Немая - Евгения Грозд
— Документы тогда давай, — рявкнула она с какой-то парализующей силой, и я вручила ей в руки паспорт. — Отец Владлен будет в приюте с утра, а пока располагайся. Там кажется был свободный лежак. Девчонку с собой укладывай, места и другим нужны. Ужин будет через полчаса…
— Мам, кто все эти люди? — тихо шепнула дочка, когда я нашла самый дальний и более-менее обособленный лежак.
В ответ снова поцеловала Таю в щечку и приложила указательный палец к губам, прося быть тише и не задавать вопросов.
Перед приёмом пищи нас выстроили для молитвы, и я слушала, как хамоватая дама в ситцевом платье вдруг стала предельно кроткой и набожной. На ужин дали похлёбку, смахивающую на гороховый суп и отварной картофель с подливкой, напоминающей мясную. На вид не очень, но на вкус вполне терпимо. Надеюсь, после этого нам не придётся выстаивать очередь в туалет.
Уснуть так и не смогла, оберегая сон дочери и наблюдая, как ведут себя другие постояльцы. Большая часть спала, за исключением некоторых. Кто-то тихо сидел у окна, глядя в небо, кто-то читал книгу, а меня настораживал детина у противоположной стены, что зверем смотрел на присутствующих в комнате. Казалось, что он вот-вот трансформируется в Халка и начнёт крушить всё без разбора.
К утру меня начало рубить в сон, но было уже поздно отправляться к Морфею. Тут, как и в больницах, подъем в семь утра. Выстояла очередь к умывальникам, умылась сама и помогла дочке. Перед завтраком утренняя молитва, на которой главным чтецом оказался мужчина лет сорока. Высокий, довольно худой со светлыми длинными волосами, собранными в хлипкий узел. Одеяние на нём было не церковное, а больше смахивающее на последователя кришнаитского движения, только без росписей на лице и деревянных колодок на босых ногах. На груди висел внушительных размеров крест, а молитвы вполне знакомые моему слуху и на русском языке. Отец-настоятель по имени Владлен пожелал своим подопечным приятного дня, и все побрели к обеденному столу.
После принятия пищи, заметила, как людей в доме стало в разы меньше. Ушли на работу?! Старики и умалишённые тоже? Интересно, что это за работа?
— Идём со мной. Мелкую можешь оставить здесь. Вон Серафима за ней присмотрит.
Я подозрительно покосилась на эту Серафиму, чувствуя, как Тая сильней вжалась в меня. Черно-бурая бабуля в огромных очках с толстыми диоптриями. Цепь на дужках надёжно удерживала их на мясистом носу. Глаза за стёклами казались большими. Кожа испещрена морщинами, а брыли лица провисали, как у шарпея. Пальцы, поражённые артритом, тряслись, удерживая в руках замученную книгу. Кажется, молитвенник.
Вроде ничего криминального в ней не заметила, но о том, кто за кем приглядит, могла бы ещё поспорить.
— Мам, можно мне с тобой? — жалобно посмотрела на меня Тая, и я готова была удавиться от стыда.
— Она быстро, — ситцевая дамочка, нетерпеливо махнула ей рукой. — Там вон детские книжки есть, иди картинки посмотри. Не мешай взрослым.
И сжав сильнее моё плечо, настойчиво потянула за собой. Быстро чмокнула дочку в щёку и показала два пальца.
"Я на две минутки, посиди пока с той бабушкой," попыталась изъясниться жестами. Тая хмуро покорилась, нехотя пройдя к книжному шкафу. Умница.
Оборачиваясь на дочь, направилась за сопровождающей куда-то наверх. На втором этаже оказалось чуть лучше. Стояли кровати, телевизор и пахло жареной курицей и освежителем воздуха. Шла дальше в конец коридора, и меня завели в достаточно светлую комнату, оказавшуюся кабинетом. За столом сидел отец Владлен и с важным видом что-то изучал в своём компьютере.
— Спасибо, матушка Анна, — оторвал он взор от монитора и галантно привстал, приветствуя.
Матушка Анна? Что-то плохо она смахивает на набожную женщину. Оценила Владлена более внимательней — дорогостоящие часы, золотая печатка на пальце, под церковной рясой виднелся ворот рубашки. На напольных плечиках висел пиджак известного и недешевого бренда. Такие же носил мой муж. Манеры свидетельствовали о его умении вести себя в обществе, которое может быть не только убогим.
— Здравствуйте, Надежда. Присаживайтесь, — отец Владлен указал мне на диван. — Анна рассказала мне о вашей проблеме, но, боюсь, наш приют не сможет удовлетворить всех ваших потребностей, так как у вас маленький ребенок, за которым так же требуется должный уход, не говоря уже об образовании и прочем. Но… Не спешите расстраиваться. Мы все ходим под богом и готовы отдать за наших братьев и сестёр последнюю рубашку.
Это звучало довольно забавно из его уст, зная, что пиджак на стойке, стоимостью несколько тысяч долларов, может около года кормить постояльцев этого заведения, и не похлёбками.
Кивнула, давая понять, что внимательно слушаю его.
— У нашего приюта есть благодетели. Они всегда помогают нам и могут даже предоставить рабочее место для желающих. Конечно эти места не для стариков и инвалидов, а для более крепких людей, оказавшихся в тяжелой жизненной ситуации. Как вы, например. Я порекомендую вашу кандидатуру. Что вы умеете? Может есть образование?
Владлен протянул мне листок бумаги и ручку. Спешно написала о своих навыках и даже приписала, что не гнушаюсь грязной работы типа уборщицы или дворника. Мужчина ознакомился и кивнул.
— Отлично. Думаю, сегодня же вечером вы сможете всё реализовать…
Удивленно и чуть испуганно уставилась на него. Вечером? Работать в ночь?!
— За Таей присмотрят, не беспокойтесь. А ночью? Ночью потому что больше платят. Такими темпами вы сможете покинуть наши стены уже через неделю. Думаю, это довольно неплохие перспективы для вас.
Много платят?! За что именно платят? Хотя не думаю, что церковь способна связать себя с чем-то противозаконным. Может уборка офисов? Или мойщица в ночных заведениях? В любом случае деньги мне нужны.
Остаток дня провела с Таей. Старалась вздремнуть, так как отсутствие сна двое суток ничего хорошего мне не сулит. К вечеру уже была во всеоружии, пытаясь объяснить ребёнку, что маме нужно немного подработать, чтобы как можно скорее покинуть приют.
— А ты мне игрушку купишь? — с грустной надеждой спросила дочка, и я ласково улыбнулась, кивнув. — Хагги Вагги! — озарилась счастьем девочка и благодарно чмокнула меня в щёку.
Таю оставили на матушку Анну и на близорукую Серафиму. Просила дочь долго не играться и сразу ложиться спать после отбоя.
Меня вывели на улицу, где уже ожидала машина. Полированный бок Ровера, внушал опасение и смутные чувства. Села сзади, оглядывая салон, а в зеркале заднего вида самого водителя — лысый, крепкий, с серьгой в ухе. Он не поздоровался со мной и даже не собирался вести бесед. Знает, что
