Муж в наказание-2. Свобода любой ценой - Лена Лорен
К сожалению, я всё понимаю. Он желает, чтобы я теперь раздвигала перед ним ноги всякий раз, когда он только-только подумает об этом. Из обычной пленницы я вдруг переквалифицировалась в сексуальную рабыню.
— Но я же беременна. Мне нельзя сейчас, — под действием страха, граничащего с отвращением, я говорю первое, что приходит в голову в надежде, что это окажется веской причиной.
Рифат поднимается. Он стягивает с меня плащ, бросает его на пол и встаёт у меня за спиной, накрывая ладонями мой живот. Он тяжело дышит в затылок, прижимая меня к себе тесно.
— Я посоветовался по этому поводу с врачом, что ведёт твою беременность. Она сказала, что на данном этапе у тебя нет никаких осложнений, которые могли бы препятствовать полноценной сексуальной жизни, — нашёптывает он угрожающе, разнося по всему телу противные мурашки. — Умеренный секс нисколько не навредит ни тебе, ни ребёнку. Так что…
12. Проклятые земли, или Знакомство с Элиф
Эмир
— Эмир, ты делаешь ошибку. Тебе нужно возвращаться в Текирдаг, — настаивает Шах, тяжёлым взглядом смерив владения Элмасов. — Сейчас было бы правильней залечь на дно до ужина с Рифатом.
— Я знаю, но мне нужно удостовериться кое в чём, — упрямствую я, стоя напротив врат в «преисподнюю». — Сразу после и отравлюсь домой.
— Моя помощь требуется?
Находясь в своих мыслях, где я вытряхиваю из Каплана не только правду, но и душу, я мотаю головой.
— Не стоит. Лучше поезжай к Анастасии, — по-дружески похлопываю его по спине. — Ты и так меня выручил сегодня будь здоров.
— Для меня это пустяки, ты же знаешь…
Я пожимаю Шаху руку в знак своей признательности. Жду пока он сядет в свой автомобиль. Как только его машина скрывается за углом, я вхожу на территорию особняка Элмасов.
Меня не было здесь чуть больше трёх месяцев. Всё это время я обитал в Текирдаге. В том самом домике, где мы с Дианой провели относительно спокойные дни, я и пустил свои корни. Он стал моим временным убежищем. Это единственное место, где я могу ощущать себя живым и настоящим, а не чудовищным искажением или ошибкой, коими я сам себя сделал.
Шах с Анастасией, кстати, тоже поселились неподалёку.
Не желая больше прислуживать Каплану, Шахзод решил уволиться. Он разорвал с ним многолетний контракт, как только я покинул город. С недавних пор Шах работает на меня. Помимо прочего, он стал мне ещё и отличным другом, какого у меня никогда раньше не было. Я бесконечно благодарен ему. Без его участия многое мне не удалось бы осуществить, но злоупотреблять нашей дружбой я не намерен. У него ведь семья. Обретя семью и так безответственно лишившись её, я познал истинную цену жизни. Я заплатил эту цену, принеся в жертву собственную семью. Я не могу позволить Шаху наступить на те же грабли.
Наверное, вы сейчас думаете: да какая семья? Что он несёт вообще?
Для меня семья — это не то, где ты родился и вырос. Не тот, с кем рука об руку шли к алтарю, и даже не тот, кому давал клятвенные обещания любить и пронести в себе любовь до самой гробовой доски.
Для меня семья — это нечто большее. То, в чём видишь смысл своей жизни, когда упрямо верил в то, что всё безвозвратно утеряно. Это то, что заставляет меня жить и бороться до конца, невзирая на возникшие преграды и бесконечные непробиваемые стены, возведённые вокруг.
Я не видел смысла в ни в ком. Я не хотел его видеть. Зачем? Никто не мог заставить меня бороться. Никто… И лишь Диане удалось воскресить мою душу и снять с глаз туманную пелену.
Только вот осознание пришло ко мне слишком поздно. В нашу первую поездку в Текирдаг. Тогда, когда все свои мысли я мог концентрировать только на Диане, а не на своих чокнутых родственничках. Когда там, где были следы опустошения, появилось чувство наполненности жизни, бьющее через край.
В том доме, где я провёл большие годы своей жизни, я не мог всего этого познать, не мог почувствовать то, в чём нуждался, потому что стены этого дома никогда не видели счастья. Оно чуждо для этого проклятого места, питающегося исключительно бедами и болью.
Стоит мне только ступить на проклятую землю, как вмиг я ощущаю тяжесть нависающих надо мной облаков, сотканных из горечи и боли. Силы исчезают под этой ношей, разум мутится, и мысли все путаются, словно в кровь впрыснули парализующий наркотик.
Вряд ли бы вообще что-то заставило меня появиться здесь, если бы не слова Дианы, которые напрочь сбили меня с толку. Больше ни о чём другом я думать не могу, кроме как о том, что…
У меня есть ещё один сын? Шесть лет назад Мерьям родила от меня сына. Шесть лет назад, чтоб меня молнией поразило! — по воле злого рока сначала земля под ногами содрогается от рокочущего гула, доносящегося с неба, а затем небеса полосует молния, словно огромное выпущенное копьё.
К слову, далеко не новость о возможном сыне пробудила во мне желание вернуться туда, куда пообещал себе больше никогда не возвращаться. Мною руководило стремление докопаться до истины. Причём в буквальном смысле этого слова.
Что если я многого не знаю? Что если месть Рифата не заканчивается на Мерьям? Что если она значит намного больше, чем я думаю?
Пожалуй, я должен убедиться сначала в этом, а уж потом разбираться со всем остальным.
А разобраться мне предстоит во многом…
Чего только стоит вернуть доверие Дианы.
Я не смог признаться ей в том, что она ждёт сына. Не смог только лишь потому, что посчитал, что это может заглушить в ней все инстинкты. Побоялся, что она невольно выдаст себя перед Рифатом. Я решил повременить с этим, чтобы не запутать её окончательно, как это уже успел сделать Рифат.
Пока я безрезультатно вычислял место, где он мог осесть, я наткнулся на одну немаловажную зацепку. Около двух месяцев назад в Измире я отыскал Бахар. Не скажу, что для меня и моих возможностей это оказалось проще простого. Учитывая, что после того, как на девушку оказали мощнейшее давление, она бежала из города, умело заметая
