Дикарь. Любовь вопреки (СИ) - Белая Екатерина
Его путанная речь заставляет меня засмеяться.
— Всё хорошо, — успокаиваю парня. — Выдохни.
— Это сложно, — улыбается в ответ.
— Проходи, — затягиваю его в зал, подхватив за локоть. — О чём хотел поговорить?
— Да Сонька что-то чудить начала. Не хочет на соревнования ехать. Боюсь, говорит, стесняюсь и всё такое. Вот, думал, может, ты с ней поговоришь? Она только тебя воспринимает всерьез. Мы с предками для неё не в авторитете.
— Конечно, поговорю, — встаю напротив парня. — Не переживай, поедет с удовольствием. Ещё и медальку привезёт. Девочка сильная.
— Супер, — Костя ещё шире улыбается. — Слушай… я ещё спросить хотел, — внезапно снова смущается. — У тебя с этим… чемпионом… серьезно всё, да?
Меня удивляет его вопрос. Перестаю улыбаться и только открываю рот, чтобы ответить, как до слуха доносится грубый низкий голос:
— А ты с какой целью интересуешься, рыжий?
Глава 29
Хмурюсь, когда вижу приближающегося к нам спортсмена. Он смотрит на Костю с крайним пренебрежением, словно оказывает невиданную честь своим королевским вниманием.
Меня это бесит. Такая заносчивость просто вымораживает.
— Тебя вообще без присмотра оставить нельзя? — переводит на меня недовольный взгляд. — Стоит только отвернуться, и рядом уже ошиваются какие-то придурки.
— Костя, извини, пожалуйста, — шепчу, виновато морщась. — Это он не про тебя…
— Про него, — слышу раздражённое рычание.
Вагнер подходит к нам и нагло втискивается между мной и Костей.
Нет, ну это просто дикость какая-то!
Сжимаю кулаки от злости и обхожу Даниса, в то время как он угрожающе нависает над парнем.
— А в чём проблема? — хмуро интересуется Астахов.
Он меняется на глазах, выпрямляется. Смотрит на Вагнера без страха. Хотя тот превосходит его физически.
— Не беси меня, рыжий, — цедит спортсмен. — Всё ты понял. Отвали по-хорошему.
— У тебя синдром Отелло? — Костя вздергивает брови. — Если так, то это паршиво.
Губы Даниса изгибаются в хищном оскале, взгляд становится жёстким.
— Нарываешься, — хватает парня за грудки. — Походу, решить вопрос по-хорошему не получится…
— Ты что творишь?! — выкрикиваю я в шоке.
Вцепляюсь в широкое предплечье, заставляя переключить внимание на меня.
— Отпусти его! — рычу, когда наши глаза встречаются.
Данис взбешен не на шутку. Вижу это по вздувающимся на шее венам и гуляющим желвакам. Сначала он окидывает меня тяжёлым взглядом, но через пару секунд берёт под контроль своё бешенство. С большой неохотой разжимает пальцы и выпускает Астахова из захвата.
Хмурюсь и, поджав губы, подхватываю Костю под локоть. Тяну к выходу из зала.
Успеваю заметить, как у спортсмена в этот момент недобро вспыхивают глаза.
— Извини, что так вышло, — тихо обращаюсь к парню, когда мы оказываемся в коридоре. — У Вагнера нет права так обращаться с людьми.
— Забей, Лен, — отмахивается, изображая равнодушие. — Я его понимаю. Если бы ты была моей девушкой, я бы тоже на всех кидался.
Открываю рот от такого откровения и краснею, не зная, как реагировать.
— Я не его девушка, — качаю головой.
— Значит, в скором времени станешь ей, — жмёт плечами. — Вопрос: как надолго? Он же потребитель. Попользуется и выбросит.
— Тебе не кажется, что это уже слишком? — отхожу от него, испытывая смятение. — Ты расстроен — я понимаю. Но не нужно мне грубить.
— Извини. Не хотел обидеть.
Он больше ничего не говорит. Отворачивается и быстро уходит, оставляя меня в расстроенных чувствах.
С одной стороны, я ощущаю вину за то, что из-за меня Костя вступил в неприятную стычку с Вагнером. Но с другой — его последние слова оставили гадкий осадок.
Астахов казался мне вполне милым парнем. Добряком. А на деле он не так прост, как кажется…
Тяжело вздыхаю, поворачиваясь к двери, ведущей в зал.
Мои испытания на сегодня ещё не закончились. Разговор с мажором неизбежен.
Главное, не терять при этом лицо и не показывать, насколько глубоко он пробрался в мои мысли. Сделать это будет нелегко, но я постараюсь.
Потоптавшись на месте, всё же решаюсь и открываю дверь.
Не сразу нахожу взглядом Вагнера.
Сейчас он стоит возле тренерского стола, опирается на него, скрестив руки на груди.
— Тебе лучше уйти, — обращаюсь к нему через весь зал.
Подходить ближе опасаюсь. Лучше находиться на расстоянии.
— Веснушка, иди ко мне, — лениво скользит горящим взглядом по моему телу.
Смотрю на него, а в груди появляется тяжесть. И злость внутри вспыхивает подобно спичке.
Неизвестную Веронику он так же пожирает глазами? Так же смущает своим наглым поведением? Ревнует? Или с ней он другой? Ведь она для него «важнее всех».
Господи, у меня снова скапливается ком в горле. Ужас! Как это остановить?
— Уходи, — проговариваю твёрдо. — Я не хочу с тобой разговаривать.
— Почему? — вздёргивает бровь.
Серьезно?! Я ещё должна аргументировать?!
Поджимаю губы и молча направляюсь к тренерскому столу.
Хватаю со стула свои вещи, решая, что единственный способ избавиться от общества Вагнера — это уйти самой.
Главное сейчас — держать эмоции под контролем.
— Снова убегаешь? — усмехается, наблюдая за моими действиями. — Думаешь, отпущу?
Самоуверенный тон царапает по нервам наждачной бумагой. Провоцирует. Но я лишь кидаю на спортсмена тяжёлый взгляд, показывая, насколько мне плевать на него и его слова.
Отворачиваюсь, намереваясь уйти, но даже не успеваю сделать пары шагов, когда меня резко разворачивают наглые руки, и вот я уже прижата к огромному телу без каких-либо шансов на свободу.
Знакомый до боли запах ударяет в ноздри, бередит душу. Выворачивает её наизнанку.
Сердце, вопреки здравому смыслу, замирает. Пропускает удары, трепетно откликаясь на близость, которая обостряет чувства. Вызывает томление. Порабощает.
Это всё неправильно! Я должна ненавидеть Вагнера, а не растекаться в его руках, как безвольная дура!
Умом понимаю это, но тело даже не пытается вырваться. Замерев, опускаю глаза, не в силах справиться с мощной волной противоречий, которые бушуют внутри меня.
Психика не выдерживает давления, и я всхлипываю.
— Отпусти меня, Данис, — шепчу жалобно. — Пожалуйста… отпусти.
— Нет, — получаю безапелляционное.
От этого моя нижняя губа начинает подрагивать, закусываю её зубами до боли. Жмурюсь и дышу через раз, когда шершавые пальцы касаются подбородка, заставляя поднять голову.
— Ты слышала мой разговор с отцом, — не спрашивает, утверждает.
— Слышала, — распахиваю веки, встречаясь с тёмным взглядом. — И теперь знаю, какой ты на самом деле.
— Какой? — склоняет голову вбок.
— Плохой. Жестокий. Лживый, — упираюсь руками в его грудь. — У тебя есть любимая девушка. И ты обманываешь её. Развлекаешься с другими. Меня втянул в свои мерзкие игры…
— Это не так.
— Хватит! — не выдерживаю, начинаю биться в железном захвате. — Убери от меня свои руки! Знать тебя не хочу! Ненавижу!
Молочу кулаками по его плечам, груди. От беспомощности и обиды начинаю плакать. Это ужасно и позорно, но не могу сдержаться. Эмоции рвутся наружу.
Он выпускает меня. Сразу отскакиваю назад.
Бешенство в груди клокочет, набирает обороты.
— Никогда больше не смей приближаться ко мне! — шиплю дико. — Не смей заявлять на меня права, как сегодня это было с Костей! И хватит распускать слухи, что нас с тобой что-то связывает!
Дышу надсадно, сквозь истерику. Размазываю слёзы по щекам.
Вагнер же смотрит на меня, играя желваками. Он напряжен до предела и тоже злится.
— То, что ты себе надумала — полный бред. Вероника — это…
— Мне плевать, ясно?! Плевать! Я больше не поведусь ни на какую ложь от тебя! Пудри мозги другим!
Его ноздри угрожающе раздуваются. Глаза сверкают бешенством.
Срывается с места и тяжёлым шагом наступает на меня.
