Алиса Лунина - Три чайные розы
В антракте Данилов участливо сказал:
– Полиша, давно хотел спросить, но не решался… Ты очень переживаешь из-за того, что не можешь танцевать?
Она усмехнулась:
– Как сложилось, так сложилось, что уж теперь!
Во втором акте Полина указала мужу на приму, исполнявшую главную партию:
– Юля! Мы вместе начинали! Дружили.
После спектакля Данилов предложил:
– Может, хочешь зайти к своей знакомой в гримерку?
– Зачем? – удивилась Полина. – Вряд ли ее это обрадует.
– Ты сказала – вы дружили?
– И что с того? Это ее заслуженный триумф, заработанная победа! Лучше не портить Юле настроение! Люди боятся чужого невезения, думают, вдруг оно заразно! Идем домой, Иван!
Он виновато вздохнул:
– Не надо было приходить, да?
– Перестань. Все в порядке! Но в следующий раз бери билеты в оперу!
* * *Маша покачала головой:
– Зря ты, Таня, в Париж не поехала!
– Ничего, – отмахнулась Татьяна, – значит, не судьба. А потом получается, правильно, что не поехала: сейчас нужно заботиться о бабушке.
В последнее время Зинаида Павловна прихварывала, и Татьяна переживала за ее здоровье. На днях Полина увезла бабушку в город – пройти обследование в больнице Данилова.
– Сдает «наш век», – грустно заметила Маша.
– Мне страшно представить, что с ней что-то может случиться, – призналась Татьяна.
– Будем надеяться на лучшее! – Маша прибавила газу и пошла на обгон.
– Смотри на дорогу и скорость сбавь! Носишься как угорелая! – воскликнула Татьяна.
Маша надулась.
– Между прочим, все говорят, что я хорошо вожу машину!
– Как у тебя в театре, Маруся?
– Отлично! Уже начинаю репетировать. С ходу главная роль – это вам не шутки!
– Молодец! Саша рад?
– А когда он за меня радовался? В представлении Бушуева, в идеале я должна быть домашней хозяйкой – печь пироги и ждать его с работы!
– А вдруг он прав?
– Вполне возможно, но мне такого счастья не надо.
– Не зарекайся!
– Таня, я тебя умоляю, не заводи старую шарманку! И вообще, в конце концов, какие мои годы! До тридцати еще далеко – все успею!
Татьяна усмехнулась: она вот не успела, а ведь уже четвертый десяток пошел. Поняв, что сказала бестактность, Маша осеклась.
Татьяна перевела разговор, заметив:
– Хорошо в Березовке! Никакие парижи не нужны!
– Да! Только эта грымза жутко действует на нервы!
– Ты про Лену? Ах, Маша, ну нельзя так… Она жена Андрея! Мы вынуждены считаться…
– Она нам скоро на шею сядет! Вот увидишь!
– Не преувеличивай! Главное, чтобы Андрею было хорошо!
– Как раз ему-то и нехорошо! А сказать по правде, так очень даже плохо! Она, как вампирица, из него всю кровь выпила!
– Маша, чего ты хочешь? Чтобы они разошлись? Но ведь у них ребенок!
– Я хочу, чтобы мой брат был счастлив!
Приехав, сестры сразу заметили отсутствие Балалайки, оставшейся на попечении жившей в доме Лены. Татьяна позвала собаку – никто не отозвался. Сестры бросились к Лене:
– Где Балалайка?
Та растерялась:
– Я не знаю. Калитка открыта – она куда-то убежала.
Татьяна заплакала:
– Ее нельзя было выпускать! Собака старая, не найдет дороги обратно!
На шум вышел Андрей. Татьяна кинулась к нему.
– Как же так?! Ведь это наша собака! Мы доверили ее вам!
Андрей развел руками:
– Да я сам только что приехал… – Потом обратился к жене: – Понимаешь, наша семья очень любит Балалайку…
– У меня ребенок на руках! Мне некогда за вашими собаками следить! – сквозь слезы выкрикнула Лена. – И не надо смотреть на меня так, будто я ее живодерам сдала! Побегает ваша собака и вернется, никуда не денется!
– Если не вернется, ты будешь виновата! – гневно пообещала Маша.
Лена ушла в дом, хлопнув дверью.
Весь вечер Басмановы бегали по поселку и искали собаку. Наконец кто-то из соседей сказал, что ее видели в районе железнодорожной станции. Сестры кинулись на станцию и увидели на перроне Балалайку, которая встречала приходящие из города поезда.
– Она бабушку встречает! – догадалась Маша.
Татьяна на глазах у изумленных дачников опустилась перед собакой на колени и расцеловала ее в седую морду.
Инцидент с Балалайкой окончательно испортил отношения между сестрами и Леной.
* * *В пятницу Климов по просьбе Полины отвез бабушку из города в Березовку. Зинаида Павловна категорически отказалась ложиться в больницу, заявив, что в ее возрасте валяться на больничных койках совершенно недопустимо. Оказавшись в любимом доме, бабка Зинаида успокоилась: «Вот и славно! Дома даже стены помогают!»
…Климов решил переночевать в Березовке. Правда, сестер и Андрея не было – они собирались приехать в субботу утром.
– Привет! – кивнула ему Лена. – Сегодня в доме непривычно тихо! Будешь ужинать?
– Не откажусь.
Лена поставила перед ним тарелки, налила чай. Она не сводила глаз с бывшего мужа.
– В чем дело? – усмехнулся Климов. – Ты на мне дыру протрешь, дорогая!
Она улыбнулась:
– Ты всегда ел красиво, с аппетитом… Никита, а помнишь, я раньше готовить совсем не умела? Ты злился!
Климов как-то странно взглянул на нее.
Лена замахала руками:
– Что ты?! Ешь, не стесняйся!
– С чего тебя вдруг потянуло на ностальгию?
– Видимо, в настоящем мало радости! Не очень приятно сознавать, что твой муж – обыкновенный неудачник!
Климов нахмурился:
– Как ты смеешь так говорить? Разве Андрей неудачник?
– Когда я выходила за него замуж, я думала, что он сильный, одаренный, амбициозный! В общем, мужчина, от которого хочется иметь детей! Но очень скоро выяснилось, что у Андрея нет ни амбиций, ни желания что-либо менять… Он плывет по течению, даже не замахиваясь на великое!
– Но это его право и его жизнь! – холодно заметил Климов.
Лена пожала плечами:
– Как посмотреть! У нас, между прочим, ребенок, если ты забыл!
– А при чем здесь это?
Климов скривился – он терпеть не мог причитаний мамаш-наседок, в особенности когда детьми прикрываются, как щитом.
– Андрей должен подумать о будущем дочери! Он обязан обеспечивать семью!
– Разве твой ребенок голодает?
– Не ерничай! Сам знаешь, какая у Андрея зарплата!
– У меня немногим больше. Ничего, я не голодаю и даже довольно упитанный.
– Я говорю о том, что на такую зарплату нельзя жить достойно!
– Достойно?! Ну-ну… А ты знаешь, что ради тебя он оставил науку?
– Я тебя умоляю!
– А должна знать! Как и то, что Андрей чрезвычайно одарен! Ты его совсем не ценишь!
Лена махнула рукой:
– Надоело все!
– Что именно?
– Дом, странноватые сестры, трехсотлетняя старуха!
