Пунктирные линии - Девни Перри
— Она ничего не сможет тебе сделать, — сказала Ария. — Тебе девятнадцать. Но нам по семнадцать.
— Еще пару дней.
— Два дня. Два года. Это не имеет значения. — Она вздернула подбородок. — Если копы найдут нас, они отправят нас обратно в дом нашего дяди, а я туда больше не вернусь. Ни на секунду.
Я взяла Арию за руку и крепко сжала ее.
— Мы не вернемся.
— Она уйдет, — пообещал Карсон. — Еще два дня.
Это число должно было меня успокоить, но вместо этого мое сердце сжалось. Еще два дня, сорок восемь часов, и наши пути разойдутся.
— Ну, я пойду приму душ. — Ария встала. — От меня воняет жиром.
Я осталась на полу, ожидая, пока она оставит нас одних, затем положила руку на предплечье Карсона.
— Ты в порядке?
— Я в бешенстве. — Он сжал челюсти. — Я ненавижу ее. Я чертовски ненавижу ее, Клара.
— Хочешь поговорить об этом? — Я затаила дыхание, надеясь, что он разоткровенничается.
Он взял меня за руку, но не для того, чтобы стряхнуть мое прикосновение. Он поиграл моими пальцами, переплетая их со своими. Сжал наши ладони вместе. Обвел наши большие пальцы.
— Она патологическая лгунья. Пьяница. И она ненавидит меня.
— Мне жаль.
— Но это ничто, понимаешь? Ничто по сравнению с тем, с чем пришлось жить остальным из вас.
О мой бог. Внезапно это обрело смысл.
— Вот почему ты не говоришь об этом? Потому что ты считаешь, что этого недостаточно?
— Я сам навлек на себя много неприятностей. Это не одно и то же. Родители Лондин были наркоманами. Мать Джеммы поступала с ней отвратительно. Мать Кэтрин тоже. То, что ваш дядя сделал с тобой и Арией, ужасно. Вы, девочки… вы так много пережили.
— Ты тоже.
— Нет. — Он погладил мои костяшки подушечкой большого пальца. — Ничего подобного.
— Я хотела бы знать, что случилось с твоей мамой. Если ты хочешь поговорить.
Его лицо стало напряженным.
— Она пьяница. Она скрывает это от парней, чтобы использовать их для всего, что ей нужно. Для всего мира у нее фальшивое лицо, но настоящее скрывается за закрытыми дверями. Я знаю ее настоящее лицо.
— Она причинила тебе боль?
— Ей было на меня наплевать. Она готовила мне еду и говорила, что я не заслуживаю того, чтобы ее есть. Она видела, как я смотрю телевизор, и говорила, что ей противно видеть меня в своем доме. Когда я был маленьким, я делал все, чтобы угодить ей. Я убирал. Я получал хорошие оценки. Я помогал ей укладываться спать, когда она была пьяна в стельку. И все это время она говорила мне, что я собачье дерьмо.
— Карсон. — О мой бог. Как он мог думать, что то, через что он прошел, не было ужасным?
— Знаешь, я действительно неудачник.
— О чем ты говоришь? Конечно, это не так.
— Нет, в одном она была права. Я порчу все, к чему прикасаюсь.
У меня отвисла челюсть.
— О чем ты говоришь?
— Многие ее проблемы из-за меня.
— Что?
Он потер невидимое пятнышко на джинсах, колеблясь так долго, что я затаила дыхание, беспокоясь о том, что он скажет.
— Некоторое время назад, до того, как я сбежал, у меня были кое-какие неприятности. Однажды вечером мы с друзьями пошли гулять. Мы пили и курили травку. Мы нашли старый склад, не так уж далеко отсюда. У одного из парней был баллончик с краской. Он нарисовал член на стене. Мы с ребятами нашли несколько камней и забросали ими окна.
Я прикусила язык. Я так сильно не хотела представлять его там. Видеть, как он делает эти вещи. Но Карсон всегда отличался безрассудством. В нем были гнев и непокорность. Большую часть времени он скрывал это, особенно когда мы были здесь вдвоем. Но за пределами этого забора из металлической сетки он взбунтовался, воруя еду. Ввязываясь в драки.
— Что случилось?
— Я попался, — сказал он. — Меня арестовали копы. Я позвонил маме, чтобы она вытащила меня из тюрьмы. По дороге за мной ее остановили. Она была пьяна, поэтому мы оба провели ночь в тюрьме. Этого бы никогда не случилось, если бы я просто остался дома.
— Она была пьяна. Она была за рулем пьяной. — Я уставилась на него, чувствуя, как во мне закипает гнев. — Пьяные водители убивают невинных людей, Карсон.
— Я знаю это. Думаешь, я этого не понимаю? — Его голос дрогнул. — Она могла убить чьих-то родителей, и это была бы моя вина.
— Нет, это была бы ее вина.
Он покачал головой.
— Моя, Клара. Я облажался. И это был не первый и не последний раз.
— Что еще случилось?
— В основном драки. Меня трижды отстраняли от занятий в школе. Я избил бейсбольной битой одного из ее парней, потому что он пытался заняться с ней сексом, когда она была практически без сознания. Оказалось, ей было все равно. Когда она протрезвела, он бросил ее по моей вине. У него тоже были деньги. Он платил за нашу еду. И я прогнал его. Мы не ели целую неделю. Я так и не спросил, откуда у нее в конце концов появились деньги. Я думаю, она ушла и нашла нового парня. Я это сделал. Я заставил ее стать шлюхой, потому что не мог контролировать свой характер.
Он вообще прислушивался к своим словам?
— Ты пытался защитить ее.
— Она так не считала.
— Ты же не серьезно. — Его мать была стервой. Она могла бы найти работу. Она могла бы обеспечить своего сына, вместо того чтобы обвинять его в своих проблемах.
Карсон пожал плечами.
— После шестнадцати лет, когда она каждый чертов день напоминала мне, что я никчемный, говорила, что я разрушил ее жизнь, я решил, что с меня достаточно. Если я разрушал ее жизнь, зачем оставался?
О, боже. Мое сердце разбилось. Он был таким хорошим. Таким невероятным. Как могла его собственная мать не видеть этого? Как он мог так ошибиться?
— Нет, Карсон. Дело не в тебе.
— Она любила моего отца. Возможно, это был единственный человек в ее жизни, которого она любила больше, чем себя. Не думаю, что тогда она была пьяницей. Но он сбежал через две недели после моего рождения.
— Это не твоя вина. — Он родился у дерьмовых родителей.
— Это и так, и не так. Это просто моя жизнь.
— Карсон, ты не разрушал ее жизнь.
Он не сказал ни слова.
Он мне не поверил.
— Карсон. Это не твоя вина.
И снова тишина. Что бы я ни говорила, он пропускал это мимо ушей. Почему? Как?
