Диана Чемберлен - Любимые дети, или Моя чужая семья
Копы, наконец, убрались, и следующие несколько часов я ждал, что они вернутся с наручниками или, хуже того, с социальным работником. Я поверить не мог, как они еще не сообразили, что мне только семнадцать. Никто на встрече у Лорел словом об этом не обмолвился. Если копы считают, что мне восемнадцать, пусть так и будет.
Я умудрился взять тележку со скрипучими колесами, так что все покупатели наверняка заметят обожженного парня. Из-за гнутого колеса тележку было трудно толкать, что, возможно, отозвалось бы острой болью в плече, не прими я утром двойную дозу перкосета. Хорошо еще, что при отсутствии еды у меня было полно перкосета. Я получал таблетки по почте, и мать, должно быть, как раз пополнила запасы перед тем, как исчезнуть. По крайней мере, когда речь шла о болеутоляющих, я был богачом.
Я низко опустил голову, проходя по магазину, бросая продукты в тележку и ни на кого не глядя. Хотелось покончить с этим побыстрее, но я не знал, где что лежит. Нашел хлеб и взял несколько нарезок с ветчиной и сыром. Тележка меня достала, поэтому я ее сменил на более приемлемую. Бросил в нее туалетную бумагу. Банки с кока-колой. Вытащил одну из картонной упаковки и выпил, как была, теплой, пока колесил по магазину. Прошел мимо холодного пива. О черт, что бы я только не отдал за упаковку из шести банок! Я знал парня на автозаправке, который согласился бы купить ее для меня. Он обгорел в Ираке, так что понимал, каково это.
Отыскал овсяные хлопья и бросил в тележку пару коробок. Но тут же увидел цену. Четыре доллара сорок девять центов? Ни за что!
Я поставил коробки обратно на полку и стал искать что-то подешевле. Больше ни на чем цен не было. И как, спрашивается, я должен сообразить? Я собирался обойтись десятью баксами. Если все здесь так дорого, я пропал. Как матери удавалось прокормить нас? Она вечно отрезала скидочные купоны, может, именно поэтому и выживала на те дерьмовые деньги, которые получала в «Яванском кофе». Я не хотел думать о ней, пока нахожусь в магазине, иначе опять разрыдаюсь, как тогда, в ванной Лорел. Вот было бы классно! Посреди «Харрис Титер»!
Я долго смотрел на мясной прилавок. Я ел стейки, может, четыре раза в жизни. И сейчас при виде толстенных стейков просто слюнки потекли. Я даже не знал, как их жарить. У нас был старый гриль, работавший на древесном угле, но нужна зажигательная смесь, чтобы его разжечь. При мысли о том, что придется поливать уголь этой смесью, а потом бросить на него спичку, я стал задыхаться. Нет, никогда мне не быть одним из тех парней, которые бахвалятся тем, что готовят на гриле!
Я поднял глаза и увидел старую леди. Она держала упаковку говяжьего фарша и смотрела на меня. На мое лицо. Я забыл об осторожности, пока заливался слюнями над стейком.
– Куда это вы смотрите? – спросил я, провозя мимо тележку. Нужно убираться отсюда.
Я свернул в первый же проход. Оказалось, что на консервированное чили была акция, и я бросил в тележку четыре банки. Увидел дешевый рис, причем на обратной стороне пачки была инструкция, поэтому взял и его. Кажется, довольно. Я направился к кассам, жалея, что попросту не могу это украсть, чтобы не стоять перед кассиром, отсчитывать деньги и все такое. В кармане у меня было двадцать долларов. Что, если я набрал больше, чем на двадцатку? Дерьмо.
Я заметил коробки пончиков с шоколадной глазурью в конце ряда с крупами и готовыми завтраками. За полцены! Куда дешевле овсянки!
Мать никогда не покупала пончики, но выглядели они хорошо. Я потянулся к коробке.
– Я тоже не могу устоять.
Я поднял глаза. И увидел классную, абсолютно классную девчонку, которая улыбалась мне.
Я быстро опустил голову и, пробормотав «простите», попытался протолкнуть тележку мимо нее. Но ее тележка загораживала мою. Черт. Я стал двигаться задним ходом, чтобы объехать ее.
– Разве вы не хотите взять пончики? – спросила она. И какого черта ей нужно?
– Ах да.
Я схватил коробку.
– Они такие вкусные, – продолжала девчонка.
Я повернул голову так, чтобы она видела правую сторону моего лица.
– Да, – выдавил я. Надеюсь, ей показалось естественным, что я говорил с ней, повернув голову. Но, возможно, я выглядел странно. А, не все ли равно?
– Обожаю «Энтельманс», – заявила девчонка, и я не сразу понял, что это она о марке пончиков. – Против шоколадных пончиков я бессильна.
Выглядела она так, словно в жизни не съела крошки шоколада или чего-нибудь еще, вызывающего отложение жира. Она была худой. В хорошем смысле слова. Не то что эти анорексичные актрисульки. Маленькие грудки, такие, как я люблю, и дюйм плоского живота между белым топом и коричневыми брюками. У нее все еще сохранился загар, и я представил ее на пляже в бикини-стрингах. Волосы были почти черными. Глаза – синими и… о, дьявол, опять я распустил слюни! Повернул к ней голову! Но она по-прежнему улыбалась. Я сунул в карман искалеченную левую руку.
– Ты не выглядишь так, словно объедаешься сладким, – выпалил я, не успев сдержаться. Нечто подобное я сказал бы девушке до пожара.
– Ну, и тем не менее шоколад – это моя слабость.
Я вынул руку из кармана, ровно настолько, чтобы открыть коробку с пончиками и предложить ей.
– Твоя единственная слабость?!
Вот это да. Вляпался, болван!
Я почувствовал, как улыбка замерзла на лице. Потому что ожидал, что меня отошьют.
Она рассмеялась. Потянулась к пончику:
– Я взяла кое-что еще. А как насчет тебя?
Она что, слепая?
– Слишком много. Не сосчитать, – вздохнул я.
– Итак…
Она откусила кусочек. Слизала шоколад с губ.
– Что ты сегодня купил?
Она заглянула в мою тележку. Вырез топа был не слишком глубок, но мне понравилось то, что я увидел.
– Стараюсь, чтобы вышло подешевле, – пояснил я.
– Я – королева дешевых закупок.
Она подняла банку чили:
– Но здесь нет ничего особенно питательного.
– Чистый протеин, – заверил я.
– Нужны овощи. И фрукты.
– Слишком дорого.
– Не-а. Пойдем со мной.
Мы стали толкать тележки к овощному ряду. Ее зад был самим совершенством. Я представил ее голую, ноги мертвой хваткой обнимают меня… но тут мы добрались до яблок.
– Что бы ты хотел?
Я глянул на полки с овощами:
– Спаржу.
– Нет, это слишком дорого. Как насчет шпината?
– Не знаю, как его готовить.
– Добавь немного воды и запеки в микроволновке. В закрытой посуде. Только не в пластике. Это токсично. Прикрой бумажным полотенцем. Только сначала хорошо промой.
Она наморщила нос:
– Там песок попадается.
Мне казалось, что работы слишком много, но я не возразил, когда она взяла пакет со шпинатом и передала мне.
Мы бродили между полками, и она кое-что клала в свою тележку, кое-что – в мою. Мне было не по себе. Слишком она милая, словно Дон или кто-то дал ей денег, чтобы хорошо обращалась со мной. Что-то тут не так.
