( Не ) мой ребенок (СИ) - Рымарь Диана

Смотрю на нее, потом на шкатулку с драгоценностями.

— О да, мы друг друга поняли… — киваю, громко вздыхая.

С этими словами выбегаю из ее комнаты, даже не прикоснувшись к проклятым драгоценностям. Не хочу марать о них руки.

Ребенка я ни этой фурии, ни ее муженьку рожать не буду!

Пусть Глеб Викторович ни в чем не виноват… Хотя какое там. Виноват! Он же на ней женился, так? А потом, видно, был слишком занят работой, чтобы понять, с каким монстром живет. Но это ведь ответственность мужчины — выбирать мать для будущего ребенка, так? Не моя!

Я согласилась родить ребенка двум отчаявшимся людям, которые очень хотели стать родителями. А не вечно работающему роботу и его жене-монстрилле, которой ребенок не нужен вообще.

Не отдам я им моего Мишку!

Потом прикидываю, сколько же денег за время беременности на меня потратил Глеб Викторович, и становится плохо. А ну как выставит счет? Ведь выставит!

Ну ничего, как-нибудь выкручусь…

Пихаю в рюкзак свои вещи, оставляю все, что Глеб Викторович купил мне вчера. Слава богу, с большинства вещей я еще даже не срезала бирки — будет возможность вернуть.

Тихонько выскальзываю из дома через заднюю дверь.

— Мира! — слышу крик Анжелы из окна второго этажа. — Вернись сейчас же!

Ага, как же, бегу, спотыкаюсь. Пусть сама беременеет и делает с плодом что хочет. А над тем малышом, что внутри меня, я ей издеваться не позволю.

Глава 26. Видный мужчина

Глеб

Оглядываю подчиненных.

Их в конференц-зале собралось больше двадцати человек. Мы сидим за прямоугольным столом и обсуждаем новый проект. Они ловят каждое мое слово, буквально заглядывают в рот. Это чертовски приятно — знать, что тебя слушают.

— Делимся на пары, — говорю, упираясь локтями о стол, — каждый занимается обработкой своей версии решения вопроса. К завтрашнему дню жду первые результаты. Ваша расторопность напрямую скажется на размере премии…

Тут слышу жужжание мобильного в заднем кармане.

Своим подчиненным на брейнстормы* телефоны брать не разрешаю, но я начальник, мне можно. К тому же у меня суррогатная мать беременна, мало ли что может случиться.

— Секунду, — прошу, доставая телефон.

А там сообщение от Анжелы: «Срочно позвони!»

Не понимаю, что у нее может быть такого срочного, тем не менее киваю подчиненным, отпуская их. Минута, и конференц-зал пуст. Набираю номер жены.

— Ты не представляешь, что случилось… — начинает она истерить в трубку.

— Толком объясни, — отвечаю делано спокойным тоном.

Эта женщина может посчитать за трагедию что угодно — от небольшой царапины на бампере ее седана до сломанного каблука. Я уже привык не реагировать. Именно поэтому ей запрещено звонить мне на работу, но она все равно периодически нарушает этот запрет.

— Мира сбежала! — визжит жена в трубку.

— К-как сбежала? — впервые за многие годы мой голос срывается. — Где она?

Внутренности тут же стягивает жгутом волнения, а мозг дуреет от мысли, что Мирослава непонятно где, да еще и с моим ребенком в животе. Как она могла сбежать? Нет, это какое-то недоразумение, она же рациональная девочка.

Жена тем временем продолжает:

— Прикинь, она мне за завтраком заявила, что передумала становиться суррогатной матерью, хочет сделать аборт. Нет, ну ты представляешь? Я ей говорю — какой аборт, у тебя, вообще-то, четырнадцатая неделя, это даже законом запрещено. А она вообще неадекват… Я ей ответила — вот придет Глеб, и мы все втроем поговорим. Скорей всего, она тебя испугалась и деру… Ну чистая клиника!

Пытаюсь вместить слова Анжелы в голову, а они не вмещаются. Никак!

— Ты знаешь, почему она так себя повела? — пытаюсь выспросить. — Что послужило катализатором? Еще вчера все было нормально…

— Так понятно что… — хмыкает в трубку Анжела. — Глеб, ты, может быть, и слепой, но у меня-то глаза на месте. Она планомерно тебя у меня отбивала! Ты с ней такой вежливый, обходительный, вот она и раскатала губу. На шопинг ее свозил, все дела. Наверное, она думала, ты ей сделаешь какое-то непристойное предложение, а ты не сделал. Ты же у меня верный, и брак у нас крепкий. Вот она и взбрыкнула. Ой, как вспомню, строила тут из себя невинную овечку, глазами лупала, вся такая бедная-несчастная…

Ее умозаключения кажутся дикими, в то же время в них есть рациональное зерно. Все-таки я мужчина видный. Может, и правда на меня запала?

— Как давно ее нет? — спрашиваю обеспокоенным голосом.

— Часа два…

— Так какого хрена ты звонишь мне только сейчас?

Не успеваю услышать ее ответ, как телефон жужжит новым сообщением. Отрываю его от уха, ставлю звонок на паузу. И вижу, что пришло оповещение с камеры, которую я установил у Мирославы в коридоре. Смотрю на фото — она, родимая. Вернулась в квартиру.

Снова переключаюсь на звонок:

— Анжела, я ее нашел, не переживай, я со всем разберусь.

Не слушаю дальнейших воплей жены, скидываю звонок. Несусь в кабинет за ключами от машины.

Что ж, ушла она недалеко, это радует. А вообще, это очень умно — сбежать от меня в снятую мной же квартиру… Прямо гениально, чего уж там.

Ну что, малышка Мирослава, ты хотела привлечь мое внимание? Я весь твой. Только вряд ли ты этому обрадуешься…

Все-таки не надо было брать кукушку на роль суррогатной матери.

Брейнсторм* — оперативный метод решения проблемы, при котором участникам обсуждения предлагают высказывать как можно больше вариантов решения, в том числе самых фантастичных.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Глава 27. Кукушка и детдомовец

Глеб

Прежде чем позвонить в дверь квартиры Мирославы, мысленно считаю до пятидесяти, чтобы ненароком не сорваться. Выдыхаю и только после этого нажимаю на звонок.

В глазке мелькает свет.

Мирослава явно меня увидела, но открывать не спешит. Знает, сучка, что спуску ей не дам.

— Откройте, — требую строгим голосом. — Вы не забыли, что у меня есть ключи?

Уже достаю свою связку и наконец слышу шум отпирающейся двери.

— Здравствуйте, — говорит Мирослава, шмыгая носом.

На ней опять та же старая вязаная кофта с почти оторванной пуговицей. Это специально, чтобы меня взбесить?

Наверное, впервые при виде этой девчонки я не чувствую никакого умиления, мне хочется орать на нее матом. Вовсе не из-за злосчастной кофты, между прочим.

Аборт… ага, как же! Спокойно, Глеб, спокойно…

Захожу в квартиру, шагаю прямиком в гостиную.

Мирослава спешит следом, начинает лепетать какие-то странные вещи:

— Я работу найду, я как-нибудь вам все верну. Не сразу, но постепенно… — ее голос дрожит. — Глеб Викторович, я вернулась сюда, потому что мне пока некуда идти. Но я как-то встану на ноги, я упорная. Пожалуйста, не выгоняйте меня пока…

— Мирослава, вы про что вообще? — развожу руками.

Только тут замечаю ее красный нос и припухшие веки. Чем она тут занималась последние полчаса? Умывалась слезами? Очень похоже. Только вот я не тот мужчина, на которого действуют женские слезы.

— Будьте добры, объяснитесь, — говорю ей, складывая руки на груди.

Мирослава сводит ладони в молельном жесте и смотрит на меня виноватым взглядом:

— Я знаю, вы потратили на меня кучу денег, но я приняла твердое решение — для вашей семьи ребенка рожать не буду…

От ее слов меня в буквальном смысле передергивает.

Значит, Анжела не соврала про аборт.

Я, честно говоря, надеялся, что это какое-то недопонимание. Видно, зря. Еле сдерживаюсь, чтобы не затрясти головой, настолько не вяжется у меня ее образ и слова, которые она произносит.

Красноречиво осматриваю ее фигуру, акцентируя внимание на животе:

— Вы не находите, что для таких решений немного поздновато? Вы уже беременны, да к тому же подписали контракт.

И тут она задает гениальный вопрос: