Дженнифер Блейк - Тигрица
Сегодня ее дед выглядел почти так же, как и всегда. Джессика подумала об этом, с любовью глядя на то, как он — прямой, величественный и строгий — сидит в своем инвалидном кресле на колесах. После удара левая рука почти совсем не слушалась его, но это почти не бросалось в глаза, поскольку нерабочая кисть — как всегда во время еды — лежала у него на коленях. Правда, сегодня он выглядел бледнее обычного, да и ел без особого аппетита (перед ним стояла тарелка с протертой диетической пищей), но Джессика рассудила, что с ее стороны было бы глупо надеяться, что инсульт пройдет совершенно бесследно.
Мадлен, сидевшая за противоположным торцом стола, не обращала почти никакого внимания на своего престарелого супруга. Ее редкие улыбки были адресованы главным образом Нику, который, в свою очередь, делил свое внимание между ней и Арлеттой.
Кейл сидел по левую руку от Клода Фрейзера, почти напротив Джессики, и выражение его лица было мрачным. Возможно, он просто побаивался предстоящего разговора с президентом компании, но Джессика решила, что скорее всего он до крайности раздражен поведением своей матери, которая, сидя слева от него, то и дело дергала Кейла за рукав или прислонялась к его плечу, чтобы шепнуть ему на ухо несколько слов.
Джессика была не единственной, кто обратил внимание на неуместную активность Зои. Клод Фрейзер неожиданно отложил вилку и пронзил свою невестку кинжальным взглядом из-под кустистых седых бровей.
— Хватит секретничать за столом, — желчно сказал он. — Это дурной тон, Зоя, сколько раз повторять! Либо потерпи до вечера, либо говори громко, чтобы и мы слышали.
Зоя Фрейзер немедленно встопорщилась, словно бойцовый голубь, на которого неожиданно напал соперник.
— Я разговаривала со своим сыном, — ответила она категорично и поджала губы.
— Это я понял, — парировал старик. — Мне хотелось бы знать — о чем.
— Раз так, я скажу, — резко бросила Зоя. — Я предлагала устроить всеобщее обсуждение проблем, которые возникли у нас с бразильцами. И чтобы в нем участвовали все члены семьи, которые являются держателями акций компании. Не понимаю, почему из этого надо устраивать тайну?! Давайте решим все здесь и сейчас, решим все вместе. В конце концов, мы тоже имеем право знать, что происходит. Лично мне давно надоело, что вы с Джессикой и Кейлом решаете все вопросы управления «Голубой Чайкой», а нам остается только соглашаться с тем, что вы там напридумываете.
Клод Фрейзер слегка качнул своей седой головой и перевел взгляд на своего внучатого племянника.
— Ты тоже так считаешь, Кейл?
Этот вопрос подразумевал, что Кейл не только идет на поводу у своей матери, но и беседует с ней о делах компании, в которые не были посвящены рядовые пайщики. Под взглядом старика Кейл вспыхнул и не сразу нашелся, что ответить. Некоторое время он рассматривал насаженное на вилку розовое брюшко лангуста и только потом вежливо сказал:
— Что так, что эдак — для меня это не имеет большого значения, дядя Клод.
— И очень зря, — с иронией заметил старик. — Поэтому я позволю себе еще раз напомнить вам обоим, что, пока я здесь хозяин, деловые вопросы за столом обсуждаться не будут. Это слишком вредно для пищеварения.
— Чушь! Глупая, старомодная чушь! — заявила Зоя, так резко вздернув голову, что пучок крашеных волос у нее на затылке вдруг показался Джессике слишком тяжелым для ее тонкой шеи.
— А я старомодный человек, Зоя, — спокойно и, как показалось Джессике, со сдержанной гордостью отозвался ее дед, — Даже если бы я сейчас пренебрег правилами, которые сам же и установил, в общем обсуждении нет нужды. Я понимаю, что у каждого из вас есть свое мнение, но для окончательного решения вопроса значение будет иметь только то, что скажут Джессика и Кейл.
— Хотела бы я знать — почему? — неожиданно спросила Арлетта, выпрямляясь в кресле, причем Джессике показалось, что ее мать рада начинающейся склоке. — Если «Голубая Чайка» будет продана, то почему бы не информировать об этом ее совладельцев?
— Откуда ты знаешь о продаже? — ледяным тоном осведомился Клод Фрейзер, неловко поворачиваясь к дочери. При этом его седые брови сомкнулись на переносице еще теснее, а взгляд стал пронзительным и острым.
— Это все знают. — Арлетта выдерживала взгляд старика всего несколько мгновений, потом пожала плечами и отвернулась. — То, что компания Кастеляра не прочь прибрать нас к рукам, давно известно, — добавила она менее уверенно.
— И слишком широко, как я погляжу, — с горечью проговорил Клод Фрейзер. — Стоило мне только приболеть, как крысы побежали с корабля. Ну что ж, пора мне всерьез взяться за дело!
Зоя вся подобралась и поправила на груди серо-черное платье, которое она всегда надевала на семейные сборища в качестве напоминания о своем погибшем муже.
— Я думаю, вы просто не считаете нужным держать нас в курсе дела. Я имею в виду прежде всего женщин-пайщиц — за исключением, разумеется, вашей распрекрасной Джессики. Вы что, считаете нас людьми второго сорта? По-моему, ваша оценка наших умственных способностей просто оскорбительна!
— А у тебя, оказывается, есть умственные способности? — едко заметил Клод Фрейзер.
— Не судите о женщинах по вашей жене! — нанесла удар Зоя.
У Мадлен вырвалось негодующее восклицание, но Клод Фрейзер едва глянул в ее сторону.
— Мадлен не имеет к этому никакого отношения, — заметил он холодно.
— Вот и хорошо. Между прочим, вы все еще могли быть женаты на Марии Терезе, если бы относились к ней хоть чуточку внимательнее. Но вы предпочли ей женщину, которая моложе вас почти на полвека, которая не знает, как надо заботиться о муже, не говоря уже о том, что она не имеет никакого представления о бизнесе.
— Тетя Зоя, прошу вас! — вмешалась Джессика, с тревогой наблюдавшая за тем, как бледное лицо деда темнеет от прилившей крови.
— Но это же правда! — возмущенно возразила Зоя, метнув злорадный взгляд в сторону Клода Фрейзера.
— Это грязная ложь — вот что это такое! — неожиданно сильным голосом выкрикнул старик, и его лицо налилось красным. — У Тесс никогда не было времени ни для меня, и ни для чего другого. Она была слишком занята тем, что, задрав юбки, бегала за мужчинами!
— В самом деле, папа? — вставила Арлетта.
— Да. И ты такая же, как твоя мать! — рявкнул Клод Фрейзер, поворачиваясь к дочери. — Эта патология характерна для всех женщин в нашей семье.
Теперь и Арлетта покраснела от обиды и негодования.
— Что бы ни совершила моя мать, довел ее до этого ты!
— А кто же виноват в том, что ты ведешь себя так же, как она?
Джессика, растерянно оглядывая сидевших за столом, заметила, что Мадлен разглядывает Арлетту с напряженным вниманием и хмурится все сильнее. Сама она была смущена безобразной сценой, но в глубине души Джессика знала, что дед прав. Повернувшись к нему, она с мольбой сказала:
