Ты всё ещё моя - Елена Тодорова
– Я все понимаю, Сонь… Ты влюблена. Это прекрасно. Но, пожалуйста, не запускай все остальное. Жизнь не только на любви держится.
– Блин, Лиз! – восклицает сестра, то и дело сдувая падающие на лицо пряди волос. – Не надо говорить, что мне делать, хорошо? Мне мамы хватило! Больше никогда никого слушаться не собираюсь. Сама знаю, что главное и как лучше.
Наверное, сказывается мое общее эмоциональное состояние, но мне вдруг так обидно становится. На глаза слезы наворачиваются. Не пытаюсь до нее достучаться. Хотя должна, понимаю. Только у меня и без того силы на исходе. Поэтому я просто ухожу в свою комнату.
Едва захлопываю дверь, на меня вдруг накатывает жутчайшая тоска. В голову лезут страшные мысли. Благо погрузиться в них не удается. Сонька все-таки прибегает следом.
– Ладно, не обижайся, – шепчет, обнимая меня. – Просто я всегда так мечтала о том, чтобы меня полюбили… Ты ведь знаешь… И вот, когда это случилось, я подсела на эти чувства, как на наркотик.
– Нельзя так, – выдыхаю, понимая, что вряд ли сработает. Я ведь помню, какая это зависимость. Наверное, для нас, детей правил и наказаний, особенно. – Я за тебя боюсь.
Сонька фыркает и отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо.
– Что за меня бояться?! Знаешь же, какая я? – глаза горят, едва не слепят. – Живее воды! Ярче солнца!
– Точно, – улыбаюсь, хоть из сердца тяжесть и не уходит. – Я так соскучилась по девочкам, – упоминания о пяти наших младших сестрах, с которыми пришлось разлучиться из-за юродивой матери, дают мне право расплакаться. – Давай еще раз попробуем с ними увидеться… Пожалуйста… Может, у школы подождем?
– Лиз, – вздыхает Соня тягостно, пока я всхлипываю и утираю слезы. – Они не захотят с нами разговаривать. Ты же сама видела… Мамино влияние пока еще слишком сильно. Они считают, что мы демоницы. Ушли из дома, ударились в блуд, опорочили честь семьи, предали все святое… Что там еще?
Я, может, и хотела бы на эмоциях добавить что-то столь же ядовитое по интонациям, как у сестры, потому что тема для нас действительно болезненная, но в этот момент начинает звонить ее телефон.
– Ой, черт! Сашка же ждет! – спохватывается, не глядя на экран. – А поедем с нами, Лиз? Мы у Фили собираемся. Небольшой компанией. Без Протасовой!
– Да… Лия мне говорила сегодня. Тоже звала. Но я что-то не знаю… Там ведь может быть Чарушин, – предполагаю и тут же заливаюсь жаром.
– Не может быть, а будет!
«Ты все еще моя, Дикарка…»
– Тогда не стоит, – выталкиваю, преодолевая подспудное желание его увидеть.
Сердце уже сбивается с ритма. Выбирает какой-то безумный режим, контроль над которым я не несу. Остро так врезается, будто исколотый стеклянный булыжник. Ощущается так же увесисто.
– Едем, Лиз, – настаивает вдруг Сонька. – Едем, едем… – и уже бежит к моему шкафу. Распахнув дверцу, прикладывает к уху телефон. – Алло, Саш, подожди пять минут буквально… Да… Лиза с нами поедет… Угу… Давай.
– Да ну, Сонь… Мне неудобно, – возражаю уже совсем нерешительно. – Саша хочет побыть с тобой. Я не хочу вам мешать. Ты не обязана меня таскать за собой!
– Никого я не таскаю! – возражает горячо. Выхватывая из шкафа коралловое платье, которое я совсем недавно купила, присвистывает. – То, что надо! Надевай!
Дальнейшее напоминает ускоренную перемотку какого-то фильма. Я скидываю домашний костюм, натягиваю белье и платье, распускаю волосы – тугая коса на мокрые пряди работает как укладка, прохожусь тушью по ресницам, душусь парфюмом, который совсем недавно купила. И вот мы уже сбегаем вниз по лестнице.
У Фильфиневича я, естественно, снова прихожу в предельно взбудораженное состояние, хоть Чарушина нигде и не видно.
«Зачем я здесь?» – сама у себя спрашиваю.
И боюсь отвечать. Боюсь нести ответственность за уже принятое решение. Легче стартовать вслепую.
– Привет! – радуется при виде меня Лия.
Я тоже улыбаюсь. Позавчера мы ходили вместе в кафе и, несмотря на мои бесконечные внутренние переживания, хорошо провели время. Она нравится мне все больше.
– Привет! – отзываюсь, прежде чем сесть рядом с ней на диван.
Фильфиневич, Шатохин и Саша собрались за барной стойкой. Сонька сразу по приезду ускакала в туалет. Оглядываюсь, чтобы еще раз убедиться: больше никого нет.
– Нет. На хрен. Сегодня никакого алкоголя, – долетает до нас грубоватый голос Тохи. – У меня полный детокс: без бухла, без ГМО, без баб...
– А бабы тут при чем? – недоумевает Сашка.
– Заебался. В прямом смысле.
Мы с Лией переглядываемся и краснеем, а парни, конечно же, гогочут.
– Да, с твоими темпами неудивительно, – заключает Филя. – Марафонец, бля.
– Завидуй молча. Сигу лучше дай.
– Ты ж неделю назад бросал. Да и детокс, сука…
– Дай сигу.
Пока парни препираются и подшучивают друг над другом, возвращается Сонька. А потом заваливает еще человек десять наших общих знакомых. Только Чарушин так и не появляется.
Прошла почти неделя с той самой встречи, которая лишила меня остатков равновесия. Почему он не приходит? Где пропадает? Чем занимается?
– В курсе, почему Протасовой нет? – шепчет Лия мне на ухо, когда все присутствующие рассыпаются по залу небольшими компашками, а мы снова остаемся на диване вдвоем.
– Нет. Соня лишь сказала, что ее точно не будет, – говорю нейтральным тоном.
Да, Вика мне очень неприятна, но я стараюсь глушить эти чувства. В конце концов, она мне ничего плохого не сделала. Ревность – моя проблема.
– Бортанули ее, – делится Лия. – Прямым текстом на хрен.
– Кто именно? Почему?
– Твой Чарушин. А почему –
