Осколки тебя - Энн Малком
Должно быть, он почувствовал мое отчаяние; возможно, потому что я не умела его чувствовать, а тем более скрывать. Или, может быть, он просто умел видеть слабости других людей. Итак, он позволил мне тушеваться. Мучил меня своим молчанием. Своим испытывающим, спокойным и непреклонным взглядом.
— Странно? — повторил он, продлевая мой дискомфорт. — Не думаю. Возможно, решил бы иначе если бы перед приходом сюда не познакомился с тобой. Зная тебя, нет, это не странно.
Я внутренне содрогнулась от этого, казалось бы, бессмысленного заявления.
— Ты меня не знаешь, — прошипела я, стараясь, чтобы мой голос звучал холодно и грубо.
Именно тогда Сент сдвинулся с места. Быстро. Плавно. Он оказался прямо передо мной так скоро, что я даже не успела сообразить, как отступить на своих костылях.
— Ох, но я знаю. Хотя и не хочу.
И затем он ушел.
~ ~ ~
Принять душ с травмированной лодыжкой, как оказалось, было практически невозможно. К счастью, глубокая ванна на когтистых ножках выполнила свое предназначение, избавив меня от большей части наружной грязи. А виски, который я прихватила с собой, неплохо смыл внутреннюю.
На столе рядом со мной лежал телефон, Кэти включила громкую связь.
Я позвонила ей не для того, чтобы она бросила все и сделала что-то безумное, например, приехала сюда, чтобы позаботиться обо мне. Мне просто нужен был фармацевтический рецепт, и чтобы она отправила его на электронную почту местной аптеки.
Как бы то ни было, ее первым побуждением было не делать ни того, ни другого, как только я объяснила ей, что произошло.
— Ты заблудилась в лесу? — уточнила она, не показавшись мне особо обеспокоенной.
Впрочем, она вообще не беспокоилась, скорее веселилась, а Кэти не часто веселится.
— Я не заблудилась, — прошипела я, глядя в окно на лес, о котором шла речь. — Я споткнулась и вывихнула лодыжку, из-за чего не смогла вернуться домой, местонахождения которого не знала.
— Не знала значит, — прервала Кэти мой блеф.
— Дело не в том, знала я или нет, где находится мой дом, — ответила я. Я правда совершенно не знала во время падения в какой стороне он находился. — Дело в человеке, который нашел меня.
На другом конце провода возникла пауза.
— Если ты решила рассказать о том, что пришел какой-то больной человек и…
— Дело было не в этом, — быстро перебила я.
Кэти выдохнула с облегчением. Она знала о моем прошлом, и у нее была профессиональная, черствая реакция на него, чего мне и хотелось. Но своим выдохом она выдала странное беспокойство. Было известно, что Кэти не волновали другие люди, потому что она слишком часто сталкивалась со смертью и болезнями.
— Он… — я запнулась.
Как вообще можно было описать Сента? Я не могла описать его словом «тлеющий», потому что Кэти безжалостно дразнила бы меня за него. Но я не виновата, потому что не было другого слова для описания энергетики этого мужчины. И дело было не в сексуальном подтексте. Скорее в равной степени пугающем и сексуальном. Ладно, больше в пугающем. Даже то, что я призналась себе в том, что испугалась его, что-то да говорило о нем.
— Он мой сосед, — сказала я наконец.
— Да, ну, даже в дикой местности есть соседи, — раздраженно ответила подруга. — Тебе повезло, потому что в ином случае ты, скорее всего, до сих пор лежала бы в лесу и медленно умирала от обезвоживания.
— Твое беспокойство очень трогательно, — невозмутимо сказала я.
— Я бы беспокоилась, если бы ты все еще находилась в лесу, медленно умирая от обезвоживания, — возразила она. — Так что я не переживаю. Мне просто любопытно узнать об этом соседе, о котором ты не хочешь в подробностях рассказывать. А поскольку ты королева детализации, мне кажется, что на это у тебя имеются веские причины. Если Магнолия молчит, значит творится черт знает что.
— Ничего не творится, — солгала я.
Ее молчание указывало на то, что я выдала полную ерунду.
— Мне нужно, чтобы ты выписала мне лекарства.
— Ох, милая, для того, что у тебя есть, не придумано лекарств, — поддразнила она.
Кэти и поддразнила. За один разговор я получила от нее беспокойство, поддразнивание и веселье. Неужели наступил конец света?
— Как будто я не знаю, — пробормотала я, делая большой глоток виски.
— Ты в порядке? — внезапно спросила она. — Похоже на неудачную попытку самоубийства, но вместо того, чтобы привязывать камни к лодыжкам, ты забрела зимой в незнакомый лес.
Я рассмеялась.
— Нет, я слишком самовлюбленная, чтобы сделать что-то подобное. К тому же Вирджиния Вульф уже использовала метод с камнями и водоемом в фильме. Я бы постаралась найти что-то оригинальное. — Я сделала паузу. — Думаю, я просто испытывала себя на прочность и искала любое занятие лишь бы не писать. К тому же, ты сама посоветовала мне пойти в поход.
Переложить вину на другого сейчас казалось проще всего, чем сказать правду.
— Я не советовала тебе спотыкаться о собственные ноги и позволять горному мужчине нести тебя в безопасное место, — парировала Кэти.
Я закатила глаза.
— Ты ее любишь? — спросила она внезапно и резко, с долей агрессии.
— Что?
— Свою работу. Писательство.
И снова слова были наполнены враждебностью, которая таилась внутри нее уже некоторое время. Даже по телефону я чувствовала, насколько Кэти была черствой, насколько сильной.
Я обдумала вопрос, поскольку он требовал ответа, честного ответа.
Любила ли я свою работу?
Ну, во-первых, я не считала свое дело работой. Просто то, чем я занималась, каким-то образом приносило мне деньги. Писать — скорее было необходимо мне для выживания. Считалось ли дыхание работой?
Но я знала, что такой ответ граничит с клише, и не будет тем ответом, которого ждала от меня Кэти.
— Да, — ответила я. — Мне нравится, что такой человек, как я, может любить что-то настолько уродливое, извращенное и безумное.
— Я не знаю, что это такое, — сказала Кэти.
Резкая потеря столь острой агрессии в ее словах потрясла меня. Кэти словно сдулась. Стала слабее. Показалась мне чужой.
— Ты не знаешь, что такое любовь? Или безумие? — спросила я полушутя, чувствуя неловкость от такого поворота разговора.
— И то и другое, — ответила она. — Я не знаю, что значит переживать глубокие эмоции. Разве что усталость. Я так много работала и так мало спала, сколько себя помню, что превратила физическое проявление в эмоциональное чувство. Причем в мое единственное. Я сплю около четырех часов за ночь. Все, о чем думаю — это следующий пациент, следующая ступенька в карьерной лестнице, следующий вызов.
Это описание
