Держи меня крепче (СИ) - Малиновская Маша
— Теперь иди сюда.
Подтаскиваю её к краю поддона и сажусь на колени сам, умащивая и её, наклоняю над поддоном.
— Нина, надо промыть желудок. Давай постараемся.
Даже не смотря на полусознательное состояние, Нина начинает противиться.
— Не надо, Максим… — пытается отвернуться.
Но сделать это нужно, как бы ни было ей неприятно. Сейчас не до культурных расшаркиваний.
Подобное мне уже приходилось проворачивать в Верой, когда она слетала с катушек. Наклоняю девушку над поддоном и нажимаю пальцами на щёки, чтобы приоткрыла рот и пальцы мне не прикусила, потом второй рукой заталкиваю ей два пальца в рот и давлю на корень языка.
— Давай, девочка, потерпи немного, — влитая вода должна выйти, промыв желудок.
Пёрышко дёргается, делая слабую попытку оттолкнуть мою руку, но я держу крепко. И вот она закашливается и извергает содержимое желудка. Твою ж мать, по ходу у неё во рту сегодня вечером, кроме этого злосчастного стакана пива, и крошки не было. Надо будет не забыть прочитать ей лекцию о правилах употребления алкоголя, раз уж решила попробовать.
Нину выворачивает ещё раз, а потом она начинает мелко дрожать. Я снимаю куртку и заворачиваю её. В машине отогрею.
Поднимаю на руки и ухожу. Романа встречаю уже у лестницы.
— Как она? — спрашивает, пока спешно спускаемся.
— Хреново. Ты узнал, что ей подсыпали?
— Да вроде ***ил, сказали, две таблетки. А там хрен этих укурков знает.
— Две для неё дохера.
— Две даже для меня дохера, скажу я тебе, Макс. Ты Анжелке звонил уже?
— Из машины позвоню.
На улице укладываю дрожащую Пёрышко на заднее сиденье, укутывая своей курткой, с Романа тоже стаскиваю пальто, чтобы согреть её ноги. Ей нужно помочь, а потом я сюда обязательно вернусь, и лучше тебе, Гуля, и твоим дружкам сдохнуть заранее.
— Может лучше на бок? — предлагает Должанов. — Вдруг её стошнит.
— Её уже нечем тошнить.
Прыгаем и сами в машину, Роман выворачивает на трассу и жмёт посильнее, стараясь ехать аккуратно, хоть и на скорости, а я пока звоню своей старой знакомой. С Анжелкой мы знакомы давно, и когда-то даже познакомились очень близко, но не суть. Она работает фармацевтом в одной из отцовых аптек. Классный спец и хороший друг. Она неоднократно уже помогала мне и моим друзьям прийти в себя по-тихому, за что я её благодарил. Энджи одна воспитывает пятилетнюю дочь, так что от благодарности за хорошо выполненную работу не отказывается.
— Анжелка, привет, — здороваюсь, когда она поднимает трубку. — Скажи, что ты сегодня дежуришь в ночную.
— Привет, Макс. Угадал. А что случилось?
— Надо помочь другу.
— Слушаю.
— Девушка. Около сорока пяти-сорока восьми килограмм. Ей подкинули в пиво две таблетки ***ила где-то полтора часа назад. Желудок я промыл, но она, по ходу, ничего не ела до этого. Анжел, ей очень плохо, почти не приходит в себя.
— Ну ещё бы, две штуки. Вези ко мне на третий пункт, я всё приготовлю. Откапаем — как новенькая будет твоя девочка.
— Спасибо, Энджи, до встречи.
Я сбрасываю звонок и откидываюсь в кресле, смотрю в зеркало на бледное лицо девушки, что свернулась под моей курткой на заднем сидении. Ничего, моя Малина, починим мы тебя, будешь как новенькая.
Глава 26
Анжела открывает заднюю дверь в здание аптеки, пропуская нас с Ниной на руках внутрь. Заношу её в комнату отдыха и укладываю на кровать.
— Бледноватая, — Анжела берёт девушку за запястье и считает пульс. — Так, всё понятно. Максим, мой руки и закатывай рукав ей.
Я тщательно намыливаю руки дезинфицирующим раствором над маленькой угловой раковиной и отираю бумажными полотенцами. Все действия на автомате. Внутри ворочается неприятная саднящая тревога за Нину. И злость. Её обуздать труднее всего.
Пока Анжела тоже моет руки и настраивает капельницу, подворачиваю девушке рукав и перетягиваю руку выше локтя ремешком. Энджи меня в своё время многому научила. Было интересно, прикольно. Тогда ещё думал поступать, выбирал между медом и хореографическим. Вместе с Лёхой хотели в медицину, но папаша со своими решениями всё испортил. Перегадил. Он как только сказал мне, чтобы я даже не думал о танцах, что надо в медицинский, так меня как отрезало. Долго ещё бодались, пока не сошлись на КубГУ. Точнее, как сошлись: он сказал, что если пойду в Академию культуры и искусств, убедит родителей Веры отослать её так далеко, где я никогда не найду её. Знал, чем ломать, сукин сын. Даже не боялся, что матери раскрою его блядство. Сказал дерзать, тогда и её с шишом оставит. Мудак. Ненавижу.
Но интерес к медицине и фармакологии всё равно остался, да и навыки карман не жмут, вот и подучивался чему по мелочи у Анжелки, она то сама не только фармацевт, универ по сестринскому делу закончила, старшей сестрой год в поликлинике проработала. Но жизнь такая, люди идут туда, где зарплата выше, тем более с дочкой одна живёт, мать, что помогала, умерла. Да и спокойней ей тут, чем в больнице.
— Макс, ты оставайся тут, а мы с Белым в общагу наведаемся пока, — Роман встаёт с кресла, когда я отхожу от Нины, уступая место Анжелке.
— Да чёрта с два. Скальп с Голубева я сам сниму. Сейчас поедем. Анжел, сколько у нас времени?
Девушка настраивает скорость капельницы и укрывает Нину пледом, смотрит на наручные часы.
— Часа два, думаю, точно. Вы сами там осторожно, а то ещё потом вас ремонтировать.
— За нас не переживай, Энджи, — подмигиваю подруге и выхожу на улицу следом за Романом.
Небо сегодняшним вечером звёздное и чистое. Я запрокидываю голову и смотрю вверх. Анжелка сказала, что с Ниной всё будет нормально, но я здорово струхнул. Она могла пострадать не только от гнусных желаний ублюдка. Такие сильные транквилизаторы, да ещё и в комплекте с алкоголем, могут нанести серьёзный вред. Да как и любые другие лекарства, а тем более психотропы. Наркота по сути.
Снова хочется курить. Что вообще за нездоровая тяга? Мне хватило полугода в десятом классе, а потом как отрезало от этого дерьма. Между одышкой на репетиции и здоровьем я выбрал второе. Но в последнее время почему-то снова тянет.
Должанов уже давно завёл машину и газовал в ожидании, давая мне возможность немного прийти в себя. Чёрт, если начать копаться в себе, то это опасно некоторыми выводами. И главный из них следующий — я стал сильно зависать на Малине, зацикливаться. То, что чувствовал, пока поднимался по ступеням этой дрянной общаги, что ощутил, когда увидел её бледную на полу душевой. Это были не просто переживания одного человека о другом, знакомом. Душу внутри встряхнуло знатно. Больно как-то.
А сейчас злостью разъедает. Желание наказать, вдолбить обидчикам, что они поступили нехорошо. Очень, бл*дь, нехорошо. И как подумаю, чего хотели, что себе там планировали, как представлю её глаза после, взгляд потухший, когда осознала бы, поняла, что с ней сотворили. Что вообще за дичь — девку принуждать? Хоть каким способом.
Глубоко втягиваю холодный воздух. Морозом отдаёт уже. Выдыхаю через сцепленные зубы.
— Поехали, — бросаю Должанову так же, не разжимая челюсти.
Серый Вольц Белова уже на подъезде к общаге. Не стал под окна ставить, чтобы народ не разбежался. Хотя, я думаю, они уже осознали ближайшее будущее, когда Рома интересовался, что Нине подсыпали. Подготовились, наверное. Ну и славно, не скучно будет.
В шестьсот девятнадцатой тусовка идёт полным ходом, когда мы с Должановым и Белов с ещё одним другом внедряемся в их славное веселье.
— Макс! — снова радуется Дашка, уже совсем пьяная, — вернулись всё-таки. Я ждала.
— Конечно! — Ромыч весело хлопает в ладоши и достаёт из-за пазухи бутылку. — А вы сомневались?
Всех вместе девушек и парней тут человек двенадцать, яблоку в комнатушке упасть негде. И по лицам большинства вижу, что они нас вполне рады видеть. Но вот Голубев и его кореш с не так давно сломанным носом, заметно напрягаются. Напрягается и Вика — Нинына соседка по комнате. Я ж просил её присматривать за девчонкой, а она её потащила на это блядство, да и по ходу в курсе голубевского замута.
