Два лица (СИ) - Сурмина Ольга

— А, вот, не могу. — Хейз растерянно и печально смотрел девушке вслед, пока ее силуэт не скрылся.

Ветер усиливался, шевеля светлые, короткие волосы. Они, буквально, вставали дыбом, встречая новый поток. Негодующая хозяйка всячески старалась их уложить, но никак не получалось, в итоге она бросила это, потрясла головой и сцепила руки в замок. Не получается хорошо, значит, будет никак. Странная обида, словно силки сжимала бьющееся сердце, все его слова воспринимались как издевка, как попытки не выглядеть сволочью в собственных глазах. Откуда у него появились внезапные проблемы с совестью, девушка думать не хотела. Она просто шла вперед, против ветра. Делала то, чем занимается, в общем-то, всю свою жизнь.

Густая тьма, как обычно, окутывала город. Эд, усталый, злой шел домой. Формально, его убрали, отбросили подальше, чтоб не мешался. Кто столь поздно ездит по заказам? Никто, кроме него, конечно. Что было, пока его не было? И почему его друг и начальник, стал вести себя еще более странно, особенно по отношению к его сестренке, которой он так не хотел делиться. Что он задумал? Что скрывает? Каждый ответ, который приходил в голову мужчины, был хуже предыдущего.

Внезапно Эд услышал странный скрип дальше по улице. Окинув ее взглядом, он осознал, что единственный человек здесь, может, за исключением… странно, что именно здесь постоянно живет и размножается самая настоящая, давящая темнота, все фонари разбиты, их бьет кто-то каждую ночь, не смотря на постоянный ремонт. Он резко обернулся, и не увидел никого. Сердце, казалось, стояло комом в горле, и его биение нарастало. Мужчина постоянно сглатывал, стараясь осмотреться, но это время было действительно темным.

Тело резко пробрала волна холодного пота, а ноги подкосились, когда он услышал до боли знакомый голос позади себя. Голос, который он изо всех сил стремился забыть:

— Какие люди. Вечер добрый, маленький Эд, а что ты, прости за вопрос, делаешь здесь?

— Ты… — Неконтролируемая дрожь била все тело, хотя он пытался собраться и сжать кулаки.

— Еще скажи, что не рад меня видеть. Ну давай, скажи же. — Лица сквозь ночь не было видно, но вполне явно чувствовалось, что человек ухмылялся. Широко. Злостно.

Счастье ночи мог разделить и понять далеко не каждый человек, потому-то после полуночи в городах бывает так тихо и так пусто. Не все ценят тишину, не все ее любят, а многих она даже приводит в ярость, и отчаяние. Скажем, тишина, когда молчит любимый человек, уже несколько часов бледный и очень, очень холодный.

Багровое небо скрывало ковер звезд, однако, если напрячь глаза, их можно было бы различить. Здания, словно столпы, упирались в облака, и создавалось впечатление, что именно они удерживают их сверху. Танец теней под редкими фонарями привлекал внимание того самого редкого прохожего, который, как не странно, чувствовал себя в кромешной тьме комфортнее, нежели днем.

Хьюго медленно шел по улице, любопытно озираясь вокруг, в общем, как обычно. Алкоголь никак не хотел выветриваться, а еще ему было чертовски жарко, оттого он расстегнул пиджак, и почти полностью рубашку. Глаза были направленны на небо, где должны были быть звезды, но их не было который день из-за тяжелых, нависающих облаков.

Мужчина думал, что начинает сходить с ума. Ляпнуть такое девушке, которую отшил, при чем так глупо, так… скверно. Но, отчего-то, он испытывал не стыд, а печаль, печаль, которая сводила внутренние органы, она, словно узел, спазм, находилась глубоко внутри и не проходила. Сейчас он хотел бы поговорить с ней, спокойно, лучше даже за чашечкой чая, в кафе. А еще лучше с бокалом вина у себя дома, но эти мысли он стремился отогнать от себя, по крайней мере пока что. У него немного тряслись руки, мужчина понимал, что ему стоит поспать, но не хотелось. В голове промелькнуло название снотворного, которое было прописано, наверное, его все-таки стоило попробовать.

Постояв минуту на месте, он развернулся, и медленно пошел к дому. Спать на таблетках не лучший выход, но, разумеется, более приемлемый, нежели не спать вообще. Дорого домой всегда быстрее, чем из дома, но только не для него.

Тяжелая ночь давила на землю, деревья и травы будто бы сминались под ней, стирались, чтобы вновь обрести очертания на рассвете. Удобно было просто сесть на лавке и ждать, пока солнце начнет вставать из-за горизонта: поначалу небо станет малиновым, потом сиреневым, затем синим, затем голубым. Холи сидела, изучая глазами эволюцию цвета утренней дымки, ей тоже не спалось, но в отличии от Хейза она не страдала от этого. Голова была вполне ясной, а что самое главное — трезвой. Ей доставляло удовольствие находиться здесь, в одиночестве, она даже не знала, вернулся брат или нет, а, впрочем, ей было все равно. И никаких мыслей в голове не было, только покой и легкость, желание, чтоб это пролилось долго, а лучше, чтобы было всегда.

Хьюго встречал рассвет дома. Он спокойно стоял возле окна, так и не дождавшись, пока снотворное сработает, а слепящий, огненный шар медленно поднимался над городом, объявляя всем, что, наконец, настало утро. Блики света перемещались от стекла к стеклу, прогоняя ночную тьму дальше, за невидимую линию. Он щурился, но отходить от окна не хотел, солнце бодрило и напоминало, что стоит собираться на работу. Оно осветило весь открытый мир, полушарие, повернувшее к нему замершей, темной стороной. Однако прогнать темноту внутри людей не так просто, особенно тех, чей непосредственной частью она является. Ни настроением, ни переживанием, а частью личности, поэтому столь неоднозначные мужчины и женщины больше любили ночь. Злую, одинокую ночь, но днем жизнь только начинается и показывает себя с самых разных сторон: навязывает обязанности, радости, переживания. Этого еще не было, рассвет только наступил, вчера это вчера, а прошлое в прошлом.

Неадекватное свидание и Конфуций вне закона

Хейз надел рубашку, штаны и, совершенно неголодный, но вновь усталый и разбитый на светлую, едва ли согретую улицу. По пути ему не встречалось ни одного человека, он уже приготовился доставать ключи, но дернув дверь, понял, что офис открыт. Волна негодования и нервозности тут же прошла по телу, и сразу же образовалась тысяча вопросов: «кто?», «как?», «зачем?». Быстрые, встревоженные шаги отдавались, казалось, во всем здании. Резко, взволнованно раскрыв незапертый кабинет, он увидел… Эда. Тот задумчиво сидел за стол, потирая виски. Видимых изменений на нем не наблюдалось, только выражение его лица, которое Хьюго видел впервые: отстраненно-отчужденное, даже немного напуганное. Напряженные мышцы уже явно сводило, можно было сделать вывод: мужчина сидит здесь уже давно. Очень давно.

— Я, было, подумал, что меня ограбили. — Хейз похлопал друга по плечу и прошел к себе за стол. — Ты неожиданно рано, что-то случилось?

— Слушай, ты часто ходишь один по ночам? — Лицо его было непроницаемым, будто все мысли находись в другом месте.

— А к чему такой вопрос? — он смутился, однако, не показал этого.

— Пока ты возвращаешься по ночам домой… никого не встречаешь? Тебя никто… не тормозит? Ничего не спрашивает?

— У меня нет знакомых среди бомжей. — Хьюго ухмыльнулся. — Ну а вообще… ночью пусто и одиноко. Я никого не встречал.

— Вот оно как… тебе повезло. Определенно повезло… — Флойд вновь провалился в свои мысли.

— А что случилось? Ты не выглядишь побитым, или что-то в таком духе.

— Формально да. Но, думаю, синяки или ссадины заживают быстрее…

— Сколько философии, будто ты встретил Конфуция, а не столичного бандита. — Хейз засмеялся, но резко замер, встряхнулся, и открыл ноутбук.

— Слушай. Я был не прав в какой-то мере, я больше не ревную сестру к тебе, да и вообще, если хочешь, можешь общаться с ней без моего участия, я не буду в обиде. — Он сцепил зубы.

— У тебя не было поводов ревновать… и потом, с чего, вдруг, такая перемена?

— Я, просто, как обычно, перебарщиваю… Ладно, давай работать.