В твоем плену (СИ) - Роач Лия

- Так мы едем?

Я сажусь перед ним и сжимаюсь, когда его руки обхватывают меня за талию, а мускулистые бедра берут в тиски мою задницу. Меня разом обдает жаром и бьет от озноба. Зажмуриваюсь, перестаю дышать и глохну от бешеного бита в ушах.

"Ой-ё… и как же я буду ехать?.." проносится в голове, хотя никуда ехать я сейчас не хочу.

Но меня никто не спрашивает.

Видимо, почувствовав мое напряжение, Волчек ослабляет хватку и отодвигается. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать от… от холода. Точно от холода.

- Ключ в замке, - напоминает он сухо, и я поворачиваю плоскую железяку.

"Ski-doo" оживает. Положив руки на рукоятки, левой дергаю рычаг дросселя, и вскрикиваю, когда махина резко дергается и рвет с места. Меня откидывает назад и вжимает спиной в Сойера.

Развернувшись на месте, неуправляемый снегоход с ревом несется вперед, прямо на маленькую елочку. Нервно крутанув рулем, я чудом уворачиваюсь от столкновения, вряд ли серьезного, но позорного, однако уже через секунду вынуждена сделать обратное движение - прямо по курсу высоченная могучая сосна. Я не успеваю ни подумать, ни дать команду конечностям, тело само реагирует - мышечная память и инстинкты. Но мне стыдно, и я стараюсь выправить ситуацию. Еще несколько движений рулем, уже осознанных, и снегоход выправляется на дороге. Я облегченно выдыхаю.

Прав был Сойер, управлять этой штуковиной не совсем то же, что водить тачку или моцик по бездорожью. Этот агрегат требует большей силы и концентрации, у меня пока плохо получается найти с ним общий язык. Да и под гусеницами у меня не твердая земля, а рыхлый сыпучий снег. Зыбкий, как пески в пустыне. Оттого моя адаптация сложна вдвойне.

И я благодарна Волчеку, что он наблюдает за моими попытками молча. Насмешек я бы не пережила. Но и не отступилась бы.

Русские не сдаются. А Вандербилты - тем более.

Я еду достаточно медленно, не форсируя, привыкая к рулению и новому для меня средству передвижения, но даже так я кайфую.

Разминаю сжимавшие панической хваткой руль пальцы, расслабляю мышцы спины и наслаждаюсь вождением.

- Куда едем? - прислонившись к моему уху, громко спрашивает Сойер, когда я сворачиваю с размеченных трасс.

- Туда, - кричу я, не поворачивая головы.

Не знаю, услышал ли он, или мой голос потонул в свисте ветра.

- Дорогу обратно найдешь? - не отстает мой телохранитель, а я не считаю нужным отвечать.

Мы едем все дальше, я чувствую себя все увереннее.

Когда мне кажется, что я освоилась, приноровилась к специфике управления снегоходом, я смелею и добавляю скорости.

- Осторожнее, не убей нас, - почти кричит в него Сойер.

Я дергаю плечом, чтобы не говорил под руку, и… зря…

Плечо неотделимо от кисти, сжимающей рулевую рукоять, и дернув им, я одновременно дергаю влево руль и автоматически увеличиваю нажатие на рычаг газа.

Чертова цепная реакция.

Я соображаю, что так делать нельзя, но слишком поздно.

Резкий поворот, рывок, и снегоход на полном ходу влетает в большую вековую сосну.

Лоб в лоб.

Скрипучий скрежет металла и жалобный стон древесной коры.

Твердокаменный ствол разово содрогается, осыпая нас снежным дождем.

Я не удерживаюсь в седле и вылетаю затылком вперед.

"Почему я не пристегнута?"

Удар. Звон. Привет, другая сосна…

И темнота.

Глава 20 Плохие новости

Больно.

Как же чертовски больно.

И шумно.

В голове нестерпимый гул. И тяжесть. Свинцовая, неподъемная тяжесть.

Мне надо снять шлем. Почему Сойер не поможет мне снять шлем? Какой же он тяжелый. Я и не замечала раньше. Он весит целую тонну. Или две.

А, может, это не только шлем?

Может, меня придавило сосной? Или снегоходом? Ну, мало ли… Всякое бывает. Наверное…

Или это какой-то специальный шлем, с раскрывающимися при ударе подушками безопасности, как в машинах. Хотя нет, подушки должны быть легкие.

А почему такая тишина?

В голове звенит, да, но я не слышу никаких посторонних шумов. Где звуки трассы, счастливый смех катающихся, где характерный тык-дык от кабинок подъемника на стыках транспортерной ленты?

Хотя откуда, блин, взяться звукам, если я уехала далеко от базы? Ну ладно, но почему Сойер не разговаривает со мной? Он что, психанул на меня и ушел? Я, конечно, заслужила, и он предупреждал, но как же я доберусь одна? А снегоход убитый на себе потащу? Засада…

А темно-то как. Небо черное-черное, и ни луны, ни одной самой крохотной звездочки. Уже ночь, что ли? Залежалась я тут.

Надо вставать, но как же неохота. Хочется лежать и лежать, и смотреть на это небо. Которое как будто раскачивается.

Странно. Почему небо раскачивается? Или это я раскачиваюсь? Я на лодке? Нет, я не могу быть на лодке, я в снегу. Хотя снег тоже похож на море.

Фак! Да у меня галлюцинации. Видимо, башкой я шваркнулась сильнее, чем думала.

И бок горит. Кажется, левый. Горячо-то как. А остальное тело я будто и не чувствую. Такая приятная невесомость. В последний раз я ощущала невесомость в моем страшно неприличном сне, где я бесстыдно совокуплялась и вообще вела себя крайне неприлично с собственным пасынком.

Жаль, что сейчас не тот случай…

- Хэвен, открой глаза. Пожалуйста, открой глаза. Помоги мне!

Что это? Кто это? Это Сойер? А почему у него такой голос и что значит "открой глаза", разве они у меня закрыты?

Это что, не ночь? Это я сплю… Что? Как?..

Пытаюсь сосредоточиться, вспомнить, что нужно сделать, чтобы открыть глаза. Распахнуть веки - это понятно, но как их распахнуть? Кажется, сигнал специальной поднимающей верхнее веко мышце по специальному глазооткрывательному нерву должен послать мозг. Точно, мозг. А где он у меня? Точнее, как им пользоваться? Он же обычно все сам делает. Автоматически. А сейчас чего филонит?

"А сейчас ты его хорошенько сотрясла, идиотка", подсказывает кто-то язвительный, но заторможенный.

Идиотка, кто ж спорит, но сейчас мне нужно как-то договориться с мозгом. Убедить его поработать. Хотя бы чуть-чуть. Надеюсь, он не забыл, как это делается.

Зачем-то напрягаюсь, тужусь, чувствую, как, вместо глаз, размыкаю ссохшиеся губы, раздуваю ноздри, как задирается вверх голова, и, наконец, дрогнув, приоткрываются глаза.

И тут же захлопываются обратно. От сильной рези из-за света яркой лампы.

- Выключи свет, - прошу, но сама себя едва слышу.

Однако Волчеку и этого достаточно.

- Наконец-то! - выдыхает он с облегчением.

Сквозь веки вижу, что свет приглушается, но снова открывать глаза не спешу.

- Я что, долго была в отключке? - заставляю себя произнести, чтобы не заставлять его волноваться.

- Очень долго. Ты была без сознания все время, что я тебя тащил.

- Куда тащил? - любопытство оказывается сильнее боли в глазах, и я снова их открываю.

И даже пытаюсь сесть, одновременно осознавая, что лежу. Но явно не на снегу - мне не холодно и мягко.

Сесть у меня не получается - звон в голове резко усиливается, и я со стоном падаю обратно, но глаза уже способны смотреть. Обитые деревом стены, встроенный шкаф с такими же деревянными дверями, лампа, стилизованная под керосиновую - или настоящая?

- Настоящая, - отвечает Сойер, расшифровав мой немой вопрос по выражению лица, и сразу предупреждает второй: - Мы в какой-то лесной или, точнее, горной хижине. Я набрел на нее, стремясь найти хоть кого-нибудь, кто помог бы нам. Телефон я с собой не взял, и когда ты… ты не приходила в себя, я испугался и…

- Ты нес меня на руках? - я приподнимаюсь - мне по-прежнему сложно лежать в его присутствии, это не изменилось, - но он давит мне на плечи, вынуждая вновь откинуться на подушки, пахнущие дымом.

- Да, нёс.

Так вот откуда это ощущение качки, как на море. Меня действительно качало в его руках. И этот жар, который я чувствовала левым боком - от его тела. И невесомость…