Дженнифер Блейк - Гнев и радость
Глава шестая
— Я вторгаюсь на вашу территорию? — тихо спросил Рей, и она почувствовала его дыхание на своем лице.
— Да, — ответила она так же тихо. Она видела перед собой его грудь с темными вьющимися волосами. — Это нарочно?
— Если сказать по правде, то так. Что вы собираетесь делать в связи с этим?
— Делать вид.
— Что?
— Делать вид, что вы меня греете.
Он накленился к ней:
— Эта мысль мне нравится. Может быть, также сделаем вид, что нет никакого Аллена?
— Но он есть! — произнесла она, посмотрев на него с беспокойством и даже, сама не понимая этого, с сожалением.
— Когда мы заканчиваем?
Она глубоко вздохнула:
— Сцену ночного купания?
Помолчав, Рей проговорил:
— Вы согласны, что я был прав?
— Ваши доводы очень убедительны.
— Но, видимо, недостаточно, — он усмехнулся и покрепче, как бы напоследок, обнял ее за талию, а потом осторожно отстранился.
Он вскарабкался на свою лодку, потом помог подняться ей. Достав из-под сиденья полотенце, он предложил его Джулии, накинул ей на плечи свою рубашку, а ноги укрыл пледом. Она бросила на него насмешливый взгляд, увидев такую подготовленность. Он, ничуть не смутившись, улыбнулся, и они пустились в обратный путь.
Они достигли дома, прежде чем у Джулии высохли волосы. По дороге они не разговаривали. Он открыл перед ней дверь и прошел с ней на кухню. Джулия стала наливать воду в медный чайник тети Тин, а Рей накладывал кофе в кофеварку. Внезапно она почувствовала странную согласованность их действий и молчаливое взаимопонимание. Казалось, это мелочь, но для такой ночи, как нынешняя, — беспокоящая мелочь.
Они сидели в полной тишине, пока кухня наполнялась густым запахом кофе. Даже тихий звук горящего газа казался громким. Джулия вздрогнула, когда резкий голос, доносящийся из радиоустройства, нарушил тишину.
— Страсть тети Тин, — пояснил Рей, — полицейский передатчик. Они все время меняют частоту, чтобы сбить с толку жуликов и старых дам, падких на сенсации. Но ее четвероюродный брат постоянно держит ее в курсе.
— Это шериф?
— Угадали.
— Я удивлена. Сначала азартные игры, потом полицейское оборудование.
— Тетушка говорит, что это отвлекает ее от улицы. Но я не решаюсь спросить, в каком смысле.
— Я бы тоже не стала.
Добродушный юмор ослабил напряжение, возникшее между ними. Джулия сказала:
— Если будем работать над сценой купания, я возьму блокнот и ручку.
— Все нужное здесь, — произнес он, выдвигая ящик стола с письменными принадлежностями и раскладывая их на кухонном столе.
Джулия, взяй чашки, тоже подошла к столу. Чтобы как-то поддержать разговор, она заметила:
— По крайней мере, не нужно будет говорить Мадлин, что ее любимый кусок вырезан. Она упала бы в обморок при одной мысли о том, что не будет ее нудистской сцены.
— Я читал об этом в сценарии, — откликнулся Рей, ставя на стол кофеварку. — Она действительно будет это делать?
— Она не может дождаться этого. Такова нынешняя мода. Без этого актриса — не актриса и актер — не актер. Только Вэнс от этого не в восторге. Сам он не хочет выставляться. Я и сама не вижу в этом особого смысла, ведь у всех все одинаково. Но в сцене купания это выглядит естественно. Обнаженность ниже пояса я, однако, исключаю.
— Почему? — спросил Рей, предлагая ей стул.
Она поглядела на него, прежде чем сесть. Настроен он был не игриво и, в отличие от многих мужчин, не склонен был продолжать подобный циничный разговор. Очевидно, сейчас его интересовало ее мнение как режиссера.
— Во-первых, это создаст крен в сторону порнофильмов, а настоящие мастера этого избегают. Но главное — это отвлекает внимание от основной линии и вызывает другое настроение, ничего не добавляя к образу героя или героини.
— А что делать с так называемым сладострастным интересом?
— Это набор слов, который означает, что при виде обнаженных тел публике захочется проделать то же с актером или актрисой или со своими партнерами, а не смотреть фильм, пытаясь понять его.
Он добродушно, с видимым удовольствием засмеялся.
— Что вы? — глядя на него, она подняла кофеварку, чтобы проверить, не капает ли с нее, и так как капать продолжало, поставила ее на место.
— Не понимаю, почему ваш друг-продюсер так и не женился на вас. Он что, слепой, глухой и вдобавок полный идиот?
Она потрогала пальцем влажный кружок, оставшийся на том месте, где стояла кофеварка.
— Ну, мы об этом не раз говорили, и наши мнения часто не совпадали. Когда у меня было желание выйти за него замуж, он считал, что я слишком молода, надо подождать, пока я не стану прочно на ноги. Когда он созрел, мне было некогда, постоянно была на съемках, в отъезде.
— Это похоже на взаимное равнодушие.
Она нахмурилась.
— Аллен почти на четырнадцать лет старше, и это умный человек, который сам не бросается вперед очертя голову и меня от этого удерживает. Он научил меня всему, что связано с кинобизнесом, что так непохоже на творческую жизнь, которую вел мой отец и которую я переняла от него. Он ввел меня в общество, поддерживал меня, научил ценить собственную личность, не быть просто дочерью Булла Булларда.
— И все-таки это равнодушие.
— Ну, это на посторонний взгляд. Но Аллен никогда не был просто опекуном, если вы это имеете в виду. Он понимает меня и позволяет мне быть самой собой.
— Не вторгается на вашу территорию?
— Только по приглашению, — быстро ответила она и перехватила инициативу: — Ну а вы-то? Отчего вы не женились?
— Женился. Она умерла, вместе с ребенком. У нее начались преждевременные роды. Я должен был быть с ней, но меня рядом не было.
Джулия понимала, что надо выразить сочувствие, но замкнутое выражение его лица удерживало от этого. Разливая крепкий кофе, она спросила:
— Где же вы были?
— Я уже года два служил в управлении по борьбе с наркотиками и был фанатиком. Мне хотелось спасти от этого зла весь мир. Я брался за все задания, ездил в командировки, ни одной не пропуская. Потом уже никогда все это не казалось мне таким важным.
Он вдруг замолчал, словно решив, что сказал лишнее.
— Мне самой раньше доставляло большее удовольствие делать картины, чем теперь, — сказала Джулия, чтобы заполнить паузу. — Я чувствовала, что создаю мир мечты, сказки, который помогает людям переносить трудности повседневной жизни, и вместе с ним показать им, на что они способны. Теперь у меня нет таких притязаний. Я просто рассказываю разные истории и надеюсь, что они окажутся кому-то интересными.
Морщины у его глаз разгладились, пока он ее слушал. Потом он тихо спросил:
