Падающий цветок (СИ) - Форс Элен

- Пальцев не хватит, чтобы показать. – отшучиваюсь и перехватываю ручку. Этот ребёнок любит все ощупывать. Узнает мир тактильно. Глаза у малыша и вправду Аль-Мактумовские. Ярко-зелёные. У моего сына были бы такие же.

Повинуясь порыву, прикладываю руку к его розовой щеке. Впервые, я чувствую в себе родительский инстинкт.

- Убери свои руки от моего сына! – гневный Зейд стремительно выходит из дворца, испепеляя меня одним взглядом. – Не хочу, чтобы ты его трогал и говорил с ним наедине.

Нехотя убираю руку от щеки мальчика, который напротив испуганно прижимается ко мне.

- Не стоит так говорить с Эмиром. – предупреждаю его, испытывая раздражение, впрочем, как и всегда в его присутствии.

- Мустафа. – Зейд окликает сына и оттягивает его от меня, беря на руки. – Нам пора идти. Великому Эмиру пора спать!

- Пока, лев. – говорю ему на русском, вспоминая, что мальчик знает его от матери. На прощание он машет мне рукой и звонко восклицает на русском:

- Пока!

Зейд, не оборачиваясь и не останавливаясь, уходит, но я замечаю, как его передергивает.

Прихожу к Джанне уже под утро, накачавшись водкой и виски. Она послушно продолжает сидеть в прозрачном халате в свете почти догоревших свечей. Ей очень идёт белый цвет. Она выглядит все также непорочно.

Тяжёлые волосы прикрывают грудь, спадая завивающими прядями.

- Ты долго. – обиженно говорит она, теребя подол халата. – Слишком долго…

- Слышала новости? – сажусь на прикроватный стул, не решаясь сесть рядом с ней. По опухшим глазам понимаю, что слышала. – Я хочу уехать отсюда, не хочу больше жить во дворце. Закончу дела здесь, и мы переедем в дом на искусственном озере. Там мы попробуем быть семьей, и заведём детей.

Веко еще горело от прикосновения пацана. Может быть ребёнок спасёт меня от алкоголизма и бессмысленного прозябания? Мне понравилось общаться с мальчиком, он дарил тепло и что-то еще, щемящее сердце. Забытое три года назад чувство.

Глава 10. Зов крови. 

Вика.

Мое сердце разрывалось от страха. В голове, словно пчелиный рой, суетятся навязчивые мысли, не дающие мне покоя. Мне мерещилось, что за мной идут люди Аль-Мактума, спешат за моей головой.

Он раскусил нас. Догадался обо всем. И теперь идёт, чтобы наказать меня за предательство.

Я не могла есть, пить, спать. Все, что я могла, рассматривать даль пустыни, ожидая всадников. От Эмирата до сюда было недалеко. Многие ездили на машине, но Зейд предпочитал лошадей, считая что так экологичнее и безопаснее. Он был ярым борцом за экологию и противником современных технологий, уничтожающих нашу планету.

- Совсем истосковалась по мужу. – Эсме подходит ко мне с платком в руке, протягивает его и осуждающе крутит головой. Впопыхах я вновь забыла о нем. – Зейд не звонил тебе?

Отрицательно качаю головой, продолжая смотреть вперёд до рези в глазах. Эсме никогда не поймёт, что я чувствую. Ей не понять, что такое скрываться и прятаться, отказаться от многого в своей жизни, чтобы твой ребёнок имел право – жить.

Спустя несколько часов на фоне красных песков показываются несколько фигур, мчащих к нашему лагерю. От резкого притока крови у меня начинает кружиться голова. Я сажусь прямо на песок, закапывая кисти в него, пытаясь совладать с собой. Минуты превращаются в часы.

Вскоре мне удаётся рассмотреть Зейда в костюме всадника и улыбающегося Мустафу перед ним. От сердца отлегает. Становится немного легче. Если они возвращаются одни, значит все хорошо.

Муж спешивается на ходу, удерживая сына, он быстрым шагом пересекает расстояние между нами и впивается в меня острым взглядом, говорящим так много без слов; он наклоняется и пылко целует меня. Неожиданно. Завораживающе. Зейд целует меня, как никогда прежде, страстно и с языком. Я пытаюсь успокоить себя, что он делает это ради других, но кого я обманываю.

- Все хорошо. – говорит он с придыханием. От поцелуя у него тоже сбивается дыхание. Что-то изменилось в нем за эту поездку. Смотрю на него словно впервые.

- Дай я тебя поцелую. – мне хочется затискать своего сына.

- Мама, я играл с настоящим львом! Он урчал, как кот тети Эсме. – сын переполнен эмоциями. Светится как звезда в небе. Его глаза горят знакомым, лихорадочным блеском. – Это лев Эмира. Ты бы видела его, если бы вы познакомились, он бы тебе очень понравился.

Слова Мустафы пугают меня, выбивая почву из-под ног. Я слегка пошатываюсь и практически падаю в обморок. Меня спасают только руки Зейда, крепко удерживающие за талию.

Паника, постоянно теплящаяся внутри меня, начинает выбираться наружу. Я смотрю на Зейда, пытаясь совладать с собой.

- Все хорошо. – повторяет он и целует меня в затылок. – Он ничего не заподозрил.

Зейд вежливо здоровается со всеми и отправляется к отцу и брату, чтобы выразить им своё почтение и передать подарки из дворца. Я же беру на руки своего мальчика и иду с ним в шатёр. Желая его укрутить ото всех, спрятать.

- Как тебе дворец? Что понравилось больше всего? – Эсме догоняет нас и трепет по голове сына. Мне хочется прогнать ее, запретить идти со мной. Ее присутствие кажется мне навязчивым. Иногда, я устаю от такого тесного общения. Мне хочется побольше проводить времени наедине со своей семьей и своими мыслями.

- Я бы хотел там жить! Там так красиво и много цветов, никак в пустыне. Там много мест, где можно поиграть. – сын лихорадочно описывает дворец и его красоту. Буквально заходится от восхищения.

- Твой сын точно не унаследовал бедуинские корни. – шутит девушка. – А как же семья Эмира?

- Мне понравился Ахмед и его лев. Мама, представляешь, у него такие же глаза как у меня. Словно мы братья.

Мне не удаётся выдавить даже улыбку. Воздух застревает в горле. Эсме только смеётся. Она даже представить не может – над чем она смеётся.

Это ли ни рок?

Мой сын просто очарован своим отцом. Он не рассказывает мне о фресках, столице, о всяких побрякушках. Он не может перестать говорить об Ахмеде. Это ли они не зов крови?

- Он сказал мне, что я не похож на папу… а я рассказал ему, как ты называешь меня ксерокопией. На что он сказал… что ты хорошо шутишь!

- Вы много говорили с Эмиром. – замечает Эсме, снимая платок в шатре. – Обычно все рассказывают, что Ахмед надменный и холодный. И только и делает, что трахается и пьёт.

Последние слова она добавляет шепотом мне на ухо. Ей очень хочется услышать сплетни из столицы, а мне укрыть сына.

Зейд влетает в шатёр, глядя на меня и криво усмехаясь, завидев Эсме, он щурит глаза, показывая всем своим видом, что он хочет побыть наедине со своей семьей. Она тут же ретируется, надевая платок обратно.

- Я соскучился. – говорит Зейд, подходя ко мне ближе. Он тоже перевозбужден. – Даже не думал, что буду так сильно скучать по тебе.

- Я тоже, не находила себе место все это время. Мустафа очень восхищён Эмиром, меня это сильно шокировало. Неужели, Ахмед заинтересовался детьми?

- Они познакомились, но не более. Ахмед ничего не заметил и не заподозрил. Все его мысли заняты делами, любимой женой. Мне не хочется делать тебе больно, но он и не помнит уже ничего. Я застал приём в их честь. Рафхат что-то говорил о детях. Я до конца не понял: то ли Джанна беременна, то ли они работают над этим. Так что скоро Аллах подарит нам нового наследника.

- Это хорошо. Значит, у него нет желания искать нас. – облегченно выдыхаю, обманывая саму себя. Где-то в глубине души мне очень хочется, чтобы он скучал и пытался нас найти. В этом я боюсь признаться даже себе.

Мне становится больно, как будто солью намазали кровоточащую рану.

+++

Мустафа со мной, трещит без умолку о прекрасном дворце, красивом льве и потрясающем Эмире. Его глаза никогда так не горели. Дикое пламя, свойственное только Аль-Мактумам. Это причиняет мне боль. Мой сын провёл с ним всего пару минут, а уже перенял его мимику и жестикуляцию, ставясь точной копией. И это жутко раздражает.