Джина Уилкинс - Обворожительная Эмили
Молодая женщина потянулась, выходя из машины. Сегодня был трудный день. Скорее бы добраться до мягкого дивана, выпить чаю и постараться не думать об Уэйде.
Эмили вставила ключ в замочную скважину входной двери, движением руки поправив браслет. Эмили еще не вошла в дом, как внезапно почувствовала: что-то не так. Она ведь оставила лампу включенной. Что Удар по затылку заставил Эмили покачнуться, в ушах послышался звон. Эмили упала на пол, провалилась во тьму, полную ужаса.
Уэйд сказал себе, что не собирается останавливаться у дома Эмили и даже не собирается звонить ей сегодня вечером. Нужно дать ей время подумать о том, что произошло между ними. В конце концов, у него ведь есть гордость.
Но, подъезжая к дому Эмили, Уэйд пришел к печальному заключению, что ни гордости, ни самоконтроля у него нет, когда дело касается Эмили Макбрайд. Он даже не принимал сознательного решения сворачивать сюда — просто уложил сына спать, сказал Сесилии, что вернется поздно. Он часто по вечерам работал. Но на этот раз он поехал не в участок, а совсем в другом направлении, словно его притягивала какая-то сила. Да, неплохой способ описать свое чувство к Эмили с тех самых пор, как он впервые увидел ее.
Едва выйдя из машины, Уэйд понял: что-то случилось. Машина Эмили была на обычном месте, но в доме темно, и входная дверь распахнута настежь.
Чутье подсказывало ему, что надо торопиться, и Уэйд побежал к дому.
— Эмили?
На минуту он задержался у двери.
— Эмили? — крикнул Уэйд.
Тут он услышал чей-то стон. Вбежав в дом, Уэйд зажег свет.
Эмили лежала на полу в гостиной, очень бледная, ее волосы были спутаны. В комнате беспорядок: шкафы раскрыты, подушки и книги валялись на полу, стол перевернут.
Уэйд опустился на колено рядом с девушкой, чувствуя, что его сердце бьется как молот о наковальню.
— Эмили, милая… — С огромным облегчением он заметил, как се веки задрожали и она открыла глаза, щурясь от света. Уэйд осторожно убрал волосы с лица Эмили. Опухоль на лбу, кровь… Возможно, при падении Эмили ударилась головой о стол.
Она напряженно смотрела на него, словно пытаясь вспомнить имя.
— Уэйд? — сказала она наконец хриплым незнакомым голосом.
— Да, это я. Ты хорошо меня видишь?
— Я думала о тебе, — пробормотала Эмили, — когда входила в дом.
Уэйд ощупал ее голову и обнаружил большую шишку. Кто-то ударил ее. Эта мысль привела его в ярость и напугала одновременно.
— Я вызову «скорую», — сказал Уэйд, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее. — Лежи тихо.
— Нет! — Эмили схватила его за руку с неожиданной силой. — Не надо «скорую», со мной все в порядке.
— Эмили, тебя ударили по голове. Нужно сделать рентген. Она вздохнула.
— Я поеду, но только не на «скорой». Пожалуйста, отвези меня сам.
— Хорошо, — согласился Уэйд, — но сначала дай мне туда позвонить.
— Кто-то был в моем доме. Мои вещи…
— Возможно, ты застала грабителя. Мы выясним, какие вещи пропали, после того как убедимся, что с тобой все в порядке, хорошо?
Эмили собиралась кивнуть в ответ, но, застонав от боли, поднесла руку ко лбу.
— Голова болит.
— Знаю, милая. Лежи спокойно, я сейчас вернусь.
Набирая номер, Уэйд подумал, что, когда найдет того, кто это сделал, он не будет сам арестовывать преступника. Пускай это сделает кто-нибудь из офицеров. Он не был уверен, что сможет совладать со своим гневом.
Через несколько минут он вернулся к Эмили, вызвав патрульную машину, затем позвонил домой, объяснил, что едет в больницу и вернется, когда с Эмили будет все в порядке.
Девушка сидела на полу, положив голову на колени.
— Я же сказал тебе не шевелиться. — Уэйд заботливо склонился над нею.
— Слишком больно. Я не могу лежать.
— Хорошо, поедем в больницу.
Одной рукой он обнял ее за плечи, а другой рукой обхватил колени. Эмили с трудом подняла голову.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь отнести тебя в машину.
— Я могу дойти сама.
— Ты не можешь даже голову держать прямо.
У Эмили не было сил спорить с ним. Уэйд осторожно понес ее к двери. Она такая легкая и трогательно хрупкая. Уэйд решил, что готов даже отсидеть в тюрьме, лишь бы этот мерзавец получил по заслугам.
Доктор сказал, что у Эмили легкое сотрясение мозга, и, дав ей обезболивающее, оставил Эмили на попечение Уэйда.
Уэйд хотел отвезти Эмили к себе домой, где Сесилия могла бы ухаживать за нею, или к родственникам. Но девушка отказалась.
— Я хочу знать, что украли, — настаивала она.
— А кто останется с тобой на ночь? Ты же слышала, что сказал доктор!
— Я позвоню тете Бобби, она приедет, — ответила Эмили. — Пожалуйста, Уэйд, отвези меня домой.
Эмили овладело непреодолимое желание оказаться в своем собственном доме. Опираясь на плечо Уэйда она вошла в гостиную и, увидев беспорядок, оставленный там, застонала:
— Кому понадобилось это делать?
— Выясним, — хмуро ответил Уэйд. Он посмотрел на одного из офицеров полиции, который заполнял рапорт об этой краже. — Что вам удалось узнать, Марли?
— Задняя дверь в кухню была взломана, спальня перерыта. Они обыскали все шкафы в доме, возможно, искали деньги. Украшения разбросаны по постели. Телевизор и видеомагнитофон валяются на полу. Возможно, они вынесли какие-то ценные вещи. Может, мисс Макбрайд сама расскажет нам? Либо они сбежали, когда мисс Макбрайд застала их, так и не успев ничего взять.
— Ты хранила дома драгоценности или деньги, Эмили? — спросил Уэйд.
— Небольшая сумма в столе — меньше сотни долларов. А драгоценностей у меня нет. Только сережки с бриллиантами, но они на мне, и мамин… — Она посмотрела на свою руку, и слова застряли у нее в горле.
— Что, Эмили? — спросил Уэйд с мягкой настойчивостью.
— Золотой браслет матери, — прошептала Эмили.
— Он был в шкатулке?
— Нет, у меня на руке.
В комнате наступила тишина. Эмили смотрела на лицо Уэйда, которое помрачнело еще больше. Не позавидуешь тому, кто столкнется с ним. До этого Эмили никогда не видела его таким; даже допрашивая ее по делу о краже, он был мягок, обходителен. А сейчас он просто опасен!
Через пару минут Уэйд проводил офицеров, и Эмили села на диванчик, опершись на подушки. Закрыв глаза, она чувствовала, как боль отдается в голове пульсирующими ударами. Даже в самом страшном сне она не могла представить, что на нее нападут в ее собственном доме, здесь, в этом маленьком городке, где она прожила столько лет, чувствуя себя в полной безопасности. Вряд ли это наивное чувство защищенности вернется снова.
