Мара Фицчарльз - Терпеливый муж
Эндрю твердо решил уехать. Надо было только попрощаться с родителями и поговорить с матерью Кесси о Элизабет.
Спустившись вниз, Кесси увидела около двери рюкзак Эндрю. Она нахмурилась, удивляясь, почему муж поставил его там, вместо того чтобы спрятать, как обычно, в чулан.
Она остановилась на пороге кухни, увидев его выливающим остатки кофе в раковину. После ночи, проведенной в его объятиях, она вообразила, что их совместная жизнь изменится. Ей нужно было время, чтобы проверить их новые отношения, их супружество. Теперь она позволила себе рассмотреть его.
Он выглядел очень сексуально, стоя в туго обтягивающих джинсах. Широкая спина и мускулистые руки были обнажены.
Безмолвно изучая его, Кесси вспомнила, какие чувства разбудило в ней его тело, поросшее жесткими волосами, вспомнила горячность и пыл мужчины, который теперь, без сомнений, стал ее мужем.
Закончив мыть чашку и отставив ее в сторону, Эндрю обернулся. Вместо того чтобы улыбнуться, он едва кивнул, будто она была его случайная знакомая.
Изумленная и задетая, она все-таки улыбнулась, хотя теперь уже не совсем уверенно.
– Доброе утро, – сказала она.
– Извини, Кесси, – попросил он прощения. – Прошлая ночь… не должна была случиться.
Она хотела возразить ему, он не дал ей сказать ни слова.
– Я совершил ошибку, – продолжил Эндрю. – Я знаю, что не могу исправить то, что сделано, и понимаю, что извинений недостаточно. – Он поднял на нее молящие глаза. – Прости. Больше это не повторится. Мерфи не имел в виду, чтобы я с тобой спал.
Он поморщился и глубоко и безнадежно вздохнул.
– Я скоро отчаливаю. Уже собрался. Мне хотелось бы побыть немного с Элизабет, когда она проснется…
Кесси была так ошарашена его словами, что кивнула в безмолвном согласии.
– Я увеличу размер твоего счета. Хочу, чтобы ты ухаживала за ребенком. На тебе лежит вся ответственность за нее, Кесси. Если тебе нужен будет отдых, позвони маме, Мэнди или Рейчел. Если Рейчел будет занята с детьми, Сара организует подмену, я попросил их. Тебе нет необходимости брать все на себя, если у тебя есть близкие люди.
Его слова наконец дошли до нее, и Кесси перешла в наступление на его высокомерие.
– Именно это я и делала всегда, – напомнила она ему. – Я просила помощи у своей семьи.
Эндрю постарался сдержать злость.
– Хорошо, Кесси. Замечание принято. Я не хочу начинать новую ссору. Но подумай об этом. Твоя мать курит. Для ребенка с астмой это не очень-то полезно. Здоровье Элизабет поставлено на карту. Не рискуй ею, Кесси, она еще только ребенок…
– Знаю, Энди, – перебила Кесси, защищаясь. – Это моя дочь, я люблю ее и никогда не причиню ей вреда.
– Я тоже ее люблю, – сказал он с нажимом. – И беспокоюсь о ней.
– Ты думаешь, что я не беспокоюсь? – В ее сдержанном тоне слышалась угроза.
– Черт, Кесси! Я этого не говорил и не хочу спорить сегодня. Боже, как ты раздражаешь меня!
– А ты меня, мистер Олицетворенная Простота, – проворчала она.
Эндрю напрягся. Когда он заговорил, его низкий голос дрожал от с трудом сдерживаемой ярости:
– Я уезжаю. Ты даже не хочешь попробовать ужиться со мной. Хотя бы позаботься о Элизабет. Это все, о чем я прошу.
С этими словами он сдернул рубашку с дверной ручки, перекинул рюкзак через плечо и вылетел из дома, хлопнув дверью.
Кесси застыла на месте не больше чем на десять секунд. Грохот захлопнувшейся двери заставил ее очнуться.
Она села на ближайший стул и уставилась на то место, где еще мгновение назад стоял муж.
Растерянность охватила ее, лишив сил. Слезы брызнули из ее глаз. Слова мужа отдавались в голове. Она не могла поверить, но он явно извинялся за прошедшую ночь.
Щемящая тоска сжала ей сердце, и Кесси попыталась прокрутить прошедшие события, чтобы хоть что-то понять.
Она проснулась, как всегда, одна, но тут же вспомнила, что произошло. Воспоминания о его нежности и теплоте заставили вновь затрепетать ее всем телом. Он сделал ее своей женой, прикоснувшись к ней нежно, благоговейно, страстно. Она чувствовала его близость всю ночь. Это было прекрасно: ощутить себя в его объятиях, слиться с ним в одно целое, а после спать рядом. Она почувствовала себя женщиной, его женщиной, неожиданно поняв, что это именно то, чего она хотела, – быть женщиной Эндрю.
Когда-то совсем недолго она была девушкой Мерфи. Но Мерфи умер. Сейчас она почувствовала это отчетливее, чем когда-либо. “Неужели Эндрю только что сказал, что я – женщина Мерфи? ” – подумала Кесси. Она знала, что это уже не так, что она сейчас и не могла бы быть женщиной Мерфи. И не хотела.
Эндрю Макларен был ее мужем, истинным мужем. Под покровом ночи он продемонстрировал ей такую нежность, на которую Чарльз Мерфи никогда не был способен. Их близость с Эндрю не была похожа на ее близость с Мерфи. Он пробудил в ней чувства, которых она прежде не испытывала, отнесся к ней с уважением и чуткостью, овладел ею, как своей любимой. Эндрю разбудил в ней желание. Это чувство обострилось, когда она увидела его на кухне. Волнение было таким сильным, что все еще владело ею.
И все-таки, несмотря на новое ощущение, Кесси испытывала сильное замешательство. Она не могла понять, как мужчина может так притворяться с женщиной, как это сделал Эндрю этой ночью, а затем пойти на попятную.
В ее представлении их ночь вдвоем была более чем особенной. После тринадцати месяцев замужества она наконец стала его женой. Кесси не ожидала такой нежности от резкого, вспыльчивого Эндрю и была не только взволнована его действиями, но и согрета его пламенем. Она сопротивлялась своим чувствам, потому что боялась, что они не найдут ответа.
По мере того как отчаяние росло в ней, Кесси начала осознавать, что нежное чувство благодарности переросло в ней во что-то большее.
Тяжело вздохнув, она выпрямилась на стуле и расправила плечи. Мерфи ушел, но оставил ей надежду на будущее – Элизабет и своего лучшего друга. Возможно, он не предполагал, что все случится именно так…
Кесси вытерла слезы. Ей было тяжело думать о Мерфи. Но в то же время она поняла, что гораздо тяжелее для нее уход Эндрю.
Глава 8
Он совершил ошибку. Сомнений не было. Он это понял, как только сел в самолет в Бостоне.
“Какой же я ханжа! Сказать Кесси, что благополучие ребенка важнее, чем работа, а самому, вскочив в самолет, убежать от жены и дочки. Никто из моих близких не сделал бы такого. Боже! Она – моя жена! Она заслуживает уважения, а не такого гнусного обращения”, – терзался Эндрю.
Возвращаясь мыслями к последней неприятной сцене, он вспоминал ее глаза и боль, которую они излучали.
На нем лежала ответственность. Он был причиной этого страдальческого взгляда, взгляда, который он не мог забыть. При мысли об этом у Эндрю все переворачивалось внутри.
