Наследник для Шаха - Анна Гур
Приходит в себя и набирает номер, кричит, спорит с кем-то и требует в кабинет сотрудницу и спустя пять минут в комнату влетает запыхавшаяся девчонка.
Не та.
Да вы, мать вашу, прикалываетесь?! Расскажи мне кто, сам бы не поверил, что такая вот ересь со мной произойти может. Кино отдыхает.
— Вызывали, Вероника Кирилловна?
Девка стреляет глазками в мою сторону. Сразу же придает телу нужный ракурс, выставляя ножку вперед. Демонстрация не проходит незамеченной. Как на контрасте эта бл… и девушка, которую ласкал ночь напролет.
Пальцы сами сжимаются в кулаки, мышцы натягиваются, я застыл в секундах до того, как разгромлю всю эту элитную шарашкину контору.
— То есть… это и есть… Лида?
Задаю вопрос, глядя в глаза старой кляче. Зуева начинает понимать степень своего попадания не только на бабки, но и на проблемы в моем лице.
— Господин Шахов… я… вы так внезапно нагрянули… я не знаю… других Лид в отеле нет. Я клянусь вам. Вы ведь Лиду ищите?! Я просто не понимаю уже ничего. Что именно вас так расстроило?!
Поднимаюсь резко и нарочито медленно иду в сторону Вероники. Равняюсь с ней и смотрю в ошалелые глаза.
Пожалуй, все, что сейчас происходит, это одна полная лажа. Подстава. Чую. Но не могу найти источник.
— То есть эта твоя Лида единственная здесь?!
— Д-да, господин Шахов, я не вру, клянусь вам!
Не врет. Запахло жареным, и эта краля шкурки своей лишиться явно не хочет.
— То есть, Вероника Кирилловна, ты мне сейчас хочешь сказать, что вчера вечером именно эта “Лида” отрабатывала в моем лоундже?!
По лицу женщины, наконец, проскальзывает понимание. Зрачки расширяются. Прикусывает ярко-алую нижнюю губу. Помада оставляет некрасивый след на зубах. Тянет дернуться в омерзении. Если это кому-то и кажется сексуальным, то явно не мне.
Рявкаю так, что старая кошелка подпрыгивает:
— Еще раз. Кто был у меня в лоундже вчера?!
— Господин Шахов…
— Я нигде вечером не работала! Я вообще в клубе была! У меня свидетели есть. Я ни в чем не виновата! Если произошла кража — то это не я!
Резко поворачиваю голову в сторону настоящей Лиды. Девка тараторит, сильно испугавшись.
Делаю шаг в ее сторону.
Присматриваюсь. Ничего общего с той, что вчера была со мной. Та Лида — сама естественность. Эта с губами-варениками, на которые у меня выработалась стойкая аллергия.
Эта вот “Лида” и близко не тянет на то бабло, которое я отстегнул Зуевой.
— Я не знаю, что у вас там произошло, но я ни при чем! Честно! Это, видимо, Полина работала у вас в лоундже!
— Какая Полина?
Дурдом какой-то. Бесит.
— Полина Журавлева. Я ей просто свою форму вчера отдала. У меня бейдж с именем пришит на форме. Вот думаю, может, из-за этого и путаница. Но вы знайте, если она что-то натворила, то я вообще ни при чем! Ничего не знаю и ни в чем не участвовала! Я вообще жертва! Я ей предложила свою униформу, так как она сказала, что типа ее одежда не подходит, грязная. Вот и все! Это она! Не я! Не увольняйте меня! Я невиновная и пострадавшая сторона!
Треп крысы, сдающей своих, не вызывает одобрения.
— Вон пошла отсюда. Лида, — цежу слова и жалею, что передо мной женщина. Был бы мужик, хорошенько бы заставил ответить за каждое слово.
Но с девками, особенно болтливыми, я обычно знаю, как действовать, чем рот им занять, но здесь. Не екает.
За настоящей Лидой захлопывается дверь, и я опять фокусирую взгляд на Зуевой.
— Это недопонимание. Господин Шахов. Я все улажу.
— Что именно ты уладишь, Вероника Кирилловна?!
Вижу, как подрагивают плечи кошелки. Но жалости не вызывает. Я вообще не привык никого жалеть. Кто любит гонять на скорости, должен знать о последствиях.
— Господин Шахов, вероятно, случилась страшная, просто вопиющая случайность…
— Да что ты?!
— Я правда думаю…
Поднимаю руку и пресекаю бабский лепет.
— Не закапывай себя еще больше.
Кивает.
— Теперь я задаю вопросы. Ты отвечаешь четко и по существу. Это понятно?
Опять кивает истерично, быстро-быстро.
— Почему именно ее послала ко мне?
— С девушкой, которая должна была работать с вами, случился несчастный случай. А Полина сама напросилась на работу. Она пришла ко мне и требовала взять ее!
— Сама?!
— Да! Вы были категоричны в своих требованиях, а Журавлева подходила под ваш запрос и никаких заболеваний у нее нет. Времени на то, чтобы найти подходящую сотрудницу и анализы сделать, просто не было.
По мере того, как из этого алого рта вываливается информация, мне все больше хочется свернуть Зуевой шею.
Конечно, Лиде-Полине не нужно было сдавать дополнительные анализы. Она, мать его, девственницей была.
— Ты ее медкарту видела?
Все же поясняю для себя.
Кивок в ответ.
Сука старая.
Степень моего кипения поднимается до рекордных отметок. Девчонку слили.
— У тебя проблемы, Зуева.
— Я уже поняла, господин Шахов.
— Все документы на Полину Журавлеву мне. Все, что есть. Немедленно!
Грымза подпрыгивает и бежит к железному шкафу, открывает ящик, ковыряется в бумажках и достает тоненькую папочку. Забираю из дрожащих пальцев. Открываю и сразу же взгляд цепляется за фоточку три на четыре. На ней вчерашняя девушка. Лицо без макияжа, волосы в жгуте, белая сорочка.
Сука. Как можно быть такой невинной и такой дико сексуальной. Вроде ничего особенного. Но цепануло меня.
И вопрос не в целке. Не первая девственница греет мне постель. Пару раз на закрытых аукционах для элиты продавались такие вот “невинные девушки”.
Чего только ни видел.
Просматриваю данные Полины-Лиды. Пока бегло. Потом дам указание и всю подноготную девчонки выпотрошат мои люди. Буду знать все, вплоть до красных дней ее календаря.
Взгляд цепляется за графу образование. Учится на заочном педагогического. Училка будущая. Воображение сразу же подсовывает интересные кадры с Полиной-Лидой в главной роли.
Опять смотрю на фотографию.
Красивая. Волосы темные, глаза светлые, кожа — фарфор. Присмотрись и голубые жилки на шее просвечивают.
И вся эта нежность заставляет челюсти сжимать сильнее. Хочу ее. Не насытился.
— Она знала, куда идет и на что подписывается?
Отрываю взгляд от фотки и смотрю на стремительно бледнеющую Зуеву.
Молчит.
— Знала?!
Задаю вопрос, и женщина начинает тараторить бессвязную хрень.
— Да или нет?
— Наверное, мы друг друга не так поняли.
— Еще раз. Да или нет?!
— Я не уверенна… господин Шахов, я приношу извинения… мне казалось…
Рассматриваю лицо продажной твари, и она затыкается.
— Извинения ты принесешь. Не сомневайся.
Вероника Кирилловна все-таки падает, заваливается назад и, взмахнув
