Джудит Гулд - Вспышка. Книга первая
Поблагодарив ее, Шмария пошел пешком. Он почти добрался до нужной ему улицы, когда вдруг почувствовал, как волосы у него на затылке зашевелились. Интуиция не раз выручала его в прошлом, и он привык ей доверять.
Значит, его все-таки выследили.
Или… ему это просто мерещится?
Бросив украдкой взгляд через плечо, Шмария заметил, что на тротуаре он не один. В полуквартале позади него двигались неясные тени двух человек: плотного и худого.
Когда он обернулся, ему показалось, что они… тоже замедлили шаг. Просто разговаривают? Или ему все это только чудится?
Хотя, казалось, они просто прогуливались, но шагали широко, очень широко. Если он не поторопится, они его нагонят.
Прибавив шагу, Шмария продолжал идти вперед. Дойдя до перекрестка, резко свернул влево и очутился на более узкой и пустынной улице. Он вновь украдкой оглянулся и увидел, что его преследователи свернули за тот же угол и уже нагоняют его.
Шмария собрался было побежать, но подумал, что ему надо поберечь силы. Кроме того, он не хотел, чтобы они поняли, что он их заметил. С бьющимся сердцем он зашагал быстрее. За его спиной послышался дробный топот. Значит, они в самом деле следят за ним и теперь уже не скрывают этого. Он мрачно улыбнулся, скривив под шарфом губы. Притворство было отброшено в сторону. Теперь они были волками, а он – дичью. Страх и инстинкт подстегнули его: Шмария бросился бежать со всех ног, не сводя глаз с хорошо освещенного перекрестка, который, к сожалению, казался слишком далеким. Преследователи быстро нагоняли его. Охваченный паникой, он стал прикидывать, удастся ли ему в случае необходимости справиться с обоими мужчинами. Неожиданно сзади послышался злобный крик, за которым последовал глухой удар и громкие проклятия. Очевидно, один из мужчин поскользнулся на льду и упал. Сердце у Шмарии подпрыгнуло, и он почувствовал новый прилив сил.
Хорошо освещенная улица приближалась, и он, собрав волю в кулак, сделал отчаянный рывок вперед. Еще двадцать шагов, считал он… еще пятнадцать… десять, девять…
Осталось два шага, затем один, и вот уже он вырвался из полутемной улицы и очутился в толчее снующих по тротуару людей. Толпа была гуще, чем он мог надеяться. Наверное, люди только что вышли из какого-то театра или ресторан только что закрылся на ночь, подумал Шмария.
Он грубо прокладывал локтями себе дорогу среди парочек и целых групп тепло укутанных, весело болтающих людей, распихивая их в стороны. Какой-то мужчина схватил его за руку, но он вырвался. Какая-то женщина завопила ему вслед: «Смотри, куда идешь, ты, идиот!»
Наконец Шмария остановился, скользнул в темный подъезд и прислонился к двери. Чтобы подстраховаться, он, вытянув шею, быстро посмотрел налево.
Все его надежды рухнули. Несмотря на падение, кости у его преследователей были целы. Они выбежали из улочки и принялись высматривать его в толпе прохожих. Плотный наконец заметил Шмарию и указал на него своему товарищу. Оба пустились бегом. С мрачным удовлетворением Шмария отметил, что худощавый явно хромает, а это давало ему возможность выиграть время. И тут случилось чудо. Толпа, которую он так яростно распихивал локтями, расчищая себе дорогу, больше не пожелала, чтобы ее вновь толкали. Страсти накалились. Он увидел, как мужчинам преградили дорогу. Разразился скандал, вскоре переросший в потасовку. Замелькали кулаки. Толпа зевак, кольцом окружившая дерущихся, быстро росла.
Шмария незаметно выскользнул из дверного проема и исчез. Сейчас его преследователи оказались стиснутыми в самом центре драки. Как бы они ни старались, им не удастся догнать его. Слыша возбужденные возгласы, которыми зеваки подбадривали дерущихся, он ухмыльнулся. Только драка может выявить все худшее, что есть в людях.
Спустя полчаса Шмария добрался до цели своего путешествия. Это был маленький мрачный старый дом, втиснувшийся меж себе подобными строениями. Лишь облупленные номера на дверях были разными.
Он осторожно вошел внутрь и неслышно прикрыл за собой дверь. В парадном было тесно и холодно, и лишь голые лампочки проливали тусклые лужицы света на расшатанные деревянные ступеньки, которые прогибались и скрипели под тяжестью его шагов. «Предупреждают всех о моем приходе», – мрачно думал Шмария, одновременно испытывая уважение и благодарность к тому, кто столь предусмотрительно избрал это место. Избави Бог, он не хотел иметь дело с дураками. Он был почти уверен, что люди, к которым он направляется, таковыми не являются, но ему надо было в этом удостовериться.
На площадке третьего этажа лампочка не горела. С четвертого этажа свет сюда не доходил. Ему пришлось выждать, пока глаза привыкнут к темноте, чтобы найти дорогу. На лестнице было темно, как в преисподней. Вдруг от стены позади него отделилась тень, и Шмария почувствовал холодное дуло пистолета у себя на затылке и в ту же секунду услышал громкий щелчок взводимого курка – звук, который ни с чем нельзя спутать.
– Еще один шаг, – шепотом предупредил его чей-то голос, – и я вышибу тебе мозги.
Граф Коковцов лежал без сна в жарко натопленной спальне своих роскошных апартаментов на втором этаже восточного крыла Даниловского дворца. Он так долго лежал на пуховых подушках лицом вверх, что перед его закрытыми глазами уже начали плясать призрачные очертания и эфемерные видения. Туманные силуэты ангелочков дразняще парили над ним – окруженные нимбами тела с гигантскими членами в полной мужской готовности. Совсем не похоже на этого проклятого Михаила.
Михаил!
При мысли о нем Коковцов перестал поглаживать свой член, и, в ярости широко открыв глаза, рывком сел в кровати.
Куда, черт возьми, запропастился этот мальчишка? Он заставил его ждать вот уже… сколько же времени?
Граф в бешенстве включил настольную лампу, покрытую черным абажуром. Прищурившись, посмотрел на миниатюрные часы из золоченой бронзы – полночь.
Полночь! Ну и ну, он ждет уже несколько часов! Разве такое возможно? Неужели выкуренный им ранее гашиш так притупил ощущение времени?
Граф откинул в сторону пуховое одеяло и вскочил с постели. Обнаженный, он в нетерпении стал метаться по комнате. Эрекции у него уже не было, Коковцов глубоко и ровно задышал, стараясь унять сжигавшую его ярость. Затем откупорил хрустальный графин, трясущимися руками налил себе рюмку коньяка и, запрокинув голову, залпом осушил ее. С шумом поставив рюмку на бюро с мраморным верхом, он бросился в зеленое бархатное кресло и принялся ждать Михаила, от нетерпения барабаня длинными пальцами по подлокотникам.
«Где, черт возьми, этот проклятый мальчишка!» – бушевал он.
Как по команде, двери в гостиную открылись и осторожно закрылись, затем оттуда послышалось приглушенное перешептывание, перемежающееся со стонами.
