Недетские игры (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна"

— Больно, вообще-то.

— Прости, — отодвигаю сиденье подальше от руля и перевожу машину в «паркинг».

— Будешь должен.

Оля облизывает губы. Сидит не шевелясь. Я бы сказал, похожа на гипсовое изваяние. Моргает только.

— Буду должен… — вынимаю пуговицу за пуговицей из петелек на ее плаще. — Красивая.

— А все, что выше груди? — чуть прогибается в спине, когда мои руки ложатся на ее талию.

— Очень.

— С тобой безумно легко общаться, — шепчет в самое ухо, откидывая косичку за свою спину.

— Я же должен тебе понравиться.

Оля немного отстраняется. Ровно настолько, чтобы заглянуть в глаза и широко улыбнуться. Такая она складная. Руки продолжают блуждать по ее телу под плащом в поглаживающих движениях.

— Это льстит.

— На то и расчет, — откидываю спинку кресла назад, и мы мгновенно принимаем горизонтальное положение.

Олины пальцы, вцепившиеся в мои плечи, в напряжении. Она вся в этом напряжении. Старается не подавать виду, вести себя непринужденно. Получается у нее так себе, но меня это почему-то только раззадоривает.

Целую шею, которая вмиг покрывается гусиной кожей. Зарываюсь пальцами в слегка стянутые в косу волосы.

— Растреплешь, — шепчет, опаляя меня своим теплым дыханием с запахом детского орбита.

— Я чуть-чуть. Совсем…

— Кир…

— Расслабься. Ты час назад сама на мне штаны расстегивала.

Она смеется, припечатывая ладони к моей груди.

— Ты хам.

— Я знаю, — в губы. Едва касаясь.

— Мы на парковке.

— А мы ничего противозаконного и не делаем, — веду пальцами по ее спине под задравшейся кофтой.

— Холодные.

Едва слышу ее голос через шум собственной крови. Меня слегка кроет. Я настолько в нее влип, что едва разбираю происходящее. Только одну-единственную мысль в голове держу — не давить и сильно не наглеть.

15

"Ни улыбнулся, ни поцеловал…" (с.) Оля

У него холодные руки. Нам так жарко, но мужские пальцы продолжают обдавать легким морозцем.

Прикрываю глаза и слышу биение собственного сердца. Мне спокойно. Мысли, что вертятся в голове, теперь кажутся не такими ужасными. Что плохого, если я чуть-чуть расслаблюсь? Перестану думать о том, что делаю и как поступаю?!

Я же хотела легкости. Разве это не она?

Улыбаюсь. Теперь уже более уверенно отвечая на поцелуи. Они глубокие, иногда мимолетные. Едва ощутимые прикосновения губ или напористый вулкан, лишающий рассудка.

Контрасты. С Кириллом невероятно много контрастов.

За два года моей жизни в Питере я не раз ходила на свидания. Пыталась вытравить из себя Олега, я правда старалась.

Улыбалась галантным жестам. Реагировала на несмешные шутки. Говорила, чтобы показаться интересной, или же молчала, чтобы выглядеть загадочной. Но раз за разом сценарий был один: это была первая и последняя встреча.

Никто не перезванивал, а я выдыхала. Даже радовалась тому, что все закончилось, так и не успев начаться.

Слишком больно доверять людям. Невыносимо им верить. Всегда ждешь какого-то подвоха.

Поцелуи, если до этого доходило, казались холодными. Я ничегошеньки не чувствовала.

Сейчас же все наоборот. Слишком много эмоций, они перенасыщают, я в них теряюсь и самой себе кажусь младше. Нет ощущения, что Кир — мой ровесник. Он будто бы старше. Разве так должно быть?

Немного отстраняюсь, всматриваясь в его глаза. В машине полумрак. Я, конечно же, ничего не вижу. Так, легкие очертания его лица. Чувствую жаркое дыхание на своей коже. Мне хочется замедлить время, остаться здесь как можно дольше.

Может быть, слишком рано?

— Отвезешь меня домой? — спрашиваю, уняв легкую дрожь.

Он ухмыляется. Я этого не вижу, но чувствую.

Такой уже родной голос с издевкой. Доброй издевкой, которая не несет в себе ни грамма негатива.

Кир поднимает спинку кресла, удерживая меня за талию.

— Прости, — прикусываю губу, — но на самом деле в мои сегодняшние планы не входило с тобой переспать.

— Скучные у тебя планы, — запахивает мой плащ. — Сама или помочь? — смотрит на пассажирское сиденье.

— Помочь.

Кир сжимает мою ладонь, которой я могу упереться в его руку, чтобы перелезть в соседнее кресло, и придерживает за талию.

Оказавшись одна, накидываю на себя ремень. Кирилл заводит машину и медленно выезжает с парковки. Пока мы едем по городским улицам, я усиленно обдумываю произошедшее. Анализирую.

Все же прошло нормально?

Поворачиваю голову влево. Кир на меня не смотрит, только сразу находит ладонь и крепко сжимает в своей руке.

Прикрываю глаза, расплываясь в мягкой и чересчур довольной улыбке.

У дома мы еще минут десять сидим в машине.

— Спасибо за вечер, — благодарю на выдохе. Касаюсь пальцами волос, которые, как я и говорила, растрепались.

— Тебе спасибо.

Кирилл подается ко мне навстречу. Фиксирует шею. Смотрит в глаза так пристально, что мне становится неловко.

Сглатываю образовавшийся в горле ком, пытаясь разрядить эту ситуацию улыбкой. Губы покалывает. Я уже набираюсь смелости, чтобы вновь его поцеловать, но Бушманов отстраняется. Не замечает моего намерения или делает вид?

Раскрутить этот вопрос не успеваю. Кир выходит на улицу, открывает дверь с моей стороны, и вот мы уже стоим у подъезда. Я активно роюсь в сумке в поисках ключей и никак не могу их найти оттого, что нервничаю.

— Держи, — Кирилл протягивает мне ключи.

— Откуда?

— Сумка, — упирается плечом в стену рядом с дверью, — ты в кинозале уронила.

— Спасибо. Надеюсь, дубликаты ты сделать не успел?

— Кто знает…

Вытаскиваю из тостера хлеб и, подогнув под себя ногу, сажусь на стул. Для фона включаю телевизор.

Вчерашний вечер был приятным. Немного странным, из-за меня самой, конечно. То, насколько сложно выстраивать отношения, в сотый раз подтвердилось.

Мое желание казаться проще в какой-то момент практически довело ситуацию до абсурда. Не знаю, способ ли это понравиться или какая-то слепая игра в «новую меня».

Да и Кирилл вовсе не такой, как говорит о нем Рита. Она, кстати, уже звонила. Извинялась и сокрушалась о том, что вчера перегнула. Но, несмотря на это, все равно спросила, все ли у меня в порядке…

Я дружу с Риткой, сколько себя помню. Она всегда была рядом, поддерживала. Часами выслушивала мои истерики по поводу Олега. Злилась. Обзывала меня дурой, но никогда не бросала. Я люблю ее. Она прекрасный человек и отличный друг.

Я за многое ей благодарна. Да, возможно, я пропащая и отношения — это вообще не мое, раз я всегда выбираю не тех… Но мне же нужно попробовать.

Просто попытаться.

Но как можно это делать, оставаясь связанной по рукам и ногам? Снова критика, снова осуждения.

Иногда мне кажется, что я начала жить с Олегом всем назло. В нас никто не верил, все только и делали, что твердили, насколько я глупа.

«Он тебя бросит».

«Он же старше.

«Ты хотя бы знаешь, кто его отец?»

«Оль, у него такая семья, ему невесту среди своих найдут!»

«Еще наплачешься…»

«Грицай, ты полная дура!»

Было обидно изо дня в день слышать одно и то же. Иногда даже таким вещам наступает конец, и ты делаешь так, как тебе говорили, но с точностью до наоборот. Именно так я и поступила. Просто отпустила себя. Один-единственный раз позволила себе быть собой, а потом за это же и поплатилась. Мое упрямство не привело ни к чему хорошему. Да, я наплакалась, как мне и обещали. Но это был опыт. Мой опыт! Да, болезненный, жестокий, но мой.

Я не знаю, что чувствую к Кириллу. Когда он рядом, мне просто хорошо. Спокойно.

Может быть, счастье заключается в спокойствии? В уверенности в мужчине, который рядом?

Риторический вопрос.

Закончив проповедь, Рита спохватилась, что забыла отправить документ на почту, и отключилась. Мой ответ ее не особо, кажется, волновал.