Юлия Данцева - Мастер и Виктория
Вольф приказал мне снять одежду, забрал ее у меня вместе с туфлями и сумкой. Закрыл в шкаф. Обошел кругом, не прикасаясь, просто разглядывая меня. Осведомился, какой способ контрацепции я использую, понадобятся ли ему презервативы. Я ответила, что нет, так как я использую таблетки. Он удовлетворенно улыбнулся и признался, что терпеть не может резинки, так как они сбивают весь настрой.
Вольф решил начать сессию с легкой порки хлыстом, как он сказал, не для наказания, а для удовольствия, чтобы понять мой болевой порог. Зафиксировал меня на кресте. Провел ладонью по моей щеке, будто пробовал меня на ощупь. И, глядя мне в глаза, сказал, что я очень красива и потрясающе желанна.
Хлыстом он владел прекрасно. Удары были ровно настолько сильными, чтобы я балансировала на тонкой грани боли и удовольствия, как канатоходец, и сорвалась в пропасть оргазма довольно скоро. А поскольку мы договорились, что на первой, пробной, сессии контролировать мое освобождение он не будет, я могла позволить себе это столько, сколько смогу.
У него были сильные и умелые руки. Красивое подтянутое тело, спортивное и мускулистое. Мне нравилось, как он сдержанно рычал, когда я ласкала его ртом. Была приятно удивлена, когда он снова стал твердым довольно быстро и отдал мне должок, умело приведя нас почти синхронно к прекрасному, яркому оргазму. На этом он решил закончить, сказал, что я ему очень нравлюсь, и если захочу продолжать, то должна прийти в этот же клуб в восемь вечера через неделю, в субботу. Отдал мне оба ключа – от шкафа и игровой, карточку с адресом своей электронной почты. На комоде он оставил для меня кожаный ошейник с такими же наручами и поножами и комплект зажимов для сосков, очень изящных, украшенных сверкающими камешками. Сказал, что мы не будем пользоваться ими, пока я сама не захочу. Но ему было бы приятно увидеть на мне эти вещицы.
Вернулась домой, первым делом позвонила Алисе, рассказала о своих впечатлениях, изменила свой статус на всех сайтах, где тусовалась, на «занята», отправила сообщение Зимину. А еще нашла в почтовом ящике письмо от Алексея, в котором он сообщал, что сильно огорчен моим отказом, будет ждать столько, сколько потребуется мне, чтобы передумать. Я усмехнулась той наивной самоуверенности, с которой это было написано.
Алиса, которой я показала подаренные зажимы, восхитилась их изяществом и сказала, что мне стоит попробовать. Сама она была поклонницей таких игрушек, а полгода назад сделала пирсинг на сосках и клиторе. Говорила, что ощущения, когда ко всем трем колечками пристегнута цепочка, просто непередаваемые.
С Вольфом я встречалась около полугода. Он не был столь хорош, как Исповедник. Не изумлял меня, не приводил в благоговейный трепет. Когда, следуя его любимому ритуалу, голой стояла перед ним на коленях и целовала его руку, сжимающую хлыст, я лишь исполняла его правила. Но он давал мне то, что мне было нужно – контроль и удовольствия, приправленные болью ровно настолько, чтобы оставаться удовольствиями. За шесть месяцев у него не возникло ни одного повода меня по-настоящему наказать. Либо не было такого желания. Меня это устраивало. Его тоже. Мы расстались, когда он потребовал от меня провести сессию втроем с его другом, зная, что передача меня другим топам – мой хард-лимит. Возможно, так он дал мне понять, что наши отношения исчерпали себя.
Вскоре я снова почувствовала пустоту и одиночество. Алиса уехала со своим уже молодым мужем в свадебное путешествие на Бали, оставив меня одну в плавящейся от июльской жары Москве. Надежда улетела в Испанию на свою виллу. Она звала с собой, но у меня не была открыта шенгенка, а ждать госпожа Бранд не пожелала. Я была зла на саму себя, и мне срочно был нужен тот, кто выбьет из меня эту злость.
Снова полезла в свой почтовый ящик и нашла там сорок писем от Алексея. И сдалась.
Алексей оказался сомневающимся свитчем и постоянно метался от желания подчинять к потребности подчиняться. Сначала мне было трудно подстроиться к резкой смене его настроения, но потом мы договорились, что приняв в начале сессии роль топа или боттома, мы не будет изменять их до конца. Так было гораздо удобнее. Но с каждым разом Алекс все больше входил в роль подчиненного, а, испытав пару раз сабспейс, стал называть меня Прекрасной Принцессой и отказался полностью от доминирования. Я начала видеть в его глазах безумную рабскую покорность, вспоминала Владлена и испытывала чувство гадливости. Мы расстались в середине октября. Госпожа Бранд с радостью приняла его в свои крепкие объятия. И иногда приглашала меня в качестве подарка своему новому приобретению, когда была особенно им довольна.
Несколько месяцев я провела в свободном дрейфе, тусуясь на вечеринках, просиживая вечерами на любимых форумах, споря до исступления и матерясь, ругая админов, которые грозились меня забанить, пикируясь с завсегдатаями, философствуя и вздыхая с другими сабочками о своем, единственном и неповторимом Мастере. Было несколько не слишком удачных связей, оставивших лишь разочарование и неудовлетворенность.
И опять щемящая пустота начинала завладевать мной, требуя сильной мужской руки.
Пока однажды он не нашел меня сам. Мой Мастер.
Мы познакомились на тематической вечеринке в одном из моих любимых клубов, в котором я регулярно оставляла свою анкету, когда была свободна. Хотя в обычном смысле назвать нашу встречу знакомством было сложно. Тогда я уже две недели как рассталась со своим последним доминантом. Его звали Максим. Мы провели четыре сессии, и каждую заканчивала я. Произнеся стоп-слово. Я поняла - правда слишком поздно, что Максим – банальный садист, которых я всегда опасалась. После того, как он нарушил одно их моих жестких ограничений – игры с затруднением дыхания, все было кончено. Увлекшись, Макс едва не задушил меня телефонным проводом. Чудом вытолкнув кляп и просипев стоп-слово, я уже почти потеряла сознание и думала, что он не остановится. Но, похоже, Макс испугался сам. Хотя Зимину, по наводке которого я познакомилась с Максом, я все равно донесла.
В тот вечер я не собиралась искать нового Дома. Я вообще не верила в случайные знакомства в клубах. Просто цедила свой «Мохито» и поглядывала на сцену, где в полутьме, в острых красноватых лучах софитов парень в черной маске и кожаных штанах на шнуровке, предварительно связав и подвесив на страшноватого вида крюк, увлеченно стегал «кошкой» по пухлым ягодицам с признаками целлюлита блондинку в ярко-красном латексе. Блондинка повизгивала, но как-то ненатурально. Мне вскоре наскучил этот фарс, и я собралась уходить. Улыбнувшись бармену и расплатившись за свой коктейль, я лениво встала с высокого барного стула и направилась было к выходу, когда почувствовала, как твердые сильные пальцы сжали мое предплечье.
