Елена Озерова - Ноктюрн для двоих
— Какая прелесть, — заученно обрадовалась Лена, спрятав лицо в цветы. Какой он все-таки скучный! Каждый раз говорит одно и то же. Впрочем, зато всегда знаешь, чего от него ждать. Сейчас отберет у нее цветы и поставит в вазу, потом вымоет руки и пойдет на кухню заваривать чай. Никаких сюрпризов, не то что… Однако о том человеке, который умел постоянно удивлять ее, вспоминать не следует.
Славик поцеловал Лену в щеку, отобрал у нее цветы, поставил их в вазу и дальше действовал, как всегда, ни в чем не обманув Лениных ожиданий. Через какое-то время он уже разливал по чашкам ароматный чай, а Лена сидела за столом, уныло подперев щеку рукой, и смотрела, как кипяток тоненькой струйкой льется в ее чашку.
— Ты сегодня опять какая-то грустная. Плохо себя чувствуешь? — спросил Славик.
— Да нет, все нормально. — Лена вяло улыбнулась. — Просто не знаю, что делать дальше.
— Сегодня опять ничего не придумала?
— Не-а.
— Я же тебе предлагал — можно устроить тебя в редакцию. Поработаешь годик, может быть, понравится. Поступишь к нам на журфак.
Лена подумала, что Славик так важно проговорил «к нам», как будто он на этом журфаке декан или по меньшей мере преподает. А сам только поступил и ни дня еще не проучился.
— У моего приятеля мама работает в журнале «Лепта». Маленький такой журнальчик, работы там не много.
— И кем меня туда возьмут? Курьером?
Славик почему-то смутился:
— У них нет курьера. Корректором или техническим редактором.
— Вот видишь, у них даже курьера нет!
В который раз он уже затевает этот разговор, и в который раз она старается отшутиться, ничем не выдавая своего раздражения. Все использует, чтобы как можно крепче привязать ее к себе! Да в гробу она видала эту журналистику! В белых тапочках!
Когда они прилетели из Венеции, верный Славик встречал ее в аэропорту. Рейс был поздним, да еще и задержался на два часа, так что Славик честно отдежурил в Шереметьеве ночную смену. А она совершенно о нем забыла, поглощенная своими переживаниями, и впала в уныние, увидев его радостную физиономию и традиционный букет роз. Только Славика ей и не хватало! В связи с приездом любимой девушки он выпросил у отца машину, что было весьма кстати: общественный транспорт уже не работал, а таксисты заламывали втридорога.
Лена забилась на заднее сиденье и отвернулась к окну, явно не собираясь делиться венецианскими впечатлениями. Положение спасла Ольга Васильевна — она всю дорогу светски поддерживала разговор, хотя устала гораздо больше Лены. Бедная мамочка, она всегда ее выручает.
На следующее утро Ольга Васильевна провела разведку боем, пытаясь привести в порядок растрепанные чувства своей дочери. За завтраком она спросила как бы невзначай:
— Ну и что ты теперь думаешь делать?
— Сегодня? Весь день просидеть дома. А вообще — не знаю, там видно будет. Работать пойду куда-нибудь.
— Ты прекрасно понимаешь, что я не об этом. Конечно, пойдешь работать, мы это еще обсудим, но позже. Я спрашиваю о Славике.
— А что Славик?
— Насколько я помню, он сделал тебе предложение. Как ты себя с ним теперь будешь вести?
— Как и раньше. Что изменилось?
— Котенок, если ты не расположена к откровенностям, я не настаиваю. Подожду, пока сама не захочешь поговорить.
— О чем?
— О ком. Я же понимаю, что между тобой и Игорем что-то произошло. Провожать тебя он не пришел. Поссорились?
— При чем здесь «поссорились»! — Лена с раздражением отставила чашку с кофе. — Между нами и не было ничего!
Ольга Васильевна улыбнулась:
— Я же не слепая. Он тобой был совершенно очарован.
— Ну да, как же! — Лена выскочила из-за стола и отошла к окну. Глядя на малышей, возившихся в песочнице, она пробормотала: — Он очарован только собой, любимым.
— Ты заблуждаешься.
— Ой, мамочка, давай не будем больше о нем говорить! Никогда. Мы все равно больше никогда не встретимся.
— Есть такой фильм, кажется, — «Никогда не говори «никогда». — Ольга Васильевна мягко улыбнулась, но от темы решительно не отступала: — Так как же быть со Славиком?
Лена упрямо, как молодой бычок, помотала головой:
— Никак. Все осталось по-прежнему.
— И ты с ним не собираешься объясниться?
Ну почему маму это так заботит? Лена поджала губы:
— Что я должна ему сказать?
— Правду. — Ольга Васильевна без улыбки смотрела на дочь. — Что ты не любишь его и не сможешь стать его женой. А то ведь он так и будет надеяться непонятно на что.
— Нет, объясняться с ним я не собираюсь.
Ольга Васильевна пожала плечами:
— Как знаешь. Но, позволь заметить, это жестоко.
— Мам, я уже сказала — пусть все идет как идет.
Она подбежала к матери и обняла ее за шею, потерлась щекой о ее щеку. Ольга Васильевна погладила дочь по руке и грустно улыбнулась.
— Ладно-ладно. Я только хотела тебя предупредить — нельзя забыть любимого мужчину, притворяясь, что любишь другого.
Лена отстранилась.
— О чем ты?
— Да все о Славике. Прятаться за него от своих чувств неразумно, да и не получится у тебя это.
— Посмотрим.
Однако похоже, что мама тогда была права. С каждым днем Славик раздражал ее все больше и больше, но объясняться с ним Лена по-прежнему не хотела. Из упрямства и еще почему-то разбираться в своих чувствах она не хотела тоже. Наверное, просто боялась.
Сейчас Славик сидел напротив нее и рассказывал что-то о своих делах. Лена кивала, не особенно вслушиваясь.
— Так ты ко мне приедешь?
— А? Куда?
— Ну вот, ты опять где-то витаешь! — Славик обиделся. — На картошку.
— На какую картошку?
— Ты что, совсем меня не слушала? Через пять дней наш курс посылают на картошку.
— Куда?
— В какую-то деревню под Можайском. Это недалеко от Москвы, всего два часа на электричке, я узнавал. Приедешь?
— Посмотрим.
Чтобы прекратить этот разговор, Лена встала из-за стола:
— Пойдем в комнату.
В комнате она плюхнулась на диван и закинула руки за голову. Тонкий атлас халата натянулся на груди, обрисовав выступившие соски. Славик остановился перед диваном, не в силах отвести от нее глаз.
— Леночка…
Он осторожно примостился рядом, привлек ее к себе. Его губы коснулись ее волос возле уха, а пальцы начали медленное движение вдоль щеки и шеи, ниже, еще ниже… Прикосновения Славика не вызывали у Лены никаких чувств — было смешно и немножко неудобно. Она повела плечами, чтобы высвободиться:
— Включи лучше телевизор. Кажется, сейчас должно быть что-то интересненькое.
