Сын врага отца - Маша Брежнева
— Увы. Но я буду на связи. Все время, — подмигиваю ей и целую на прощание, предварительно проверив, что мелких рядом нет и мои действия не фиксируются на видео. Собираюсь уже уехать, но Мила снова тянет меня к себе и целует.
Собрав волю в кулак, отрываюсь от девочки и еду домой. Ужинаю, готовлю кое-что к универу, ведь до следующей недели больше в нем не появлюсь. Включаю матч футбольной Лиги Европы с мыслью, что отец может тоже присесть глянуть вместе со мной, но ему явно не до этого. В перерыве матча завариваю себе чай и решаю полистать чаты, но общаться с кем-либо, кроме Милы Левиной, мне сейчас скучно. Мы только-только виделись, но я хочу услышать ее снова.
Решено. Звоню. Короткие грудки быстро сменяются начавшимся разговором, правда, вместо Милы в трубке слышу до ужаса знакомый голос тренера Левина:
— Что случилось, Шумский?
Глава 15. Левина
Как только Шумский уезжает, пулей лечу домой. Я сегодня обещала родителям приготовить ужин, и хотя не так уж много шансов, что это будет вкусно, обещание нужно сдержать. Пожарить полуфабрикаты, отварить макароны и порезать бабушкины помидоры, которые не закончатся никогда, я точно смогу. Вангую, что мелкие прямо сейчас окажутся рядом и начнут меня пытать, но любимая игруха и новый уровень в ней явно интереснее родной сестры. И слава небесам, что так!
Братья совершенно меня не трогают, за что я должна благодарить Шумского и его «мани». Семейный ужин проходит крайне спокойно, родителей интересует учеба и ничего кроме, и я под шумок прекрасно сваливаюсь заниматься именно учебой. Правда, мама говорит, что купила наш любимый бисквитный рулет, и через пару часов мы снова все вместе подтягиваемся на кухню.
Есть у нас одно правило — никаких телефонов за столом. Мелкие сразу по карманам распихивают, а я свой кладу на одну из столешниц кухонного гарнитура рядом с папиным. Ну вдруг, например, Рина прочтет мои сообщения и решит перезвонить, потому что сегодня нормально мы совсем не пообщались. Однако через десять минут, когда мой телефон начинает звонить, на экране отображается вовсе не имя подруги. К сожалению, наши с батей телефоны совершенно одинаковые, и отличить свой я могу только благодаря боковой стороне чехла. Отцу, боюсь, настолько хорошо не видно, вот он и хватает гаджет, заметив на экране подпись «Тимофей Шумский».
Он подтягивает телефон к уху, смахнув ползунок ответа на вызов, и не особо любезно говорит:
— Что случилось, Шумский?
Тут уже мама замечает мультяшного динозавра в короне на чехле и понимает, что папа взял мой телефон, по ошибке приняв его за свой собственный.
Громкая связь не включена, но Тимофея в трубке все равно прекрасно слышно.
— Даниил Алексеевич, — удивленный тон. Понимаю, Тим, из семейства Левиных с моим батей ты явно меньше всего хотел поговорить.
— Ты удивляешься, что звонишь мне? Перепутал что-то?
— Паааап, — я подаю голос, ковыряя ложкой кусочек бедного-несчастного бисквитного рулета. — Это ты перепутал. Ты взял мой телефон.
Услышав, отец явно не сразу верит, отрывает гаджет от уха и рассматривает чехол, явно признавая телефон дочери, и это вселяет в него настоящую злость.
— По-моему, это ты что-то перепутала, Мила! — грозно заявляет он. — С какой такой стати тебе на ночь глядя звонит игрок моей команды?
Кажется, батя забывает, что Тим все еще торчит на связи, а сбрасывать звонок для Шумского наверняка сейчас будет означать проявлять трусость. Вот он и держится, вынужденно выслушивая первый семейный скандал на тему моих «отношений». А, ну да, мы же вроде договорились сегодня, что это и есть отношения, пусть и в самом зародыше, в самом зачатке.
— Даня, подожди, пусть Мила объяснит, — мама по традиции пытается решить все мирным путем, тогда как отец на эмоциях заводится намного быстрее.
— Пусть объяснит. Я что говорил? Учиться надо, а не с мальчиками общаться! Особенно с моим клубом и особенно с Шумским!
— Тренер, а почему «особенно с Шумским»? — слышу в телефоне голос Тима. — Чем я хуже остальных?
— Ты вообще молчи пока! Завтра у тебя лишние километры на тренировке будут!
— Ну тренер! У нас выезд в субботу! — возмущается Тим.
— Вот и готовься к матчу, спокойной ночи, Тимофей, — отец нажимает кнопку «отбоя» вызова, завершая этот разговор. Шумский, выходит, отделался парой лишних километров, а мне вот это все выслушивать! Тяжело вздыхаю, закидываю в себя кусочек рулета для храбрости и смотрю на папу. Игра в гляделки — это наше с ним постоянное занятие. Даже если я виновата в чем-то, взгляд никогда отводить не буду.
А в чем я, собственно, виновата? В том, что влюбилась? Но я мозги не теряла, ничего страшного не совершала, в омут с головой не бросалась. Что в этом такого?
Отец кладет мой телефон на стол, садится сам и начинает ту самую игру в гляделки.
— Давай, Мила, объясняй.
Я бы предпочла держать происходящее в секрете от него, чтобы не бесить лишний раз и не нервировать, но раз так вышло…
— А что объяснять? Все понятно же. Я общаюсь с Тимом Шумским.
— Мила, мы говорили уже о мальчиках.
— А мне теперь с ними вообще не общаться? Может, и с Кареном прекратить? И сразу юбку в пол и в монастырь?
— Не перегибай, дочь, отец такого не говорил, — мама-миротворец все еще старается помочь нам.
— Как тогда мне понимать это? Уже просто с парнем пообщаться нельзя? И вообще, почему ты сказал, что особенно с ним нельзя?
— Потому что… — папа тормозит, как будто подбирает слова. Моргает, на секунду прикрывая глаза, и снова смотрит в упор. — Потому что он недавно у меня в команде и еще не заслужил место в основном составе. Ему бы передо мной себя показывать, а не
