Зачет по любви - Анастасия Градцева
– Звучит здорово, – радостно откликнулась я.
На самом деле радость в моем голосе была в основном от того, что можно будет не бояться наткнуться в квартире на этого Илью. Потому что я бы чувствовала себя ужасно неловко.
– Мой дом, – продолжал тем временем Макс, – это очень личное пространство, и посторонним туда вход запрещен. И если ты не боишься меня и если со мной тебе хорошо, то и моего дома бояться не надо. Там все довольно просто устроено.
– Ну да, ну да, – недоверчиво пробормотала я, но, честно говоря, его слова и правда меня успокоили. И когда мы въехали в уже знакомый мне двор, я почти не волновалась и с удовольствием рассматривала будочку с охранником, идеально чистые тротуары, сверкающие бока дорогих машин, яркую детскую площадку и точно таких же ярких и хорошеньких малышей, которые увлеченно ели песок, пока их мамы (или няни?) смотрели в свои телефоны.
– Какой красивый лифт! – восторженно выдохнула я, когда мы зашли в дом. – Сфотографируешь меня тут?
– Потом, – хрипло ответил Макс и, прижав меня к стенке, поцеловал. Я мгновенно забыла обо всем, обняла его за шею и послушно приоткрыла рот, делая поцелуй глубже, горячее и превращая его в точку невозврата. В квартиру мы буквально ввалились: Макс, раздраженно пытающийся попасть ключом в замок, и я, висящая на нем и целующая его везде, куда только могла достать.
– В спальню, – приказал он, когда за нами захлопнулась дверь. Ногой отпихнул в сторону мои ботинки, подхватил на руки и понес куда-то вперед по коридору.
– Макс! – хохотала я, извиваясь. – Отпусти, ну! Я же тяжелая!
– В тебе весу, как в цыпленке, – неромантично фыркнул он. Ногой толкнул приоткрытую дверь, шагнул в полумрак спальни и опустил меня на огромную кровать.
– Хочу тебя, – захныкала я, чувствуя, как меня накрывает темным тяжёлым возбуждением, которое невозможно было терпеть. – Макс! Трахни меня, я не могу…
– Тихо, малыш, тихо, – он перехватил мои руки, которыми я уже торопливо стягивала с себя свитер. – По-твоему было вчера, а сегодня будет по-моему.
– Ты не любишь, когда грубо и быстро?
– Я люблю по-разному, – прошептал Макс, наклонившись к моему уху. – И умею. По-разному.
А потом он скользнул по ушной раковине языком, и меня продрало острым непривычным удовольствием от макушки до пяток.
– Ох…мммм, даааа…
– Нравится? – зубы прикусили мочку, делая мучительно хорошо, и я беспомощно застонала, выгибаясь, чтобы быть ближе к Максу. К его твердой горячей груди, умелым сильным рукам и таким жадным, таким нужным сейчас губам.
– Девочка моя, – шептал он, лаская меня. – Такая хорошая, такая отзывчивая…Давай, покричи для меня. Ты так сладко это делаешь. Тебе же хорошо? А вот так? Здесь?
Я застонала, теряясь в удовольствии. Его пальцы внутри меня, вонзаются твердо и требовательно, язык влажным касанием обводит набухший чувствительный сосок, а большой палец второй руки гладит губы, а потом проталкивается в мой рот, надавливая на язык. И это одновременно и немного стыдно – вот так пошло сосать палец, имитируя минет, – и безумно возбуждающе.
А когда он перевернул меня на живот и вылизал везде – даже там, где я бы вообще не представила себе чужой язык, – я уже потеряла способность стыдиться. И кончила, подвывая в подушку, так ярко и остро, что в глазах звездочки заплясали. И только тогда я услышала треск разрываемой упаковки от презерватива.
– На спину, малыш. Я хочу видеть, как тебе хорошо.
Макс закинул мои ноги к себе на плечи и трахал меня долго – то медленно входя и дразня, то вбиваясь на всю длину жесткими рывками. Возбуждение нагнеталось, делаясь почти невыносимым, удовольствие волнами разбегалось по телу от каждого толчка, и когда меня наконец накрыло оргазмом, я, кажется, кричала. И, кажется, его имя.
Но я не была уверена.
Я ни в чем не была уверена, за исключением одного: Макс ебется как боженька. И я сто процентов сорвала джек-пот, когда оказалась с ним в одной койке.
– Ты офигенный, – охрипшим голосом сообщила я Максу, который лежал рядом, разгоряченный, голый, и тяжело дышал.
Он молча привлек меня к себе и поцеловал в мокрый от пота висок. Так мы лежали какое-то время, пока Макс вдруг не проговорил растерянно:
– Блядь, ну я и дурак.
– Что?
– Надо же было что-то тебе подарить, да? Ну хотя бы цветы? Праздник же.
– Ну неплохо было бы, но не обязательно, – зевнула я ему в бок. Я вообще не видела в этом проблемы. Цветы может любой дурак купить, а вот так качественно выебать – это уметь надо.
– Ты прости, – быстро и немного смущённо проговорил Макс. – Я это все не умею. Ну нормально ухаживать. Хочешь я цветов тебе закажу?
– Не очень, – честно сказала я, потому что ну куда вот я сейчас этот веник дену? А потом надо будет тащить его домой, там искать вазу, подрезать эти несчастные цветы… Ой да нахуй надо. Одни проблемы.
– А сладости? – не успокаивался Макс. – Хочешь я пирожных куплю? Тут прямо в доме кондитерская есть.
– Хочу, – оживилась я и села на кровати. – Возьми мне два. Нет, три пирожных! Одно медовое, одно с какими-нибудь ягодами или фруктами, а третье…а третье шоколадное.
Он засмеялся и чмокнул меня в кончик носа.
– Хорошо, подождешь меня? Я быстро. Можешь тут посидеть или на кухню пойти.
– Ну кухню, – решила я. – А у тебя есть какой-нибудь халат? Одеваться лень.
– Можешь мою рубашку накинуть, если хочешь, – предложил Макс, и, конечно же, я захотела. Это же как в фильме! Как в романе! Она, вся такая красивая и утомленная любовными ласками, сидит на кухне в его рубашке и пьет кофе.
Вот и я, едва за Максом захлопнулась дверь, томно прошествовала на кухню и начала искать молоко, чтобы сделать себе капучино. Нашла, сделала, села, выпила, поскучала, встала… И тут вдруг услышала звук открывающейся двери. Не успела я обрадоваться, как чей-то незнакомый голос весело крикнул:
– Пап, привет! Ты дома? Я ненадолго, меня там Динка ждет. У нас же есть ваза?
У меня натурально затряслись руки.
Еб вашу маму! Это, кажется, тот самый Илья.
Я решила, как божья коровка, прикинуться дохлой, чтобы меня никто не заметил, но случайно смахнула локтем кофейную чашку, которая стояла на краю стола.
Чашка звонко разлетелась на кусочки, я прошипела «сука!», вскочила, намереваясь бежать, если уж не вышло затихариться, но не успела. Прямо в дверях я, одетая только в рубашку Макса и в свою самонадеянность, нос
