Кристина Лорен - Сладкий грязный мальчик (ЛП)

Слава богу, туалет пуст, и я залетаю внутрь. Выбрасываю мешок в маленькое мусорное ведро и опускаюсь на пол перед унитазом. Холодный воздух дует мне в лицо и синяя жидкость в унитазе снова вызывает рвоту. Я лихорадочно дрожу и постанываю при каждом выдохе. Что бы там у меня не было, это похоже на поезд, несущийся на всей скорости по рельсам и вот - он разрушает здание.

Бывают моменты в жизни, когда мне становится интересно, что же может быть ещё хуже. Я нахожусь в самолёте со своим мужем, чей энтузиазм по поводу этого, кажется, ослабевает, и в эту глубокую минуту жалости к себе, с полным ужасом, отмечаю, что у меня начались месячные.

Я смотрю вниз на свои белые джинсы и задушив рыдание, беру небольшое количество туалетной бумаги, сворачивая её, вкладываю в свое нижнее бельё. Встаю, мои руки - вялые и слабые, стягиваю толстовку с капюшоном и завязываю её вокруг талии. Брызгаю водой в лицо и чищу пальцем зубы.

Это кошмар.

Раздается тихий стук в дверь, а затем голос Анселя.

- Мия? С тобой всё хорошо?

Я прислоняюсь к крошечной раковине, поскольку мы попали в маленькую турбулентность, и моё тело реагирует на это. Я чуть не падаю в обморок из-за того, что творится в моём желудке. После турбулентности, я приоткрываю дверь.

- Я в порядке.

Конечно, я не в порядке. Я испугана, и понадеявшись сбежать из самолета, прячась в этом туалете, сильно ошиблась.

Он выглядит обеспокоенным... и под воздействием чего-то. Его веки тяжёлые и начинают медленно слипаться. Я не знаю, что он принял, чтобы уснуть, но это было в нем приблизительно около часа, и он немного пошатывался, как будто мог упасть.

- Могу я чем-нибудь тебе помочь? - из-за его акцента труднее разобрать слова.

- Нет, если у тебя случайно не оказалось аптечки в ручной клади.

Он нахмурился.

- Кажется, у меня есть ибупрофен.

- Нет, - говорю я, закрывая глаза.- Мне нужны...девичьи штучки.

Ансель медленно мигает, хмуря свой лоб. Но затем, кажется, понимает, о чем я.

- Это поэтому ты так вылетела?

Я чуть не рассмеялась от выражения его лица. Кажется, мысль о том, что у меня бывают месячные каждый месяц, его удивила.

- Нет,- говорю я ему, чувствуя, что мои руки начинают дрожать от напряжения. - Просто потрясающее совпадение.

- У тебя... нет ничего? В твоей сумке?

Я тяжело вздыхаю.

- Нет,- отвечаю ему.- Я слегка...рассеянная.

Ансель кивает, потирая лицо руками. Когда он опускает их, то кажется, выглядит бодрее.

- Оставайся здесь.

Он решительно закрывает дверь, и я слышу, как Ансель обращается к стюардессе. Я опускаюсь на сиденье унитаза, опираясь на колени и закрывая руками лицо, прислушиваясь к его голосу за дверью.

- Я сожалею, что беспокою вас, но моей жене,- говорит он, а затем замолкает. Когда он продолжает, моё сердце начинает колотиться, словно сумасшедшее. - Она сейчас приболела. У неё начался... цикл? И я надеюсь, у вас есть что-нибудь? Она в спешке собирала чемодан, а до этого мы были в Лас-Вегасе. Я понятия не имею, почему она поехала со мной, но я действительно не хочу, чтобы она возвращалась. И теперь ей нужно кое-что. Может она… эм,- он запинается, и наконец просто-напросто говорит,- одолжить у вас quelque chose[кое-что]?- Закрываю рот ладошкой, пока Ансель продолжает говорить, и я отдала бы всё на свете, чтобы увидеть выражение лица стюардессы по ту сторону двери.

- Я имею в виду, воспользоваться. Не думаю, что такое можно одолжить, - продолжает он.

Я слышу женский голос,

- Вы знаете, что ей нужно, тампоны или прокладки?

О, Боже мой. Этого не может быть.

- Гм...- я слышу, как он вздыхает, а затем говорит,- я не знаю, но я дам вам сто долларов, если мы завершим этот разговор, и вы дадите мне и то, и другое.

Это самое худшее, что могло произойти.

И тем не менее. Никакими словами невозможно передать моё унижение, когда сидя в инвалидной коляске, я получаю свой багаж в аэропорту Шарля де Голля, держа в руке пакет для воздушной болезни. Мир слишком яркий и шумный, слышен французский щебет через громкоговоритель. Спустя вечность Ансель всё же возвращается с нашим багажом и первое, что он спрашивает, не тошнит ли меня снова.

Я советую ему посадить меня на обратный рейс в Калифорнию.

Он смеется и говорит - нет. Надеюсь, это правда.

Усаживает меня на пассажирское сидение такси, запрыгнув следом и что-то бегло говорит водителю на французском. Отъехав от тротуара, мелькающий пейзаж за окном начинает вызывать головокружение.

Как только мы въезжаем в центр города, замечая возвышающиеся здания и вырисовывающиеся вдали извилистые и узкие дорожки, я уже без сил. Таксист, кажется, забыл, где у него педаль тормоза, лавируя на сумасшедшей скорости. Я поворачиваюсь в сторону Анселя, стараясь утихомирить свой желудок. Уверена, что есть миллион вещей, которыми я хочу насладиться из окна — город, архитектура, зелень, лучи солнца, которые я могу чувствовать - но я так устала и такая потная, и вообще едва в сознании.

- Он сидит за рулем такси или играет в видео игры? - бормочу я.

Ансель тихо посмеивается, уткнувшись в мои волосы, шепча:

- Ma beauté.[ фр. Моя красотка]

Наконец-то мир перестает дёргаться и крутиться, и меня подхватывают сильные руки, забирая из такси.

Ансель легко заносит меня в здание, а затем в маленький лифт. Он ждет, пока таксист не занесет все наши вещи. Я чувствую дыхание Анселя около виска, слышу, как шестерёнки лифта увозят нас всё выше и выше.

Я зарываюсь носом в его мягкую, теплую шею, он так замечательно пахнет. Это запах мужчины и имбирного эля, а также чувствуется крошечный запах отельного мыла.

И тут я вспоминаю, что от меня исходит то еще “амбре”.

- Извини,- шепчу я, стараюсь всё же отвернуться.

- Шшш,- выдыхает он в мои волосы.

Он изо всех сил пытается найти свои ключи в кармане, неся меня, и как только мы заходим внутрь, он опускает меня на ноги, и мое тело немедленно реагирует на минувшую поездку: я поворачиваюсь, падая на колени, и меня тошнит водой в подставку для зонтиков.

Серьёзно, неужели может быть ещё хуже.

Позади, я слышу, как Ансель тяжело отталкивается от двери, опускается вниз и прижимается лбом к моей спине между лопаток, сотрясаясь в тихом смехе.

- Боже ж ты мой,- стону я.- Это самый худший момент за всю историю существования человека. - Оказывается, моё унижение может быть безграничным.

- Бедная девочка,- говорит он, целуя мою спину. - Должно быть, тебе совсем плохо.

Я киваю, всё ещё держась за стойку, когда он приобнимает меня.