Сюзанна Форстер - Муж, любовник, незнакомец
— Отлично, — сказал Клод, — отлично, Мэри. Считайте меня своим телохранителем. Я могу спасти вас, только вы должны позволить мне сделать это.
Она вздрогнула от укола. Клод никак не мог унять дрожь и невольно причинил ей боль. Но наркотик заставит ее забыть обо всех болях. На время он чудесным образом освободит ее от нервозности и внесет покой в ее мысли, о чем она так мечтает. А еще он мгновенными вспышками осветит тайны, которые се психика прячет даже от нее самой.
Клод уже собирался приступить к вопросам, но тут запищал телефонный зуммер. Поначалу он решил не обращать на него внимания, но многие его пациенты страдали депрессией, а сумерки — время, когда их состояние обычно ухудшалось. Ему случалось спасать жизни благодаря тому, что он никогда не игнорировал телефонных звонков.
Пульт дистанционного управления лежал у него в кармане. Клод достал его, высветил на табло номер абонента и мгновенно узнал его. Первой реакцией был шок. Его собственный номер, когда он работал в исследовательской лаборатории Бэбкоков в Ла Джолле, отличался от этого всего лишь одной цифрой. Удивительно, зачем Эл Мартин звонит ему сейчас?
Но уже в следующий момент, глядя на мерцающие цифры и вслушиваясь в тихое пиканье аппарата, он все понял. Понял внезапно. Все было разумно, но, несмотря на это, ледяной гнев сжал ему сердце. Шок сменился горькой уверенностью. Существовала лишь одна причина, по которой шеф программы научных исследований фирмы Бэбкок мог звонить ему сейчас, — Джей Бэбкок.
Глава 6
Ацетиленовая горелка бесстыдно выплюнула столб бело-голубого пламени, готового заварить следующий шов. Сварка всегда представлялась Джею удивительно чувственным занятием, но сегодня от хриплого шипения горелки его бросало в дрожь. Шесть тысяч градусов по Фаренгейту — это пламя может соперничать с температурой на поверхности солнца и точно так же расплавлять все химические элементы. Звук, издаваемый горелкой, был жадным, пожирающим, разрушительным.
Как пламя, полыхавшее внутри самого Джея.
Джей рывком снял защитную маску, отбросил ее в сторону и услышал, как она со стуком упала на деревянный рабочий стол, стоявший в нескольких футах от него. Поворот клапана — и пламя захлебнулось. «Как просто!» — подумал Джей. В механическом приспособлении всегда можно отрегулировать высоту и температуру пламени по собственному усмотрению, чтобы в случае необходимости спасти то, что иначе оказалось бы спаленным дотла. Ах, если бы вот так же можно было решать и человеческие проблемы! Но у человека нет предохранительных клапанов.
Джип Софи был высоко поднят на кронштейнах, его предстояло собрать заново. Джей велел отбуксировать его сюда, в гараж Большого дома, и при первом взгляде на искалеченную ось подумал, что Софи сама напоминает такую вот безобидную маленькую деталь, от которой зависит надежность самого высокопроходимого автомобиля. Но внешность бывает обманчива. Ему ли этого не знать!
Передернув плечами, Джей сбросил с себя и защитный фартук. В заднем кармане джинсов у него лежала фотография Софи. Он обнаружил ее в своем бумажнике, очнувшись в швейцарской клинике, и, хотя узнал Софи, не мог вспомнить, когда и где был сделан снимок. Обтрепавшиеся края и пожелтевшие сгибы подсказывали, что он носил ее с собой несколько лет, даже в тюрьме. Но, если верить Элу и врачам клиники, большую часть воспоминаний о пребывании в тюрьме его память блокировала. Господи Иисусе, да он бы с удовольствием вообще забыл обо всем, что касалось того периода, если бы в голове существовал соответствующий клапан. Джей выудил снимок из кармана и, положив на стол, склонился над ним. А Софи изменилась. Девочка на фотографии была почти подростком. Замкнутая и робкая, она напоминала юную заколдованную принцессу в ожидании прекрасного принца, который появится вдруг и разглядит за внешней неуклюжестью ее внутреннюю красоту. Тут и слепой разглядел бы, — подумал Джей. — Она светится даже в темноте».
Воспоминание о другом, более позднем образе, всплывшем в памяти, вызвало ироническую улыбку и отрезвило его. Женщина в запыленных босоножках, стоявшая в зале, возле «Стейнвея», похоже, разочаровалась в принцах. Она казалась абсолютно самостоятельным и исполненным собственного достоинства человеком: скромна, но решительна. Если та девочка-подросток еще и жила в ней, то пряталась глубоко внутри.
Джей не мог решить, которая из них более привлекательна — мечтательная девочка или женщина, отчаянно старающаяся не казаться таковой.
Кто ты, Софи Уэстон? Едва заметная улыбка тронула его губы, когда он подумал, что, должно быть, то же самое думает о нем и Софи.
Зажав в пальцах снимок, Джей скрестил руки на груди. А кто ты сам, Джей Бэбкок? У него в голове теснилась масса воспоминаний — хватило бы на целую жизнь. Но это все, что у него было. Больше ничего — ни красок, ни контекста. Воспоминания не затрагивали никаких чувств — он словно просматривал видеозапись без звука.
Швейцарские доктора предположили, что его память раздвоилась. Таков был один из множества симптомов запоздалого стресса, но Джей понимал, что они имели в виду провалы памяти, то есть периоды временной амнезии, а не то состояние, в котором он пребывал: оно напоминало музыкальную фугу, в которой одна и та же тема повторяется на разные голоса. Мужчина из его собственных воспоминаний — человек, за которого его все принимали, — несомненно, любил свою жену. Если он и не был особенно внимателен по отношению к ней, то защищать ее готов был всегда. Но все это не объясняло нынешних порывов, которые охватывали Джея. Ничто не свидетельствовало о том, что прежде он был слепо одержим Софи Уэстон. Никакого сравнения с тем, как властно его разум и тело реагировали на нее теперь, даже вот на эту фотографию.
Он чувствовал себя как охотник в засаде, и чувство это питало все его мысли. Он ходил кругами, издали наблюдал за ней, с трудом сдерживая желание отрезать ее от стада, словно пугливую газель, и утащить во мрак ущелья. Движущей силой всех его действий было стремление обладать Софи Уэстон, но он вовсе не хотел, чтобы это произошло быстро или грубо. Спешка не доставила бы ему удовольствия. Для охотника высшее наслаждение — загнать свою добычу в угол прежде, чем она осознает, что попалась, и постепенно сокращать свободное пространство вокруг нее до тех пор, пока вся она не окажется ему подвластна, пока сама добыча не окажется в его безраздельной власти.
Вот какие мысли занимали Джея, когда он наблюдал за Софи, выслеживал ее. И как бы мучительно ни пытался он разобраться в своих скрытых темных побуждениях, они оставались непреодолимыми с того самого момента, как он увидел ее фотографию.
