Няня для олигарха - Матильда Старр
– Да уж… Светик просто танк… в цветочек.
Этот полушутливый тон придал мне смелости. Наверное, если бы он принялся самым серьезным голосом убеждать меня, что с этой дамочкой у него ничего и никогда не было, я бы все же провалилась сквозь землю. Или сбежала из кухни. Но в этой ситуации я решилась посмотреть ему в глаза.
И все поняла. Неловкость во взгляде, плотно сжатые губы… Может, танк по имени Светик и обзывает министров заями, но уж точно со Станиславом она была куда ближе, чем с со всеми другими своими «заями».
– Это было давно и неправда. Сейчас ничего кроме общих дел не связывает.
Значит, все верно. Ну хотя бы не отрицает. Я отодвинулась, теперь сидеть так близко к нему мне было невыносимо.
– Насколько давно? На прошлой неделе? В прошлом месяце?.. Или вчера?! – я не могла остановиться. Слезы обиды были готовы брызнуть из глаз.
– В школе. В старших классах. И я действительно не знаю, что на нее вдруг нашло… – на какое-то мгновение в его взгляде мелькнуло понимание. – Может, из-за контракта разозлилась? Я отказался работать с одной милой компанией очаровательных «зай». А она вот значит что…
И вот тут я поверила. Так легко и естественно. Потому что если бы он сочинял и выгораживал себя, такой чуши точно бы не придумал.
Он смотрел на меня так, что сердце снова забилось в каком-то сумасшедшем ритме. Подгоняемая им кровь прихлынула к лицу, и щеки покраснели.
Он подошел ко мне вплотную, а я не могла сделать даже шаг назад. Ноги словно приросли к полу. Я хотела сказать что-то еще. Но не успела. Его губы снова смяли мои, язык проник внутрь, чтобы найти и медленно, смакуя каждое движение, изучить мой. И у меня больше не было ни одной причины, чтобы оттолкнуть этого мужчину. Да если бы и была, я бы уже не смогла.
Я чувствовала, как он обнял и привлек меня к себе. Как легко его рука легла на спину. Лаская, спустилась вдоль позвоночника вниз. Каждое прикосновение словно пробуждало к жизни миллионы нервных окончаний, о существовании которых я раньше и не догадывалась. Вокруг все качалось, словно мы со Станиславом плыли на маленьком суденышке посреди беснующегося океана. И я даже не сразу поняла, что мы миновали кухню, умудрились преодолеть коридор, и даже подобрались к лестнице.
Мы целовались на каждой ступеньке. Останавливались и целовались. Голова кружилась, будто меня засунули в центрифугу, внутри что-то екало, и было совершенно наплевать, если нас кто-то увидит. Да пожалуйста, пусть видят. Хоть все работники, все соседи, и весь город вместе с мэром или кто там есть, или вся страна с президентом. Да хоть весь мир. Лишь бы лестница не кончалась. Вот бы она была как та, в Одессе. Дли-и-инная. Или где-то еще. Главное, чтоб не кончалась. Потому что целоваться с ним было так сладко, и так правильно, будто только для этого я и появилась на свет. Не знаю, где он раньше болтался, этот теплый большой мужчина, почему только сейчас появился в моей жизни, да уже и не важно. Важно, что сейчас меня обнимают эти крепкие руки и прижимают к горячей груди. И в кольце этих рук так уютно и надежно, и ничего не страшно, потому что не может произойти абсолютно ничего плохого, потому что я тут, за каменной стеной. Своей любимой каменной стеной.
С каждой ступенькой становилось все жарче, будто лестница поднималась к жерлу вулкана. И стену трясло будто в лихорадке, и меня трясло вместе с ней. Ну, или ее со мной, но это неважно, потому что его сердце бухало и толкалось в мою ладонь, и мое сердце бухало и толкалось, тесно было ему в коконе дурацкой одежды. Она мешала и больно давила, словно стала мала на десяток размеров, словно я выросла, а она нет. И его одежда мешала, и лестница была слишком длинной, как ожидание. Впрочем, незачем ждать, я и так слишком долго ждала. Я рванула вверх его рубашку на спине и с удовольствием запустила руки под влажную ткань. Он вздрогнул, зарычав, и этот рык холодом скатился по позвоночнику, он был самым прекрасным, что я слышала в своей жизни! Мой зверь, мой мужчина, моя стена…
Нежность кончилась. И лестница кончилась. Для меня. Он жадно сгреб меня в охапку и закинул на плечо, как варвар пленницу, чтобы утащить в свою пещеру или вигвам, или что там у варваров, неважно… Словно больше совсем не мог ждать. Абсолютно, ни капельки. Закинул – и в несколько прыжков одолел бесчисленные ступеньки, пересек холл, влетел в свою спальню и ногой захлопнул дверь.
Глава 24
Я съехала вниз, скользя сквозь кольцо сильных рук по его крепкому телу мягким и горячим своим. Всем, от кончиков пальцев на босых ногах, до губ, носа и лба. Съехала и прижалась, потрясенная невозможными ощущениями. Наши тела сошлись впадина к выпуклости, выпуклость к впадине, изгиб в изгиб, как два кусочка головоломки. Идеально, будто предназначенные только друг для друга, и ни для кого больше. Он коротко и хрипло вдохнул и, невыносимо медленно наклоняясь, накрыл мои губы жадным ртом…
– А-а-х…
Поцелуй длился бесконечно долго. Я растворялась в нем, дрожа и плавясь от едва сдерживаемой страсти, неожиданно узнавая, что счастье может быть таким – огромным, избыточным, невыносимым – почти до слез. Или не почти… По-моему, я плакала, потому что поцелуй становился соленым и влажным. И жарким, глубоким, нестерпимо чувственным, таким, что невозможно дышать. Да и нечем, и незачем.
Его руки тискали и мяли мое тело совсем без нежности, отчаянно, жадно. Будто они имели на это полное право, эти сильные мужские руки с большими ладонями и длинными красивыми пальцами. Наверное, имели, потому что мне было так пронзительно хорошо и сладко, что возражать не хотелось. И думать не хотелось. Совсем… Сквозь дурман
