Трудное счастье мое (СИ) - Шугар Мия

— Но как же так… Я на работе.. — Слезы навернулись на глазах от осознания собственной беспомощности и от вселенской несправедливости.

Я же только устроилась! Кажется, ещё не все документы по приему на работу в кадрах оформили. И вот уже маячит первый больничный.

— Лена, что случилось?

Я и не заметила, как Бесстужев подобрался ближе, поднял меня с кресла и теперь с тревогой вглядывался в мое расстроенное лицо. — Кто-то заболел?

— Да, Артем Викторович, сын заболел. Помните, вы его на детской площадке с горки снимали?

— Конечно помню.

— Вы извините, мне нужно идти отпрашиваться у Ольги Анатольевны и ехать в садик. — Я схватила термос, обошла Бесстужева, собираясь бегом мчаться к себе в отдел, но, вспомнив кое-что, остановилась и обернулась. — Не знаете, как часто автобус ходит? Может, ещё на чем-то можно в город уехать? Я только шестнадцатый знаю..

— Я отвезу. — Артем за то время пока я сокрушалась и лепетала, растерял все проблески улыбки, и уверенно двинулся вперёд, не обращая внимания на мои попытки отказаться от его предложения.

Он подождал, пока я заберу из кабинета вещи, кивнул вышедшей проводить меня Ольге Анатольевне и молча направился к выходу на парковку с таким видом, что я побоялась ему возражать. Теперь-то я узнавала в улыбчивом молодом мужчине настоящего высокого начальника. Строгое сосредоточенное лицо, уверенная походка, — он вел меня за собой, как величественный ледокол проводит по замёрзшим морям мелкие торговые суда.

*****

Вот честное-пречестное слово — не собиралась я на переднее сидение его черной громадины лезть. Мне гораздо комфортнее было бы на заднем кожаном диванчике, в самом углу, вплотную к двери, чтобы лишний раз не встречаться взглядом в зеркале заднего обзора с пытливыми глазами Артема.

Вот правда! Но властному мужику, в которого неожиданно превратился мой улыбчивый начальник, я сопротивляться не смогла и покорной овцой вскарабкалась в салон через распахнутую "самим" дверь.

В машине приятно пахло, приятно сиделось, и дышалось бы так же, если бы не одно но — совсем рядом, на расстояние вытянутой руки крутил баранку мужчина, от которого у меня замирало сердце и теснилось в груди. Слово-то какое дурацкое — теснилось. Но точнее не придумаешь, или как ещё описать это чувство, когда ребра словно сдавливает невидимый корсет, и каждый вдох даётся так тяжело и вымучено?

— Лен, дыши. Все будет хорошо, не переживай. — Вот, вроде, просто говорит, душевно. И улыбается тепло, с поддержкой. Но в словах его я слышу недосказанность, второе дно. Или накручиваю себя? Человек время тратит, везёт меня, хоть и не обязан, а я гадаю, что именно он имеет в виду. Здоровье моего сына или всю эту ситуацию между нами?

Мне не очень комфортно и поэтому я решаю поговорить на отвлеченную тему, делаю комплимент его машине. Я в технике не очень разбираюсь, но автомобиль иностранного производства от Москвича отличить могу.

Бесстужев улыбается и легко подхватывает тему, рассказывает про машину.

— Внедорожник? — уточняю я. — Вы в горы любите ездить?

— Ты, — настойчиво поправляет он и опять заводит тему про оборотней, от которой меня нестерпимо тянет закатить глаза, но я держусь. — Мы же волки. Любим лес и дикую природу. Иногда приходится в такую глушь забираться — без полноприводного авто не вытянуть.

Я слушаю его рассеянно, примерно так же, как детские фантазии, в которых лично у меня недостатка нет.

Артем бросает на меня быстрый взгляд и что-то замечает.

— Ты не веришь, — со вздохом констатирует он, и я опять ощущаю себя неловко.

— Нет-нет, верю, конечно! Вы … то есть ты любишь природу! Я тоже люблю, правда, не сильно дикую, а окультуренную. С тропинками, или еще лучше — с дорожками. И чтобы скамейки удобные были, а то у меня спина..

— Что со спиной? — Резкий короткий взгляд. Беспокойство? Да нет, не может быть.

— Болит часто, — небрежно отмахиваюсь я, — на массаж нужно.

— У нас в профилактории отличные массажисты, записать тебя? Или лучше на дом? Ты обследовалась? Снимки делала? Что врач говорит? У нас отличная команда специалистов в комбинатовской поликлинике, собирали по всей стране.

Бесстужев буднично задает вопросы, тут же накидывает варианты их решения, а я хлопаю глазами и поверить не могу в реальность происходящего.

Посторонний мужчина вот так просто берет на себя мои проблемы?

— Так что скажешь? Могу выделить водителя, он будет возить тебя на массаж.

Я в ужасе верчу головой.

— Не нужно, я ничего такого не имела в виду. Не сильно и болит. Спасибо вам..

— Тебе.

— Да, извините… Ой! Извини. Не нужно меня никуда возить, я сама прекрасно справлюсь. Вот только за Андреем, и… и все.

Артем кивает, но с таким видом, что мне опять становится страшно. Он словно решает для себя в уме задачу, и по его глазам я вижу — от меня уже ничего не зависит.

Возле садика я торопливо благодарю Артема за помощь, прощаюсь и бегу к калитке. Охранник запускает меня и вот я уже в группе, где на диванчике грустит Андрей.

Он и правда горячий и пугающе вялый. Вешаю сумку и пакет с термосом на сгиб руки, подхватываю сына на руки и пытаюсь сообразить, как мне добраться с ним до дома. Такси? Не имеет смысла, тут ехать не нужно, просто пройти дворами, но в этом и загвоздка. Большая такая, пятилетняя загвоздка у меня на руках.

— Ничего, милый… Как-нибудь доберёмся, правда?

Я поворачиваюсь к двери и чувствую, как Андрея кто-то тянет у меня из рук.

— А ну-ка, парень, пойдем ко мне.

Андрей ошеломленно рассматривает чужое лицо, а Артем (и как только прошел через пост охраны?) подмигивает ему и указывает подбородком на меня.

— Маме тяжело тебя нести, я помогу.

Андрей, к моему удивлению, не сопротивляется, а устало укладывает голову Бесстужеву на плечо. Видимо, ему очень-очень плохо — сын не очень доверяет посторонним людям.

Под взглядами воспитателей и нянечек мы быстро покидаем территорию садика. Артем направляется к машине, но я его останавливаю.

— Дворами ближе.

Он не спорит, молча идёт за мной до самого подъезда, где, слава высшим силам, в этот час никого нет. Не хочу лишних разговоров и даже представить боюсь реакцию Паши на такой финт начальства.

— Наверное, дальше мы сами, — неуверенно поднимаю глаза на Артема возле лифтов, но он неумолим.

— Я провожу до квартиры. Как ты дверь откроешь с ним на руках? Есть кому сходить в аптеку?

Артем задаёт правильные вопросы, демонстрирует выдержку и логическое мышление, а я, погребенная тяжёлыми эмоциями к этому мужчине и страхом за больного ребенка, просто задыхаюсь в который раз за день. И позволяю ему руководить.

Он заходит на нашу с Пашей территорию, укладывает Андрея на кровать, кому-то звонит и, пока я мечусь возле сына с таблетками и сиропами, не спеша обходит всю квартиру и подолгу рассматривает семейные фото и мою коллекцию керамических ангелов.

— Да что ж такое! — Я в сердцах бросаю телефон на кровать и бегу в ванную намочить полотенце холодной водой.

— Проблемы? — Артем появляется на моем пути так неожиданно, что я врезаюсь в него и испуганно ойкаю.

Стараюсь не придавать значения внушительной ладони на моей талии, обхожу и иду дальше, на ходу жалуясь на работу колл-центра:

— В поликлинике не берут трубку. Все время играет песенка Мамонтенка и робот талдычит "Оставайтесь на линии. Вам ответят через десять минут".

— Я уже вызвал врача.

Мокрая тряпка грелась в руке, а я, даже не собираясь скрывать удивление, смотрела на этого невероятного мужчину и с трудом сдерживала слезы. Он правда делает это для меня? Для нас с Андреем?

По дороге в садик я отправила Паше сообщение в мессенджер и написала, куда еду и по какой причине.

В ответ получила: "Ок. Напиши потом как он".

Это было ожидаемо, у нас так и принято — делами здоровья детей занималась я, Паша на подхвате, и я никогда не думала о другом развитии событий, и даже не представляла, что чужой и малость чудаковатый мужчина будет настолько участливо относиться ко мне и моим детям.