Екатерина Слуднева - Если бы не ты

Ольга рвалась к Олегу, но ее не пускали.

Вечером следующего дня к ней пришла Нина Никитична.

- Оленька, детка! - ласково начала она, едва сдерживая слезы, - Я понимаю, тебе тяжело сейчас. Но... ты не должна гробить себя и свой талант. Мы ведь не знаем, сколько времени он пробудет в таком состоянии. И каким он останется тоже не известно. А ты должна быть счастлива. Так хотел Олег.

- Я могу быть счастлива с ним, - заплакала Ольга.

- Ты должна найти силы жить дальше, - уверяла Нина Никитична, - Я не прошу тебя о нем забыть. Я прошу только не бросать работу.

- Нина Никитична, миленькая, - Ольга плача села к ногам женщины и склонила голову на ее колени, - Я не собираюсь бросать работу, и мне есть, для кого жить помимо вашего сына. У меня есть дочери, и будет еще малыш. Его малыш. Он так о нем мечтал. Позвольте мне бывать с ним хоть иногда. Я ведь не чужая ему... я его жена...

Ольга выглядела несчастной, и это не было игрой. Судьба снова подставила ей подножку. И случилось это, когда она взяла билет на самолет в Москву. Она ведь собиралась ехать поездом, но дети уговорили ее остаться еще на вечер. К таким вот печальным последствиям привел счастливый вечер с детьми.

Но ведь последние три недели она тоже чувствовала себя счастливой, хотя знала, что в любой момент все может закончиться. И что говорить, если она сама во все это ввязалась. Ведь если бы она не решилась его искать, ничего не было бы.

Ну да, и Олег не пошел бы в больницу к врачу и тихо умер от рук собственной жены!

Тогда, когда нужно было остановиться?

После обследования? Это было бы слишком жестоко, потому что еще в гостинице в порыве страсти она дала ему надежду на счастье.

Нет. Она просто не могла его не найти.

Еще в самолете ее тянуло к нему, как магнитом. До дрожи в теле хотелось, чтобы он обнял ее и может быть поцеловал. И он, словно прочитав ее мысли, поцеловал, дерзко, жестоко и до дикости страстно. Сердце ее бешено колотилось, когда она на ватных ногах спускалась по трапу, но когда увидела мужа... восторга как и не было.

Она не могла больше не увидеть его удивительных глаз. А когда увидела и ощутила всю его силу, нежность и страсть, поняла, что ей без него не жить, что он, как воздух для утопающей и надышаться им не возможно.

Нина Никитична едва пустив слезу, смахнула ее с лица и тихо произнесла:

- Вот что я скажу тебе, деточка. Тебе, наверное, кажется, что у меня железные нервы, но... я была девчонкой когда началась война. У меня еще два братика было, малыши совсем. И мама беременная ходила. Отец ушел на фронт. В деревню вошли немцы, угнали всю скотину. Зима была голодная. Мама родила, сама голодала, все крохи отдавала нам, молоко быстро кончилось, малыш умер. По весне в город переехали к папиной тетке. Младших пришлось в детский дом отдать. Когда наши немцев гнать стали, те бомбили все подряд, и в детдом бомба попала.

Кончилась война. Отец вернулся ни дома ни деревни. Приехал к тетке, а там мы. Радовался, что хоть мы остались. Уже в сорок шестом родилась моя сестра Лариса. Она была очень красивой. Поступила в театральный, стала играть, потом сниматься. В тридцать пять лет она уже была трижды разведена, а детей так и не родила. Она была очень сильно привязана к родителям.

У отца случился инсульт. Он стал почти растением, мать, носясь с ним, стала увядать на глазах. Всеми силами пытаясь его тянуть, она через три года просто не проснулась, сердце остановилось. Лариса в тот день, словно что-то почувствовала, и к ним приехала, а должна была улететь на съемки в Ригу. Если бы она не приехала, мы бы похоронили обоих родителей сразу. Но она была очень эмоциональной, и с психикой ее в тот момент было... в общем, она едва не сошла с ума.

Я с детства видела смерть, тогда она была сплошь и рядом, и это сделало меня более устойчивой и сильной. Я понимала, что не могу постоянно быть с папой. Я работала с восьми утра до восьми вечера, а дома меня ждали голодные мужчины - муж, Игореша - студент, Павлуша - выпускник, и десятилетний Олежка. А еще Юра иногда Танюшу привозил. А папе я наняла сиделку. Лара упрекала меня в черствости, ведь я могла перевезти отца к себе. Но я... чувствовала ответственность перед своей семьей, и боялась последовать за матерью.

Просто... когда отец только слег, я помогала на матери и чуть не отправилась на тот свет. Как потом выяснилось, я забеременела в сорок шесть лет. Но не заметила, так как и критические дни приходили в срок. А когда стала перетаскивать отца из коляски на кровать, случился выкидыш. Ребенку было уже полгода в утробе. Это была бы девочка.

А Лариса все чаще стала оставаться с отцом, отказывалась от съемок, потом от постановок, через два года ушла из театра. Еще через полтора отец умер. Ей было всего сорок пять, а выглядела она старше меня. Она хотела вернуться, но ее не брали. Потом как-то знакомый режиссёр ее взял. Лара в день премьеры не смогла выйти на сцену. Выпрыгнула в окно девятого этажа самого близкого к театру высокого дома.

Нина Никитична глубоко вздохнула и промокнула глаза платком. Потом достала из своей сумки тетрадь и протянула ее Ольге.

- Это Олег нашел у Ивана Петровича. Надеюсь, Алена отпустит его к тебе.

Она ушла, тихо притворив дверь, а Ольга сидела на диване, поджав под себя ноги, и не решалась открыть тетрадь. А когда открыла, все стало на свои места.

Когда умерла ее мать, Ольга решила продать дом и перебирала вещи вместе с близняшками. Даша тогда нашла бирку на бинте с надписью 'Тимошина ?1'. На вопрос детей, почему '?1', она ответила, что вероятно в роддоме была еще одна Тимошина. А теперь вот и вторая нашлась. Тут же был и отказ матери от больного ребенка. И Ольга могла ее понять.

Перед тем, как она уехала покорять Москву, мать рассказала историю ее появления на свет. Оказалось, что у матери случился роман с преподавателем. Она забеременела аккурат к выпуску. Отец всячески ей помогал, но развестись не мог. Оля родилась семимесячной, и теперь было понятно почему. Естественно, узнав диагноз Елены, мама испугалась, что отец детей не сможет всегда им помогать, а она одна их не вытянет. Поэтому отказалась от больного ребенка. Им и без того тяжело жилось.

Когда Оля была маленькой, мать едва концы с концами сводила. Оля это очень хорошо помнила, как и то, что ей вслед все шушукались, говоря, что мать ее нагуляла и подобные пошлости, хотя Маша всегда говорила, что ее отец умер.

Выходит, не зря она зашла в палату к умирающему Ивану Петровичу. Ее туда тянуло, но она быстро оправдала это волнением за Олега. А ведь она тогда услышала именно то, что ей необходимо было знать сейчас. А именно, почему она росла без отца, если он был жив. По существу она могла бы им гордиться. По доброте своей он не бросил бесплодную жену - эгоистку. Ведь только эгоистка могла разлучить влюбленных, да еще и детей близнецов. Он вырастил ее больную сестру, без ведома ее матери.