взгляд, просто чтобы убедиться, и она улыбается.
— Что?
Она качает головой. — Ничего. Ты просто хорошенький.
Я фыркаю. — Хорошенький?
— Да. — Она протягивает руку и проводит кончиками пальцев по моему лицу. — Как мужественный, симпатичный.
Взяв ее за запястье, я кладу ее руку обратно на колени. — Давай держать руки при себе, хорошо?
— Не весело. — Она икает и отворачивается, чтобы посмотреть в окно.
К тому времени, когда я пересекаю город и подъезжаю к ее дому, я не могу поверить в то, на что смотрю. Это место выглядит как нечто, что должно было быть осуждено много лет назад. На крыльце не хватает нескольких досок, перила сгнили, а крыша провисла. Судя по тому, как темно, я могу только предположить, что никого нет дома.
Я смотрю на Саванну и вижу, что она крепко спит. Я знаю, что мне следует делать. Я должен отнести ее в дом, уложить в постель и уйти — но я не могу. Она слишком пьяна, слишком уязвима, если кто-то вломится. Я могу презирать ее, но никто
