Сара Харрис - Маленький секрет
— Я экономист, работаю консультантом правительства, и я звоню, Брюс, чтобы сказать, что вы не совсем правы касательно…
Это служило для Брюса сигналом, чтобы отключить звонящего и мгновенно пустить в эфир заставку-песенку: «Я идиот, я идиот, я полный идиот!»
То и дело до слуха Анны долетали обрывки многочисленных разговоров Пэмми с Майком, с директором студии, с секретаршей и работниками столовой, из которых она сделала вывод, что с Брюсом у начальницы длительные отношения, с Арчи — непродолжительные, а с Борисом они то сходятся, то расходятся. Хотя Анна уже видела безобразного Брюса с ярко-красной нижней губой, выглядывавшей из зарослей бороды, словно маленький зверек, она все равно завидовала начальнице. Впечатляло само количество мужчин, чьи имена постоянно были у Пэмми на языке: Брюс, Борис, Арчи. Подобная зависть была знакома Анне еще в школе, когда имена любимых мальчиков было принято писать красной пастой на обложках школьных тетрадей. Тетрадки Джастин пестрели мужскими именами. У Анны же было написано всего два имени — Эрол и Лии. Так звали участников одной соул-группы восьмидесятых годов, то есть, попросту говоря, любимые парни Анны были плодом ее воображения.
— Нет, у меня нет проблем, — сказала Анна Шону, от вина у нее кружилась голова. — Никаких проблем, по сравнению с теми, кто звонил сегодня. Я имею в виду Клэр или ту, Стейси.
— Клэр?
— Это та, которая обнаружила свою мать в постели с другой женщиной, а потом пыталась покончить с собой.
— А, помню. А другая? — спросил он со смехом. — Извини, но у меня короткая память.
— Стейси?
— Да, а у нее что?
— Ее отец решил стать женщиной.
— Помню, — медленно произнес Шон.
— Ну вот, теперь видишь?
— Дело в том, что ты не можешь оценить, насколько тяжелы проблемы.
— Понимаю. Но мне кажется, что, по сравнению с ними, мне просто не на что жаловаться, — горестно проговорила она.
— Ну, а ты сама абсолютно счастлива? — вдруг спросил он, снова поправив челку, все время спадающую ему на глаза.
Его длинные ноги почти касались под столом ее ног, и то ли вино ударило Анне в голову, то ли ее охватило желание.
— Нет… — призналась она.
— Проблема в том, что многие люди никогда даже не слышали таких слов, как «этническая чистка» или «резня», не говоря уже о том, чтобы обсуждать эти темы, — сказала Мирна, поедая лакричные конфеты из вместительного пакета и глядя в телевизор, где домашние животные соревновались между собой за почетные награды.
— Ну и что? Я тоже не хочу об этом слышать, — ответила Анна, одним глазком наблюдая за кроликом, которому присудили золотую медаль за «волю к победе». — Можешь называть меня бесчувственной, но…
— Значит, вот что для тебя счастье — спрятать голову в песок, как страус, и пялиться в ящик?! — возмутилась Мирна, пялясь в ящик и разгрызая леденцовую оболочку очередной конфеты.
Они обе на секунду прислушались к происходящему на экране — студия аплодировала кролику.
— Да какое там счастье… — покачала головой Анна, которая до разговора с Шоном даже не подозревала, насколько она несчастна. — У меня все плохо.
— Итак, в чем проблема? — спросил Шон, заказав ей еще один бокал белого вина. — Карьера? Деньги? Здоровье? Семья?
— Да нет, дело не в этом… Мне не сформулировать это одним предложением, — ответила Анна. Выражение лица Шона внушало ей беспокойство. Он смотрел на нее так, как будто она пыталась не найти ответ, а наоборот — скрыть от него правду.
Шон не мог не разочароваться, узнав, что мать Анны все еще замужем за ее отцом, что Анна в состоянии оплачивать свои счета и что она гетеросексуальна. При его большом опыте психолога, ему наверняка встречались женщины с запутанными историями и серьезными проблемами, и его, вне всяких сомнений, больше интересовало исследование женской души, а не женского тела.
— Новая работа? Мужчина? — допытывался он.
Анна все никак не могла решить, стоит ли рассказать Шону о НЕМ или о Томе. Но его обеспокоенное выражение лица убедило ее не делать этого. Проблемы с мужчинами — это так банально! Вот если бы у Анны было проблемное прошлое или хотя бы проблемное настоящее. Однако жизнь ее медленно текла день за днем. Часто она отправлялась за покупками, просто чтобы убить время.
— Скорее это чувство, что… что все вокруг…
— Немного серое и скучное? — спросил он, подавшись вперед. От него пахло мудростью — книгами в кожаных переплетах и шелковыми галстуками, хотя, может быть, это был просто запах лосьона после бритья. — Чего-то недостает?
— Да, — сказала она, слегка переусердствовав с радостью в голосе. Он нашел, в чем ее проблема! — Точно! Чего-то недостает. Все как-то слишком гладко.
— Видишь? Вот мы и продвинулись немного вперед в определении твоей проблемы.
— Но мы не можем говорить только обо мне. Я уверена, что тебе уже надоели проблемы всех окружающих. Давай лучше поговорим о тебе.
— Не надо все время задвигать себя на второй план. Я заметил, что ты все время это делаешь.
Анна с удивлением посмотрела на него. Быть может, она просто захмелела от вина, но у нее было такое ощущение, что этот высокий загадочный брюнет следит за ней уже много лет, а она никогда этого не замечала. Пока она сидела вот так рядом с ним, за одним столом, его ноги рядом с ее ногами, его колено касается ее колена, Анне казалось, что Шон понимает не только ее, но и любую женщину в этом мире. Не то что ОН; как-то раз, после вечеринки, он даже не сумел отыскать ее старое пальто, лежавшее на кровати в куче других.
— Ты так думаешь?
— Уверен.
— Правда? Может, это было… Ладно, неважно…
Анна замолчала и уставилась на свои коленки. Почему-то ей очень хотелось поговорить не о НЕМ или Томе, а о Соне, чью квартиру она смотрела в субботу.
— Может, что? — спросил он, и его зрачки расширились.
— Да так. Ничего. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Нет, давай договаривай.
— Ну, просто я ходила смотреть одну квартиру на прошлой неделе. И все вроде шло хорошо. Эта женщина, Соня, искала жилицу, мне показалось, что я ей понравилась. Я хочу сказать, мне кажется, я все делала правильно. Но когда я уходила, то услышала, как она говорит по телефону, что я какая-то не такая, что у меня какие-то проблемы, что-то в этом роде.
— Я же тебе сказал, что проблемы есть у всех, — спокойно заметил Шон. — Я уверен, что и у твоей Сони тоже есть проблемы.
— Вряд ли, — рассмеялась Анна. — Ты просто не видел, какая у нее квартира. И какая фигура.
Пока Мирна закидывала в рот лакричные конфеты, Анна пыталась выбросить в мусорное ведро макароны. Однако крышка на ведре никак не закрывалась, так как оттуда торчали одноразовые салфетки и банки из-под томатного супа. Болтающаяся крышка и ведро напоминали ей разинутую пасть собаки, из которой вот уже час капал томатный суп цвета запекшейся крови.
