Диана Машкова - Дочки-матери
– Обойдется! – Мака не дала Филу ответить и распорядилась: – Снимай ботинки, садись давай, чтобы не упасть.
Ритка засуетилась, потащила дорогого гостя в гостиную. Мака, идя следом за будущими малолетними родителями, испытывала острое желание настучать Филимонову по башке. Ладно Ритка, влюбленная дура! Но этот-то многоопытный герой-любовник должен был после своей студентки знать, как предохраняться. Он вообще о чем-нибудь думал? Или решил, что если рожать или делать аборт не ему, то и париться незачем?!
– Сели? – поинтересовалась она, как только Ритка устроилась рядом с Филом на диване, и не удержалась: – Объявляю вас мужем и женой!
Поглупевшая рядом с Филом Макаренко захихикала, счастливая, а Филимонов выкатил из орбит глаза. Непонятно, что с ними сделалось, но теперь бессмысленные зенки вызывали у Маки лишь омерзение.
– Значит, так, ребята, – она решила не толочь воду в ступе, – пару раз вы оттянулись. И залетели. Бывает! Так что, Фил, скоро станешь папашей.
– Что?! – Филимонов сбросил с себя руки-лианы Макаренко и, вскочив с дивана, рванул к двери.
Хорошо рассчитанным толчком в грудь Мака вернула его на место. Макаренко теперь сидела, сжавшись в комок, и чуть не плакал.
– Жениться вам надо, барин! – слова откуда-то вылезли сами собой.
– Разбежался!
– Как знаешь. Есть уголовная ответственность за совращение несовершеннолетних.
– Мака, ты охренела?!
– Короче, – она смотрела на Фила с презрением, – достал! Не хочешь обсуждать с невестой свадьбу, я сама твоим родокам все скажу. А Ритка заявит в милицию. Так лучше?
Он помолчал, опустив голову.
– Нет.
– Вот, – Мака удовлетворенно кивнула, – поэтому мы даем тебе шанс. А чтобы думалось лучше, пора облегчить душу и участь.
– В смысле?
– В смысле, вставай! – приказала Мака. – В школу пойдем.
Пару раз по дороге Фил пытался сбежать, но Ритка с Макой висели на нем с обеих сторон.
Дверь в кабинет Марианны Ивановны была приоткрыта. Мака толкнула ее ногой и впихнула с помощью Ритки Фила. Троица предстала перед изумленными и красными – неужели эта гарпия способна лить слезы? – глазами завуча.
– Что вам, дети? – растерянно спросила она.
Куда только подевалась недавняя суровость?! Заодно с надменным взглядом. Марианна стала немного похожа на себя прежнюю.
– Вот, – Мака крепко сжимала локоть Фила, – Стас хочет вам что-то сказать!
Филимонов блеял, путался: ничего нельзя было понять, а Мака сгорала от стыда за него. Надо быть таким трусом! Вся школа прекрасно знает, что Марианна дружит с его мамашей и постоянно трется в кухне, таская домой продукты пакетами. Никто не будет исключать Фила из школы! В худшем случае промоют мозги, и то вряд ли прилюдно.
– Стасик, – завуч наконец сообразила, о чем речь, – ты говоришь правду?
Ритка с Макой одновременно кивнули. Выдержав мучительную паузу, затряс головой и Фил.
– Ох! – Марианна Ивановна схватилась за голову. – Как же так? Что будем делать?
– Исключать из школы! – Маковецкая сверкнула глазами.
Завуч не удостоила ее ответом.
– Идите! – распорядилась она. – Педсовет школы примет решение. Справедливое.
Спустившись с крыльца, все трое разошлись в разные стороны. На душе у Маки было чернее черного: она успела узнать все о справедливости в школе – отношение к человеку зависит от того, кто его родоки. Кто он сам, не имеет никакого значения. И после этого ей придется вернуться за прежнюю парту?! Делать вид, что все норм?
Телефон в кармане пискнул два раза. Она достала его и взглянула на дисплей – пришло сообщение от мамы. Прочитав его, Мака заулыбалась. Так вот почему Марианна Ивановна была такая пришибленная – это мама уже успела промыть ей мозги. Значит, Инна на ее стороне и сумела заступиться за дочь даже перед страшной мегерой, в которую превратилась некогда добрая фея!
Приятное чувство защищенности впервые за долгое время согрело сердце ребенка.
Глава 2
Редакция вопреки обычному пятничному оживлению напоминала кладбище. Мрачная тишина, изредка нарушаемая шелестом бумаг, скорбные лица. Рабочий стол Брюлловой, пустой и черный, словно разрытая могила, зиял посреди заваленного верстками и журналами пространства.
Танечка сидела, забившись в угол и завесившись черными волосами. Влад отрешенно строчил статью. Суслов, даже не взглянув на возникшую в дверях Инну, вслух вычитывал верстку, монотонно бубня. В глухом пространстве его бормотание звучало зловещей молитвой.
– Доброе утро, – Инна переступила порог.
Танечка с Владом торопливо поздоровались в ответ, а Мишка даже не поднял на нее глаз.
Инна, уязвленная этим приемом, подошла к столу Суслова и встала, глядя на него в упор.
– Чего тебе? – безразлично спросил он.
– Надо поговорить.
– Занят я.
Она задохнулась от возмущения.
– Когда освободишься?
– Что? – презрительно переспросил он.
Она повторила вопрос. Мишка пожал плечами и вернулся к своему бормотанию.
Инна поплелась к рабочему столу, на котором, словно почувствовав ее приближение, зазвонил телефон.
– Зайди ко мне, – бросила в трубку Лада. И голос начальницы, судя по интонациям, не сулил никаких благ.
Инна неспешно положила сумку на стул и побрела в туалетную комнату. Грядущая истерика Лады больше ее не пугала – в конце концов, сколько их было за эти годы. Ладу не любили, это точно, но давно не воспринимали всерьез: наорется и успокоится. Гораздо хуже для Инны сейчас было новое отношение Суслова. Неужели он не понимает?! Она не меньше его переживает из-за Брюлловой, да только сделать ничего не может. Неназываемый сказал: «Чтобы я больше не видел», и даже Лада не посмела перечить.
– Ты работать собираешься? – злость в голосе главного редактора оглушила Инну, едва она приоткрыла дверь в кабинет.
– Да.
– Тогда в чем дело?!
– У Сашки неприятности.
– Твоя Сашка не ребенок, – Лада скривила губы, – сама разберется!
– Ей только…
– Неважно! – она резко оборвала. – Ты должна быть в офисе!
Инна молча кивнула. Бессмысленно доказывать свою правоту: у Лады нет детей, вся ее жизнь зациклена на смехотворной иллюзии власти, за тем редким исключением, когда на горизонте маячит очередной Дилан. Несчастная женщина.
– Неправильно воспитываешь дочь, – Лада, взяв поучительный тон, сбавила обороты, – носишься как курица с яйцом. Между прочим, обязательства перед работодателем…
Инна бросила на Ладу усталый взгляд и молча поднялась с места. Ей вдруг смертельно все надоело. Сколько можно терпеть? Прав был Лютанс: чтобы обрести себя, нужно поднять бунт и перерезать пуповину. Она хочет быть матерью и писателем. А журналиста из нее все равно не получилось…
