Кэтрин Мэлори - Поцелуй француза
Ненужные воспоминания стали слишком яркими, и Джин начала ерзать, надеясь, что Поль остановится. К ней опять змеей подползал панический страх, она уже чувствовала его ледяные кольца, сжимающие сердце.
Однако ее движения, казалось, только еще больше распалили Поля. В один миг он навалился на нее, вжав девушку в матрац тяжестью своего веса. Поль впился в ее губы, силой раскрыв их, поймал ее за запястья и закинул ее руки наверх, легко пригвоздив их к подушке.
Это действие внезапно вызвало непроизвольную реакцию Джин. Тревожные голоса, до этого лишь шептавшие о сомнениях, пронзительно закричали в ней. Не помня себя от ужаса, она изо всей силы заколотила по нему кулаками. «Нет! — снова и снова повторяла она про себя. — Только не так!»
— Пожалуйста… пожалуйста, Поль…
Слова перешли во всхлипы, которые, как Джин вскоре поняла, он принимал за стоны удовольствия.
Раздвинув коленями ей ноги, Поль мгновенно поместился между ними и надавил на ее бедра своими. При этом он легонько покусывал нежную кожу на шее.
Джин похолодела. В одно мгновение тот аморфный ужас, который медленно, но верно подкрадывался к сердцу, завладел всем существом девушки. Мозг вернул ее в царство жутких воспоминаний, дыхание сделалось частым и поверхностным, глаза остекленели, мышцы напряглись. Она уже была не во Франции с Полем.
— Не надо… не надо, Марк, мне больно… пожалуйста… — жалобно и тихо проговорила она, слова повторились механически. — Пожалуйста, не надо, Марк, мне больно… Пожалуйста, не надо…
Из уголков ее глаз потекли слезы.
И тут наваждение кончилось. Поль приподнялся на локте, явно встревоженный. Руки его отпустили ее запястья, глаза удивленно округлились.
— Джин, милая… что с тобой?
Он нежно погладил ее по щеке, и она постепенно расслабилась. Отвратительное видение растворилось в сознании Джин: твердый пол нью-йоркской квартиры опять превратился в мягкую кровать замка Ла Бруиль, склонившееся над ней перекошенное злобой лицо Марка оказалось мягким встревоженным лицом Поля.
Джин почувствовала холод и поняла, что ее трясет. Сев, она прижалась к Полю, чтобы согреться. Он ласково обхватил ее своими теплыми руками. Слезы покатились из глаз Джин, и еще несколько минут девушка никак не могла их остановить.
Когда наконец она перестала плакать, Поль отстранился и нежно утер пальцами ее мокрые щеки.
— Милая… прости. Я что, сделал тебе больно?
Она покачала головой.
— Нет-нет. Это просто оттого, что я не могу… делать это пока. Я имею в виду заниматься любовью. Пожалуйста, пойми.
По лицу его пробежала тень.
— И все-таки я не уверен, что понимаю. Я не люблю, когда меня дурачат, Джин. С самого начала я почувствовал между нами сильное влечение, и мне кажется, что я не ошибся.
— Нет, не ошибся. Я действительно хочу заниматься с тобой любовью… но не сейчас. Это еще слишком пугает меня.
— Пугает? — озадаченно повторил он. — Почему? Я не понимаю.
— Я не уверена, что сама понимаю это.
— Почему бы тебе не попробовать рассказать мне? Может, тогда ты и для себя что-то уяснишь.
С этими словами он растянулся на кровати и уложил ее рядом с собой. Джин заметила с тревогой, что на его лице, выражавшем заботливое участие, промелькнуло явное подозрение.
Отвернувшись от Поля, чтобы избежать его пытливого взгляда, Джин подумала, что он и в самом деле не понимает ее. Да и разве возможно понять такое? Трудно даже представить тот кромешный ад, в который Марк превращал секс.
Возможно, Поль думал, что Джин просто водит его за нос. В таком случае у него были основания сердиться. Но она же не играла, и ей очень хотелось, чтобы он понял. Приподнявшись на локте, она вновь встретилась с его взглядом и попыталась собраться с мыслями.
— Дело не в том, что я не люблю секс, — сбиваясь, начала Джин свое объяснение через минуту. — Просто он не всегда бывает приятен. Иногда им пользуются, чтобы причинить боль другому, и тогда секс становится средством сведения счетов. Ты понимаешь, о чем я?
— Вполне.
Его ответ придал ее голосу уверенности.
— Ну так вот, мой бывший муж злоупотреблял сексом для того, чтобы сделать мне больно. Он запугивал меня. Я никогда не могла предугадать, когда он захочет заняться любовью… хотя «заниматься любовью» звучит как нечто приятное для двоих, верно? С ним это было не так… — Голос ее дрогнул, и она замолчала.
— Продолжай, — попросил Поль. Она вздохнула.
— Но ему было мало просто застать меня врасплох. Со временем он становился все агрессивней, когда… когда делал это. Надо было видеть его безумные глаза. Иногда мне казалось, что в такие моменты он изгонял из себя каких-то демонов.
Поль напрягся. Джин видела, он очень внимательно и сосредоточенно слушает ее и уверен, что она говорит Правду; такие подробности супружества придумать было просто невозможно.
— Недавно я слышал твои слова «не надо, мне больно», а потом ты вся напряглась и похолодела, — произнес он, когда девушка закончила свой рассказ. — Я думаю, это была форма истерического припадка. Что-то в моих действиях оживило травмирующие воспоминания, я прав?
Джин кивнула и, стараясь не волноваться, рассказала ему про последнюю унизительную ночь с Марком. Она не опустила ни одной подробности, ни одной обиды.
— Когда все кончилось, мне кажется, я на несколько минут потеряла сознание, — завершила она свой рассказ.
В комнате наступило долгое молчание. На лице Поля отражались одновременно потрясение, жалость и гнев.
— Черт возьми, — мягко выругался он. — Как невероятно глупо с моей стороны! Ведь именно эту историю ты начала рассказывать мне в ресторане, так?
— Да.
— Черт возьми, — повторил он. — Если бы только я дал тебе закончить, мы не попали бы сейчас в такое неприятное положение. — Обняв Джин, он нежно привлек ее к себе. — Поверь, если бы я только знал все это, я никогда бы не набросился на тебя так, как сегодня вечером. Если можешь, скажи мне еще одно: был ли у тебя после развода кто-нибудь еще… другой любовник?
— Нет, ни одного.
— Это все объясняет. У тебя не было возможности предстать перед лицом тех страхов, которые таились в тебе все это время, — приподнявшись, он нежно поцеловал ее пальцы. — Прости меня, Джин. С тех пор, как я тебя увидел, я просто обезумел от желания, а когда наконец ты оказалась в моих руках, тут уж я совсем потерял голову. Ты можешь меня простить?
— Да, конечно.
Джин шумно выдохнула, расслабившись в его объятиях. Рассказав ему все, она испытала невероятное облегчение. Чувства, в которых она целый год едва признавалась самой себе, в конце концов облеклись в слова. Тот процесс «очищения от скверны», который он начал в ресторане, сейчас, кажется, завершился.
