Встретимся следующей зимой - Холли Джун Смит
Всю дорогу вниз с горы я проклинаю извилистые дороги за то, что они заставляют меня держать обе руки на руле, в то время как мне хотелось бы держаться за одну из его рук.
Разумнее всего было бы высадить их на улице, помахать на прощание и проплакать всю дорогу, пока буду подниматься на гору, но я слишком увязла. Я ищу парковку в аэропорту, чтобы пройти с ними в терминал, и Райан все это время держит меня за руку.
Ханна и Кэмерон тоже не могут перестать касаться друг друга, когда идут впереди нас, но, похоже, никто так не борется с внутренним упадком, как я. Я даже не могу смотреть на него.
Мы почти не разговаривали все утро, обмениваясь только тоскующими взглядами и нерешительными улыбками. Марк приготовил мне один из своих фирменных горячих шоколадов, и я выпила его внизу, пока Райан собирал свои вещи. И тогда мы тоже почти ничего не говорили.
На этот раз все кажется по-другому, и я не могу представить, насколько сложнее было бы, если бы мы действительно ввязались во что-то серьезное.
Мы приехали с достаточным запасом времени, чтобы им не пришлось в спешке проходить досмотр, но сейчас я бы хотела обратного. Я бы хотела, чтобы все было быстро. Посадка на его рейс, всех приглашают на посадку, последнее приглашение для пассажира Райана Ричмонда. Любая другая причина, по которой он мог бы уйти, была вне нашего контроля.
— Этого было недостаточно, — говорит Райан, притягивая меня к себе и целуя в висок.
Ему нужно остановиться. У меня не хватит сил на это прощание, и я не переживу, если он продолжит говорить. Я прячу лицо у него на груди, чтобы он не увидел моих слез, и он обхватывает ладонями мой затылок.
— Этого никогда не бывает достаточно.
Он прижимает мою руку к своему сердцу, в то время как мое молит.
Останься. Останься. Останься.
Конечно, он не останется. Как он может это сделать? Нет такого мира, в котором я бы получила то, что хочу.
— Эй, Райан? — шепчу я, уткнувшись ему в грудь.
Этот вопрос поменяет все. Я определенно не буду спрашивать.
— Да, малышка?
— Можешь дать мне твой номер телефона?
Дерьмо.
Он отстраняется, обхватывая мое лицо ладонями, чтобы приблизить его к своему.
— Ты хочешь продолжить общение?
— Если да, то… — на полсекунды, клянусь, у меня замирает сердце, настолько я уверена, что он скажет «нет», и пытаюсь отстоять свою точку зрения. — Очевидно, мы останемся просто друзьями. Можем придерживаться той же договоренности, что и всегда, но, я не знаю, время от времени здороваться.
— Насколько это часто: время от времени? — кончик его носа скользит вверх и вниз по всей длине моего.
— Мне не нужно, чтобы ты звонил мне каждый день, — говорю я ему, хотя уже знаю, что у меня возникнет соблазн.
— А что, если я маньяк и постоянно буду писать тебе?
— Так тебе нужен мой номер или нет, придурок?
Он целует один уголок моего рта, затем другой.
— Лучший друг, который у меня когда-либо был.
Он лезет в карман пиджака, достает телефон и протягивает мне. С заплывшими глазами, я даже не уверена, что знаю, какие цифры сейчас нажимать.
— Тебе лучше позвонить мне на случай, если я набрала его неправильно.
В кармане у меня жужжит телефон, и я стараюсь не рассмеяться, когда впервые добавляю Райана Ричмонда в свой список контактов. Так поступают с незнакомцами, а не с мужчиной, которого знаешь всю свою жизнь, который видел тебя в лучшие и худшие моменты, в твоей самой обнаженной и уязвимой форме.
Он снова притягивает меня к себе, расстегивает куртку, чтобы я могла просунуть руки ему за спину.
— Я уже скучаю по тебе, — говорю я ему. Я так близка к тому, чтобы признаться, что загадывала с самого первого фейерверка, но это ничего не изменит.
— Кайла, — шепчет он мне в волосы. — Только ты, в любом мире. Ты ведь знаешь это, правда?
В любом мире, кроме этого.
Когда мы наконец расстаемся, Ханна ждет, чтобы обнять меня на прощание, и в ее глазах тоже стоят слезы. Отчасти мне грустно, что этой зимой нам не удавалось часто видеться. Мы с Райаном всегда были ближе, но и она была хорошим другом, особенно в те годы, когда он не приезжал домой.
— У меня такое чувство, что я почти не видела тебя в эту поездку, — всхлипываю я, и она тихо смеется, уткнувшись мне в плечо.
— Я была немного занята.
Осознание того, что она добровольно ввязывается в подобную авантюру, заставляет меня чувствовать некую извращенную связь с ней, хотя она гораздо счастливее от этого, чем я.
— Ты в порядке? — спрашивает она.
— Что, черт возьми, с нами не так, Хан? — я смеюсь, вытирая глаза у нее за спиной. Тушь была ошибкой, я, должно быть, выгляжу нелепо. — Они же просто мальчишки.
— Мальчишки, которых мы любим, — говорит она, как будто это оправдывает слезы в аэропорту.
— Мы никогда не говорили этого друг другу, — шепчу я ей в волосы, и она прижимает меня к себе еще крепче.
— Это не значит, что это неправда.
Каждый раз, когда я даже близко подходила к мыслям о любви, то загоняла их глубоко-глубоко в себя. Это не для нас. Кто в здравом уме позволит себе влюбиться в кого-то, кто живет так далеко?
Теперь я живу здесь постоянно, и все еще хуже, чем когда-либо. Намного легче быть тем, кто уезжает. Райан улетает домой, возвращается к работе, своим друзьям, своей жизни. Мне же возвращаться в пустую квартиру — это настоящий ад.
Как я смогу сегодня спать в своей постели, на подушке, которая все еще пахнет им, зная, что пройдут месяцы, прежде чем он вернется? Как я смогу жить своей повседневной жизнью, чувствуя, что часть меня пропала? Никакие пешие прогулки, пиво или сыр не заполнят эту пустоту.
— Ага, теперь мне неловко, — говорю я, отпуская ее и вытирая глаза. — Тебе нужно идти и расслабиться в зале ожидания, или что там у вас принято делать в бизнес-классе.
Райан снова заключает меня в объятия.
— Встретимся следующей зимой, но поговорим раньше. Хорошо, Зайка?
— Встретимся следующей зимой, — киваю я, слезы текут быстрее, чем он успевает их вытереть. — Тебе пора идти.
Помахав им на первом контрольно-пропускном пункте, я зажимаю ключи от машины в ладони, отчаянно желая почувствовать что-то похуже этой
