Айлин Даймонд - Фея северного озера
Аманда не открывала глаз и сидела на земле, сгорбившись, не желая ничего видеть и знать.! Только бы он был рядом. И это был он, и он был рядом. Молча вытирал ей лицо и руки.
— Болит что-нибудь?
Наконец-то хоть какие-то человеческие слова.
— Нет… Да… Кажется… Коленку ушибла здорово.
— Покажи. Вывих может быть.
— Нет, не буду. Нет у меня никакого вывиха. Помоги встать.
Сильная рука обняла ее за спину, другая обхватила обе тонкие кисти.
— Браслет, кажется, потеряла.
— Я поищу.
— Не надо, он тонкий, золотой… Не найти.
Аманда выпрямилась и открыла глаза. Дэн стоял радом, все еще обнимая ее, и близко-близко, совсем рядом были его лицо и темные печальные глаза, и сжатый рот, и тщательно выбритые щеки…
Ей вдруг ужасно захотелось его поцеловать.
— Ладно, я сама, — сказала она вместо этого и решительно высвободилась.
— Идти не больно?
Она сделала пару шагов, прислушалась.
— Нет. Просто ушиб. Пройдет.
Он взял ее за руку и повел — как папа дочку в детский сад. Молча и уверенно.
— Куда ты меня ведешь? — вдруг спохватилась Аманда.
В лагерь. Там, если что, перевязку сделаю. И умоешься.
— Нужен мне твой лагерь! Я пошла домой!
Она ожидала, что ее опять бросят. Но так же, за ручку, Дэн повернул ее в обратном направлении. Ей ничего не оставалось, как идти рядом.
Они молча прошли весь путь. Аманда не находила ни сил, ни слов, ни желания для начала разговора, а Дэн как будто и не собирался говорить. В конце концов и она успокоилась, чувствуя сжатие его твердой, горячей ладони. Словно из нее шло то, что он не мог, но хотел сказать. И к концу дороги без всяких слов, само собой, между ними установилось зыбкое душевное равновесие.
Теперь ей страшно было что-то произнести, чтобы опять не разрушить то неназываемое, но существующее ощущение, которое, как ей вдруг вспомнилось, когда-то, очень давно, еще когда она была школьницей, окутывало ее как шалью, спадало с плеч мантией, следовало шлейфом королевы. Это была его любовь. И Аманде, столько пережившей, столько испытавшей, вдруг отчаянно захотелось вернуться в эту ауру, под нерушимый защитный покров вечной любви, которая опять звала ее, притягивала, обещала счастье и покой…
Внезапно, словно ясный свет, озарила душу мысль: чем дальше бежала я от этой любви, тем ближе к ней оказывалась. Она взглянула на своего вожатого. Он по-прежнему молчал, не глядел на нее, как будто размышлял о своем. И Аманда не стала ничего говорить. Вздохнула и подошла к двери дома. Освободила руку, достала ключ.
Когда-то, ужасно давно, вот так же рядом с ней стоял кто-то и так же смотрел, как она, путаясь, пыталась попасть в замочную скважину… Но ни об этом, ни о том, что за этим последовало, сейчас думать было нельзя.
— Спасибо, что проводил, — сказала она наконец, одновременно поворачивая ключ в скважине и голову к Дэну.
Ей хотелось прочитать на его лице огорчение, растерянность, а еще лучше — то мужское упорство, перед которым она бы не устояла, как не устояла бы любая настоящая женщина. Но Дэн только кивнул и пошел к калитке.
Аманде ничего не оставалось, как зайти в дом. Закрыть дверь. И нареветься вдосталь, в голос, с завываниями и всхлипами.
Никто теперь уже не мог ни помешать, ни помочь.
21
На следующее утро глаза были сухими. Первая мысль при пробуждении напомнила, что Дэн здесь. Вторая — а зачем он за ней бежал? Надо будет спросить. И вообще поговорить.
Аманда наводила утренний макияж еще с большей тщательностью, чем накануне тот, который так и не пригодился. Старательно замазала царапины тональным кремом. Еще увидят, еще подумают, что побили. А Дэну незачем предъявлять свидетельства ее неуклюжести.
Неторопливо, с величавостью школьной королевы Аманда явилась в лагерь во всем своем руководящем великолепии. Но, как и накануне, лагерь уже был пуст, и никому не пришлось оценить ее явление. Дежурил по кухне сумрачный тип — не то опять немец, не то уже австриец, на Аманду он обратил внимание в пределах дежурной любезности, а на ее вопросы отвечал лаконично: «Нихьт ферштеен».
Впрочем, спрашивала Аманда скорее для порядка. Она и так знала, где искать неизвестное. Поставив машину и захватив бумаги, она с самым что ни на есть деловым видом отправилась на стройку.
Бригада волонтеров была по уши занята укреплением склона в зоне непосредственного приближения лагерной территории к Озеру. Увидев толпу, Аманда остановилась, наблюдая за сценой издали. Дэн сидел на корточках и, водя карандашом по разложенному на земле проекту, что-то внушительно растолковывал окружению. Деловой, мужественный, волевой вид Дэна, не занятого ни амурными переживаниями, ни тоской, почему-то поразил Аманду сильнее, чем самое страстное любовное признание. Она стояла, смотрела и, не могла оторваться от зрелища азартного разбирательства под уверенным руководством этого странного, всегда такого молчаливого типа.
А он по-прежнему ее не замечал, озабоченный своими задачами. Поднялся, что-то прокричал — волонтеры отозвались хохотом и воплями. Кто-то запел, другие подхватили. Толпа пошла к складу.
Ну точно как рабы на плантации, подумала Аманда, — чары развеялись и к ней вернулась привычная недоверчивость.
Дэн уже шел, наскоро складывая на ходу чертеж. Сунул его под мышку. Подошел совсем близко к Аманде, вгляделся в лицо так, как вглядываются близорукие.
— Прошло? Не болит?
Она даже не поняла, о чем речь. Сообразила — коленка.
— Нет, все нормально.
Он смотрел — не в глаза, а на лицо. Казалось, что ему хотелось провести рукой по тщательно загримированным царапинам.
— Ну ладно. Я пошел.
— Есть вопросы.
— Слушаю.
Аманда совершенно не знала, что спросить.
— Как работают? — мотнула головой на бригаду.
— Нормально.
— Что-нибудь нужно? Помочь?
— Ничего не просят. Довольны.
— А ты? — почему-то вырвался совсем уж глупый вопрос.
Дэн пожал плечами и промолчал.
Конечно, надо было гордо повернуться и уйти. Аманда опустила голову. Пусть сначала он уйдет. Тогда и я — насовсем.
Дэн стоял и молчал.
Ситуация становилась все глупее и глупее. Тем более что, конечно, эту странную парочку все давно заметили и, наверно, хихикают вовсю.
— Ну ладно, я пошла, — наконец выдавила из себя Аманда.
Дэн взял ее за руку.
— Пойдем. Я тоже свободен.
Они молча пошли рядом, как детки из песочницы, держась за ручку.
Аманда внутри бушевала, переходя от ненависти к мучительному желанию броситься ему на шею и вырвать слова признания. Дэн молчал каменно, надежно, совершенно. Куда он ее вел на этот раз?
