Ольга Дрёмова - Столичная штучка
— Не факт, конечно… — протянул Меркулов.
— Ты уж расстарайся, пожалуйста. Ладно, до вечера, — и в трубке повисла тишина.
— Ого! Жизнь бьет ключом, и даже не всегда по голове! Значит, даром времени не теряем, приводим наш грандиозный план в исполнение? — Обручев оторвался от экрана компьютера и вопросительно посмотрел на друга.
— Тем, ну его к чертям собачьим, этот твой план! — словно от головной боли, досадливо сморщился Дмитрий. — Нашел чего вспомнить! Мы с Витюней были пьяные в хлам, вот и чудили. Неужели разговор двух нетрезвых людей можно воспринимать всерьез? — пожал плечами он и широко улыбнулся, ожидая, что Обручев поступит точно так же.
— Подожди, Дормидонт, — остановил его Артем, — при чем тут вспоминать или не вспоминать? Уговор есть уговор, и нечего здесь из себя строить рубаху-парня.
— Если у тебя горячее желание разорить меня в ресторане, я не против, — пошел на повторный круг Меркулов. — А что, получу зарплату, позову тебя и Витюню, и мы посидим, как в старые добрые времена, втроем, поболтаем. А всю эту гадость давай забудем. Знаешь, я как вспомню, у меня мурашки начинают по спине бегать, — сказал он и расстроенно вздохнул.
— О-о-о, как ты запел, птичка-кенар, — нарастяг проговорил Обручев, с удовольствием наблюдая за попытками бывшего сокурсника выбраться из приготовленной по его душу петли. — А совсем недавно генералом на белом коне гарцевал.
— Вот не думал, что ты такой. Как ты не можешь понять, дурья твоя башка, что у меня к этой женщине серьезное чувство? Знаешь, мне ровным счетом наплевать, кем я буду выглядеть в твоих глазах, но со Светланой поступать гадко я не намерен.
— Витюнь, ты тоже считаешь, что слово мужчины не стоит ни гроша? — Артем приторно сморщился и посмотрел на Голубева, который сидел за столом у окна и делал вид, что погружен в работу.
Неохотно оторвавшись от бумаг, он с укором взглянул на Артема. Больше всего ему хотелось, чтобы его оставили в покое, отцепившись с этой треклятой историей. С досадой причмокнув губами, он жалобно попросил:
— Ребят, может, вы без меня разберетесь, а? Пьяный я был, толком и вспомнить не могу, чего было, чего не было, а вы туда же — судьей! Какой из меня судья? — промямлил Витюня и, довольный своей находчивостью, ласково улыбнулся.
— Подожди, так дело не пойдет, — уперся Артем, и, точно сдувшийся воздушный шарик, Витюня потускнел, сгорбился, став в один момент снова маленьким и серым.
Улыбка постепенно исчезала с его лица, уступая место несчастной гримасе. Первыми дрогнули и опустились уголки губ. Открытый лоб Витюни прорезали горизонтальные полосы, доходящие почти до высоких скользких залысин. Страдальчески сморщившись, поползли к переносице углы толстых мохнатых бровей. И в несколько мгновений от улыбки довольного своей находчивостью человека не осталось даже воспоминания.
— Что значит, ты ничего не помнишь? — наседал Артем. — У тебя что, память отказала?
— Нет, с памятью у меня все в порядке, — помрачнел еще больше Витюня. От природы слабохарактерный и мягкий, он не переносил никакого давления. Едва почувствовав на себе чей-то нажим, он сдавался, предпочитая доброй войне худой мир и ретируясь с поля боя как можно скорее. — Нет, с памятью у меня все хорошо, — повторил он, невольно сжимаясь под натиском Артема. — Я помню даже то, что порядочный человек на моем месте уже давно бы выбросил из головы, и то, что я помню, мне не нравится, — тихо закончил он, отводя глаза в сторону.
— Значит, ты помнишь, что Меркулов похвалялся, как за месяц преуспеет на любовном фронте? — гнул свое Обручев.
Опустив глаза к бумагам, Витюня подавленно молчал.
— Так помнишь или нет?! — повысил голос Артем, сверля Витюню жестким взглядом.
— Помню, — чуть слышно прошептал Витюня, поднимая на Обручева умоляющие глаза и нервно дергая губами.
Не обращая внимания на его немой крик, Артем продолжал:
— Ты можешь подтвердить, что спор заключен на месяц?
— Прости, — Виктор виновато посмотрел на Дмитрия.
— Так да или нет?! — почти крикнул Обручев.
— Да! — с силой выдохнул Витюня и, сжав ладонями виски, закрыл глаза.
— Слушай, отстань от Витьки, — бросил Дмитрий, — наши старые счеты его не касаются. Его вообще тогда под козырьком не было!
— Под каким козырьком? — прохрипел Голубев.
— Думаешь, я не знаю, для чего ты все это затеял?! — вздыбился Меркулов.
— А знаешь, так и нечего ваньку валять, — отрезал тот. — Что, ты хочешь, чтобы я тебя пожалел? Ты меня много жалел, когда перед Зинкой последним негодяем выставлял?
— Какая Зинка? Какой козырек? Объясните, в конце концов, что все это значит?! — жалобно взвыл Витюня, снимая очки и с силой нажимая ладонями на глаза. — Я не понимаю, что здесь происходит!
— Сухим ты у меня из этой истории не вылезешь, — вдруг тихо произнес Артем. — Это я тебе пообещать могу твердо.
— Да пошел ты к черту! — вяло огрызнулся Дмитрий.
— Я бы не советовал тебе говорить со мной в таком тоне.
— Что ты мне можешь сделать, ну что? — от напряжения Дмитрий слегка вытянул шею и выставил подбородок вперед.
— Я думаю, твоей Светлане будет интересно послушать, как ты спорил на нее, делая ставки, словно на лошадь на ипподроме, — язвительно улыбаясь, процедил Артем, и губы его вытянулись в длинную острую полоску.
— Ты даже не знаешь, кто она и где живет, чего зря языком мелешь? — побледнел Дмитрий.
— Где, говоришь, ее телефончик? В редакционной книжечке, должно быть, записан. А как же ему, родимому, там не быть, если эта самая Светлана — победитель конкурса. Нет? — неожиданно затих он. — Ах, его там нет, — изображая обеспокоенность, нахмурился Артем, — потерялся, должно быть, наш телефончик. У Меркулова спрашивать бесполезно, он сам не знает, куда бы это номерок мог подеваться, — издевательски морщась, продолжал Обручев, — остается… А что же тогда бедному червячку остается? Наверное, придется зайти в бухгалтерию и спросить адресок, по которому был отправлен ценный выигрыш аж в десять тысяч рублей. И что же наша бухгалтерия? А у нашей бухгалтерии мышь мимо не проскользнет, у них любая бумажка найдется, начиная с правления Петра Великого, — торжественно подвел итог Артем.
— Ты же обещал, что эта история за нас троих не выйдет? — холодея, прошептал Дмитрий.
— Ты тоже много чего обещал, — жестко возразил тот, — однако не очень торопишься исполнять обещанное.
— Что ты от меня хочешь? — устало проведя ладонью по лицу, спросил Меркулов.
— Я хочу, чтобы наш уговор остался в силе, только и всего, — легко проговорил Обручев, и его улыбка снова стала доброй и приветливой. Из-за чего ты так раскипятился? — мотнул головой он в сторону Дмитрия.
